Колокольчиковый колодец - Любовь Рыжкова

Нелогичность поступков, так хорошо видная со стороны, родителями не замечалась вовсе.

– Все, Женюлек, – сказал папа, – мы идем покупать трактор нашей маме.

– Хорошо, – ответила ошеломленная Женя, – удачи вам.

Мама при этом как ни в чем не бывало закрыла за папой дверь, но и теперь она, казалось, не замечает никакой странности. Она была весела, энергична и деловита, как всегда.

Девочка не стала ее ни о чем расспрашивать. К тому же, ей не терпелось на дачу к Колокольчиковому Колодцу, и она начала торопить маму.

Они, как обычно, позавтракали и вышли из дому.

Надо сказать, что их дача находилась в пяти минутах от дома. Дело в том, что дом, в котором они несколько лет назад приобрели квартиру, стоял в живописном месте. Окна их квартиры выходили на сады, и круглый год можно было любоваться чудесным пейзажем.

Если было лето, – перед окнами простиралось зеленое шумное море. Если приходила осень, – золото листвы до самой глубины трогало душу своей новой красотой. Когда наступала зима, – волшебная белизна покрывала сады, они стояли тихие и успокоенные до самой весны. А весной они сначала покрывались легкой, едва заметной листвой, потом зацветали нежно-розовым цветом, и опять разливалось перед окнами зеленое шумное море.

Новые чудеса на даче

Удивительно, но мама снова стала прежней, словно не было этих утренних странностей. На даче она занялась привычным делом, а именно – уселась за стол с бумагами, а Женя вспомнила вчерашний сон о муравьях. Она посмотрела на то место под яблоней рядом с пионовыми кустами, но никаких муравьев там уже не было.

– Мама, а что такое «сибаритствовать»? – спросила Женя.

– Сибаритствовать? – переспросила мама, – это впустую проводить время, ничего не делать, развлекаться.

– А почему папа сегодня собирался сибаритствовать?

Мама посмотрела на Женю так, словно видела ее впервые.

– Ты что, голубушка, когда это папа у нас бездельничает? Он работает день и ночь, а на пустые развлечения у нас нет времени. Ты, кажется, что-то путаешь.

– Я ничего не путаю, – ответила Женя, – он сам сегодня это заявил.

– Я замечаю, что с тобой явно что-то происходит, – сказала мама, – думаю, на твое воображение слишком сильно действует прочитанная литература. Да тебя и саму Бог воображением не обделил. Я тебе, голубушка моя, советую сдерживать свои страсти. От них одни беды.

– Мама, тебя опять понесло. Ну, о каких страстях ты говоришь? Мне вообще только четырнадцать лет.

– Действительно, что это я, – заговорила мама, – однако я должна предупредить тебя о многих неприятных вещах, которые могут случиться с молодыми девушками. А ты уже почти взрослая девушка, через год-другой заневестишься. Но ты до сих пор не научилась управлять своими эмоциями.

– Мама, ради Бога, лучше сиди и пиши, мне так спокойнее.

– Хорошо, а ты сходи на родник, принеси свежей водички, – примирительно сказала мама.

– Ты хочешь сказать – к колодцу? – спросила Женя.

– Да, а что тут такого? Или ты до сих пор под впечатлением вчерашнего происшествия? А вернее, своей собственной выдумки? – спросила мама.

Женя сделала недовольный вид, а потом уже миролюбиво сказала:

– Ладно, схожу, но чуть позже. Я лучше пойду сейчас посмотрю, нет ли спелой клубники.

– Вот-вот, займись делом.

И мама углубилась в свое привычное занятие.

Женя нашла всего лишь несколько спелых ягод. Дело в том, что последние две недели действительно шли сильные дожди, и было довольно прохладно. Жара наступила буквально на днях, и ягоды еще не успели вызреть.

Она стала думать о странном муравьином разговоре. Интересно, от кого они спасались? Кто им угрожает? И кто это на них наступает? А еще они говорили о какой-то Золотой Стрекозе Злате. Кто это? Какой интересный, просто сказочный сон.

А что это происходило сегодня утром с мамой и папой?

И тут вдруг Женя подумала о том, что она и сама все утро вела себя не совсем обычно.

Она решила просто прогуляться по саду, ведь здесь было на что посмотреть. Вот расцвели ярко-красные, даже какие-то огненные маки. Они их посадили только в прошлом году, но они замечательно прижились и уже в этом году зацвели. Это были яркие, крупные, какие-то декоративные цветы. Среди зелени листвы издали были видны их огненные и нежные языки. Наверное, тот, кто впервые сравнил маки с живым пламенем, был прав, потому что легкое трепетанье лепестков действительно было похоже на колышущееся пламя.

А вот ярко-желтая вербена, она обильно разрослась по всему саду.

Расцвела и турецкая гвоздичка, ее соцветия сейчас весело выглядывали из травы.

Белела то тут, то там пышная гипсофила, мелкие цветочки которой издали напоминали большой кружевной шар.

Распустился и дельфиниум, очень красивый цветок российских садов. Пышные гроздья его цветов радовали своим торжественным великолепием.

Прошлой осенью Женя с мамой пересаживали колокольчики, и теперь они озорно выглядывали изо всех уголков сада. На высоких упругих стеблях качались крупные белые головки, все колокольчики в саду были белого цвета.

А вот время лилий и роз было еще впереди. Но надо сказать, что минувшей зимой кусты роз сильно подмерзли, хотя и были надежно укрыты. Потом они как будто отошли и даже появились зеленые побеги, но сил, видно, им уже не хватило, и они погибли. Значит, роз у них в этом году не будет, и нужно будет сажать новые кусты.

Ближе к осени покрывались бледно-сиреневыми цветами пышные зеленые кусты сентябрин. И распускались розовые и бордовые хризантемы, особенно любимые мамой цветы, которые она предпочитала даже классическим розам. Мама их любила почти мистической любовью и часто говорила, что ее жизнь схожа с жизнью этих цветов.

– Послушайте, – говорила она, – хризантемы цветут тогда, когда уже ничто цвести не может. Стоит поздняя осень, пора глухая, но по-своему прекрасная. Вся природа в ожидании. Еще чуть-чуть, и придет настоящая зима – со снегом и метелями. Но уже сейчас по утрам вас охватывает пронзительный холод. И уже начались первые заморозки, и тонкая корочка льда покрыла мелкие лужицы. Когда на них наступаешь, под ногами слышится легкое, колкое потрескивание.

Женя всегда с замиранием сердца слушала эти мамины монологи. И потому сидела, затаив дыхание.

– Но почему-то очень уютно жить на свете в такую стылую пору, – продолжала мама, – когда у тебя есть теплый дом, любимая семья и добрые друзья. Но если всего этого нет, становится очень грустно. И тогда эти первые заморозки, и корочка льда на лужицах, и ледяной порывистый ветер превращаются в настоящее испытание. И скажите, пожалуйста, разве может в такую пору что-то цвести? Оказывается, может. И это – хризантемы!

Но ведь это же не простое цветенье, друзья мои, когда к тому всё располагает – солнце, трава, теплый ветер, несущий ароматы юга, запахи нектара.

Здесь всё не то.

Здесь стужа.

Здесь колкая синь холодных небес.

И это цветенье – поступок, подвиг, личная победа.

Это – цветенье вопреки всему!

Тут мама замолкала и потом грустно добавляла:

– Мне иногда кажется, это похоже на мою жизнь.

После таких слов Женя бросалась к маме и прижималась к ней. Ей хотелось успокоить, утешить ее, но она ничего не могла сказать и только молча обнимала ее, а потом начинала по-кошачьи урчать. Это смешило маму, и они начинали урчать вместе.

Но сейчас до поздней осени было еще очень далеко, и это обрадовало девочку. Она решила, что ей надо снова сходить к колодцу.

Она спустилась по скользким ступенькам и осмотрела то место, где поскользнулась и упала. Место как место, ничего особенного. И тут ей вдруг снова стало не по себе. А было ли это? Падала ли она вообще? Ведь нога потом ни капельки не болела, на локте не было никакой ссадины, и даже ладошка оказалась чистой. Значит, не падала?

Женя решила заглянуть в колодец.

Колокольчики приветливо покачивали головками.

– Они живые, – подумалось Жене, – они же меня приветствуют.

Но ей вовсе не было сейчас страшно. И она заглянула в колодец.

Темная вода была спокойна, темна и зеркально чиста. Ничто не смущало ее поверхность. Девочка увидела свое отражение, но ей не хотелось сейчас нарушать этой тишины и покоя. Не хотелось, как всегда, шуметь, плескаться и брызгаться. Она стояла и смотрела в эту темную воду.

И в какую-то минуту вода вдруг заколыхалась сама – бесшумно и страшно, словно изнутри что-то большое и сильное пыталось подняться на поверхность.

Не помня себя от страха, Женя со всех ног помчалась от колодца. И тут голова у нее закружилась, нога подвернулась, и она опять полетела на скользкие мокрые доски у колодца.

И опять, как вчера, она едва поднялась от боли и теперь уже медленно и осторожно стала подниматься по ступенькам. Коленка была содрана и саднила, руки все были в царапинах и грязи.

Она испуганно пролепетала маме о случившемся. Та выслушала ее молча, вздохнула и попросила показать ушибленную коленку и испачканные руки. Каково же было удивление Жени, когда она протянула и показала маме совершенно чистые, даже словно вымытые ладошки. А коленка оказалась совершенно невредима.