Под струной - Василий Головачев

– И всё же кто это? – задал вопрос бельгиец Аксель Якобс.

– «Пять А», – сказал Мозес.

В зале стало тихо.

– Но ведь это… по-моему… ячейка терросиндиката ИГ-индастри… «Абхад аль ахмад ад Абаджаад»!

– Какая нам разница? Они имеют возможность взять в аренду корабль с новой силовой системой…

– Крякгеном? Генератором «трещин»?

– Именно так неспециалисты называют эту штуковину, – кивнул Шон Адамс.

– Интересно, кто даст корабль в аренду террористам? – задумчиво проговорил Яша Коштовый, ни к кому особо не обращаясь.

– Какая нам разница, пан Коштовый?

– Хотелось бы оценить вероятность успеха. Почему они обратились к нам? Могли бы и сами полететь.

– Это не они обратились, – усмехнулся Мозес. – Это мы предложили им совместное мероприятие.

– Можно узнать, у кого они собираются арендовать космолёт?

– Можно. У корейцев.

На лицах присутствующих замелькали улыбки.

История с корейским противостоянием давно закончилась, обе Кореи – Северная и Южная – объединились ещё сорок лет назад, превратившись в Великую Корейскую Федерацию, которой правили по очереди северяне либо южане, но диктаторские замашки корейских президентов были притчей во языцех, ими руководили амбиции и комплекс неполноценности, уступающие только украинским, и до сих пор Корея проводила «самостоятельную» политику в мире, добившись статуса «величайшей ядерной и космической державы».

– Вы уверены, господин Мозес, что у корейцев имеется новейший космолёт? – осведомился скептически настроенный американский «археолог» Фрэнк Донован.

Мозес улыбнулся.

– Успокойтесь, Фрэнк, это достоверные сведения. Корейский крейсер «Ынха» готов к ходовым испытаниям.

– Крейсер?

– Ну, это скорее корвет, судя по его энерговооружённости и массе, но они гордо называют «Ынху» крейсером. В переводе «Ынха» – «Млечный Путь».

– И вы серьёзно считаете, что наши… мм-м… партнёры из «Пяти А» смогут уговорить корейцев дать в аренду такое изделие?

– Это их проблема. У нас будет другая.

– Какая же?

– Сбыт. У меня есть клиенты, готовые платить за доставленные раритеты, однако надо подстраховаться.

Спустя минуту собрание заговорило о каналах сбыта археологических ценностей, поверив, что вопрос с доставкой этих ценностей на Землю будет решён.

Затем начали обсуждать кандидатуры состава экспедиции. Эти люди должны были не бояться рисковать собой и действовать смело и решительно, а главное, не менять хозяев.

Отобрали восемь человек.

Встал вопрос руководства группой.

Мозес снова показал свою специфическую снисходительно-уверенную улыбку.

– Командовать экспедицией буду я, – сказал он.

Зал ответил тишиной.

Иллюстрация 3

Великая Корейская Федерация имела два космодрома: один – Тонхэ – на восточном побережье Северной Кореи, в уезде Хвадэ-гун, провинции Хашгён-Пукто, его ещё называли космодромом Мусуданни – по названию рядом стоящей деревни, и один в Южной Корее – Хапо, введенный в строй ещё в две тысячи пятнадцатом году.

Космодром Мусуданни-Тонхэ вырос из ракетного полигона Квандай, начавшего работать с конца двадцатого века, и считался больше военным, нежели гражданским. С него на протяжении почти века стартовали все новые военные корейские ракеты и корабли. Но полигон Квандай не ушёл в небытие, а наоборот, стал чисто военным секретным объектом. Именно в его подземных ангарах и был смонтирован новейший космический крейсер «Ынха» с генератором пространственных «трещин», позволявшим кораблю преодолевать космические расстояния за считаные секунды.

В связи с последними неординарными событиями в Солнечной системе, связанными с появлением таинственного, гигантской длины экзотического объекта под названием «Бич Божий», сборка крейсера происходила в ускоренном режиме и была завершена как раз в тот момент, когда «Бич» столкнулся со спутником Юпитера.

Корейское военное ведомство собиралось отправить к нему свою экспедицию, чтобы оценить угрозу для жителей страны, которая, кстати, оказалась единственной, не заражённой паникой, поднятой средствами массовой информации Земли в связи с приближением «сверхдлинного конца света».

После того как в результате эксперимента, проведенного экипажами четырёх кораблей – России, Соединённых Штатов Америки, Индии и Китая: они рискнули объединить все ходовые генераторы «трещин» в синхронный комплекс и воздействовать на струну «Бича», – этот странный длинномер, порождённый Большим взрывом при рождении Вселенной, нанизавший на себя тысячи космических тел, в том числе искусственного происхождения, отвернул в сторону и теперь должен был миновать Землю. Но проблема исследования «Бича» осталась нерешённой. Индия и Китай лишились своих кораблей, а экспедиции русских и американцев к нему не могли обследовать всю спицу «Бича». Поэтому корейское военное руководство решило не отменять миссию «Ынхи», хотя и не стало раскрывать свои планы перед соседями, коллегами и партнёрами по бизнесу. Полёт «Млечного Пути» должен был состояться в условиях строжайшей секретности.

Экипаж корабля состоял из пятнадцати человек, включая капитана Пака Сонсэннима, тридцатипятилетнего полковника космических сил Кореи. Уроженец Пхенчхана, он пошёл по стопам отца – генерала и, окончив по очереди военное лётное училище, институт космоплавания и Академию космического оперирования, более десяти лет прослужив на военных кораблях, получил звание полковника.

До формирования экипажа «Ынхи» он командовал фрегатом космических сил Кореи «Ганган»[2], показав себя с самой лучшей стороны. Отец рекомендовал его комиссии по кадрам Военно-космических сил, и его рекомендация вместе с блестящим послужным списком сыграли свою роль. Сонсэнним стал капитаном новейшего космолёта.

Поскольку «Ынха» создавался секретно, его экипаж жил на территории полигона вместе с обслуживающим полигон персоналом.

Городок состоял из пяти офицерских общежитий и пятнадцати казарм для рядового состава, а также предприятий быта и центров развлечения для офицеров и рядового состава. Особых удобств жилые модули для техников и операторов полигона, равно как и для космолётчиков, не имели, но корейцы с раннего детства привыкали к своему казарменному бытию и не роптали. Получить работу на полигоне мог далеко не каждый специалист, а уж о космопилотах и говорить не приходилось. Они готовы были не пить, не есть и не спать, лишь бы попасть на борт космического корабля или станции.

Пак Сонсэнним не был женат, хотя имел двух подруг из бригады обслуживания полигона. С ними он частенько расслаблялся, когда позволяла ситуация, и доверял обеим без каких-либо сомнений. Он бы невысок ростом, но хорошо сложен, симпатичен, без особой раскосости: мать Пака была индонезийкой, – и девушки были в восторге от его неутомимости.

Двадцать третьего января рабочий день на космодроме закончился для него рано, и Пак, размышляя над полученным заданием: утром следующего дня «Ынха» должен был впервые подняться в воздух, поманеврировать над Землёй и отправиться на ходовые испытания, – решил расслабиться перед полётом на полную катушку. Ему уже намекнули, что ходовые испытания – лишь официальная версия, на самом деле крейсер должен был направиться к «Бичу Божьему» и забрать на борт «всё, что удастся отыскать».

Бытовой блок полковника располагался на первом этаже невысокого – в четыре этажа – здания общежития. Блок был разделён на три небольшие комнатки, выполнявшие каждая свою функцию: в спальне стояла складывающаяся кровать со стенным шкафом и проектором объёмного телевизора, в гостиной стояли диван и два креслица (её стены превращались в видеокартины), кухонный модуль предназначался для приготовления пищи, в нём с трудом могли уместиться всего три человека. Ни ванны, ни душа (помывочный блок для всего общежития располагался на этом же этаже). Ничего лишнего, чистая практичность и спартанское убранство. Но Паку нравилась его квартирка. Лучшей в своей военной жизни он не имел.

Подружки – Иппун и Нансун – обрадовались, когда он позвонил им и объявил о своём решении «отдохнуть». Обе работали в системе медицинского обслуживания полигона, одна психологом – Иппун, другая медсестрой – Нансун, и обе уже закончили свой трудовой день.

– Я буду через полчаса, – пообещала Иппун, толстушка и смуглянка.

– Хорошо, – лаконично согласился Пак.

Ждать, однако, пришлось почти час.

За это время Пак заказал в местном пищеблоке горячие овощи, жареный рис с подливой из лун-томатов и белый китайский чай и успел получить заказ.

Иппун заявилась не одна, с ней был мужчина средних лет, явно не кореец, судя по горбоносому смуглому лицу и бородке.

– Чорджи, – представила она гостя, – мой помощник, специалист по снижению утомления.