Русская весна. Антология поэзии - Коллектив авторов

Невозможно было молчать, став свидетелем многих преступлений, совершаемых на Украине по приказам киевской хунты, хотя бы раз увидев фотографии умирающей, с оторванными ногами Инны Кукурудзы из Луганска – «горловской мадонны»; убитого на улице при артобстреле священника Георгия Никишова; мальчика Вани, лишившегося ног и руки, спасённого российскими врачами; донецкого врача «скорой помощи» Константина Ставинского, убитого украинским снайпером.

Вся Россия днём и ночью слушала сводки новостей: Славянск, Волноваха, Луганск, Иловайск, Краматорск, Донецк… У многих из нас в этих местах жили и живут (если не погибли в ходе боевых действий или от голода) друзья, родственники. А для меня скоро эти сводки наполнились непрестанной тревогой: в Донбасс уехал мой друг, ополченец-поэт Юрий Юрченко. Почему он, благополучно устроенный в жизни, на тот момент – житель Франции, успешный человек, вдруг подался туда, где когда-то родился, и где ныне шли бои? Юра просто и честно сформулировал ответ на этот вопрос в своём стихотворении «Ополченец»:

Зачем иду я воевать?Чтоб самому себе не врать,чтоб не поддакивать родне:«Ты здесь нужней, чем на войне.Найдётся кто-нибудь другой,кто встанет в строй, кто примет бой…»За это неуменье жить,не грех и голову сложить!

С ним перекликается «Баллада о пономаре» Ивана Белокрылова, посвящённая памяти Сергея Журикова, ранее служившего пономарём Киево-Печерской лавры, позже известного под псевдонимом «Ромашка», командира подразделения народного ополчения Славянска, который погиб в ходе карательной операции киевской хунты:

Полстраны накрыла чёрная хмарь,гонит с севера пожаров волну…Как случилось, расскажи, пономарь,что ты взял да и ушёл на войну?Сколько в Сумах посходило с ума,чтобы пропасть между близкими рыть?Киев пал, и под Черниговом тьма,и во тьме нельзя про тьму говорить.Осторожно положил свой стихарьи затеплил у иконы свечу,и раскрыл тогда Господь свой букварь,показал Он, что тебе по плечу……Знают все, когда ты пал, пономарь,и уже не поднимался с земли —Ты пошёл тропой небесной, как встарьс Куликова поля иноки шли…Там Ослябя ныне и Пересветгорних истин стерегут рубежи.Если можешь, передай им привет,как Славянск мы берегли, расскажи…

О выборе – и стихотворение Ольги Аникиной:

Электричество вырубил, выключил газ,взял рюкзак, запер двери – и с Богом.Человек из Москвы уезжает в Луганск,он не верит газетам и блогам.Может, горько ему, может, страшно ему…И, в нахлынувшей гари закатной,по железному тросу, в кромешную тьмуопускается ящик плацкартный.А земля накренилась и воздух звенитмежду взрывом и визгом картечи.Как ты хочешь всё это собой изменить?Что ты можешь один, человече?

Очень многое может! И это доказал Юрченко: он работал военным корреспондентом, писал правду о происходящих событиях, его хорошо знали в России, на Украине, во Франции и Германии, ему верили.

В конце августа 2014-го под Иловайском Юрченко попал в плен, выдержал пытки, истязания, несколько раз стоял под расстрелом.

Он всё перенёс с достоинством, чудом выжил, вырвался из плена. Его друзья, я в их числе, боролись за спасение своего товарища доступными нам способами: писали письма с требованием освободить Юрченко в международные организации, публиковали статьи, в том числе и в «Столетии», добиваясь, чтобы нас услышали в Киеве…

Противостояние АТО и ополчения продолжалось. В нашу жизнь вошли аббревиатуры ЛНР и ДНР, а затем – понятие «Новороссия», нашими героями стали стрелковцы. Об этом написал Игорь Караулов:

«Назовите молодых поэтов», —попросил товарищ цеховой.Назову я молодых поэтов:Моторола, Безлер, Мозговой.Кто в библиотеках, кто в хинкальныха они – поэты на войне.Актуальные из актуальныхи контемпорарные вполне.…Кровью добывается в атакенезатёртых слов боезапас.Хокку там не пишутся, а танкиИловайск штурмуют и Парнас…

Зазвучали и сильные поэтические голоса из самой Новороссии: Станислав Минаков, Александра Хайрулина, Анна Ревякина, Ирина Кузнецова, Елена Буевич, Стелла Маслакова и многие другие. Их стихи насыщены военными реалиями, ставшими одновременно будничной рутиной и поднимающие человеческий дух на недосягаемую высоту.

Зачастую они долетают к читателю прямо из окопа, как гранаты, и плечом к плечу рядом с поэтом-бойцом – его славные предки, защищавшие Родину в битвах, и всегда одерживавшие победу!

Эта убежденность: «С нами – правда, с нами – наши прадеды!» – у всех, кто сражается за Новороссию, кто держит оборону в тылу, голодает, рискуя жизнью, доставляет гуманитарную помощь, кто под обстрелами восстанавливает железную дорогу и хлебозавод, пишет стихи, готовится, несмотря ни на что, к мирной посевной:

…И хотелось сытное в землю бросать зерно,Зарастай зелёной травой, злобой прорытый ров.Говорит мне сын: «Вот с этими прадед мой воевал».Почему у весны опять звериный такой оскал?Почему слетается вновь черное вороньё?Только эта земля моя, а я не отдам моё.

И Новороссии – быть! Будет, непременно будет всё: необходимые лекарства, пенсии старикам, цветы на клумбах вместо ям и осколков, и дети пойдут в школу, не боясь, что могут не дойти до неё из-за внезапного обстрела…

Как написала донецкая поэтесса Анна Ревякина в цикле «Город До»:

Пусть живет мой город, не страшась свинца,Пусть играют дети, и ветер колышет простыни.А иначе нам придется вписывать в паспортаВместо города До мучительный город После.

И уродится новый урожай. И будет мир. И – новые стихи.

Александр Ананичев. Наша правда

В который раз из нас творят врагаЗа то, что наша правда высокаИ широко Отечество не в меру…Что руку мы подняли на Бандеру.

Грозят войною – нам не привыкать.Заливист лай заморских острословов,Которых мы устали выручатьТо от степных, то западных монголов.

Мы знаем их. Они – не знают нас:Какие сны нам сладостные снятся,Кто нас хранит и в прошлом, и сейчас.Не знают нас – и потому боятся.

Им всё не так: и Сталинград, и Крым,И русский снег, и правильная вера…Жалеем их. И, может быть, простим —Простим тогда, когда добьём Бандеру.

Сергей Арутюнов

"В лучистом детстве, как на облаке…"

В лучистом детстве, как на облаке,Гуртами пастырям сданы,Резвились радостные олухи,Царя небесного сыны,

И между грезами компотными,Надеясь, что не пропадут,Сама земля им стлалась под ноги,Пружинистая, как батут.

Но только волю рассупонили,Разделись девки догола,И радужная русофобияНацизму руку подала,

И вот, забиты телемонстрами,Всем паром уходя в свисток,Явились миру девяностые,И мир скукожился и сдох.

Попробуй-ка теперь оправиться,Не выскочив из естества:Когда свободе чуждо равенство,Она и братству не сестра,При ней постыдно быть солистамиЗа славу, а не за прокорм,Ни кучевыми, ни слоистыми,Как Родина после реформ.

Здесь обломали, там обвесили…Но хлебушек моча винцом,Не каждый ли – сама поэзия,Когда он мал и невесом,

И вслед ему так отрывающеДошептывают «…эвоэ»Его подземные товарищи,Состарившиеся во мгле.

"Шептали ль мы на дне изрытом…"