Мадонна - Ли МакЛарен

Для Мадонны это был подарок. Если она получит роль, то все, что нужно сделать — это скрыть свою беременность.

А теперь давайте отвлечемся и поговорим немного о Рипли и ее рубрике «Очевидное невероятное». Читатели «Ripley’s Believe it or not» («Верить этому или нет») уже давно научились не воспринимать всерьез так называемые «факты», публикуемые под этим занятным заголовком. Так, например, здесь говорится о том, что какие-то украинцы смастерили из картофеля точное подобие горы Rushmore[22]. Для тех, кто не верит подобным выдумкам, существует целый музей и архив находок Рипли в Орландо, штат Флорида. Там очень здорово представлены все эти шедевры картофельного искусства украинских мастеров, которые удивительно похожи на скульптуры Гудзона Борглума. Линкольн, Вашингтон, Рузвельт и Джефферсон — все они здесь. Добавьте к этому ученых блох, и вы получите полную картину финальной сцены «La Mort aux trousses» («Смерть преследует по пятам»). Здесь Кэри Грант и Ева Мария-Сант — прямо на горе Rushmore, и у вас создается впечатление, что и вы можете попасть туда, благодаря всем этим ученым блохам. Разумеется, он не имеет ничего общего с государственными архивами. Но если Мадонна скажет что-нибудь по этому поводу, то музей Рипли не упустит возможности и быстро сумеет завоевать международную известность.

Мадонна появляется на телевидении на этот раз с небольшим объявлением: «В отчаянии ищу папу». С ней вместе в программе участвует Рипли. Несмотря на то, что Мадонна очень хочет получить роль Эвиты, она также чрезвычайно озабочена поисками отца своего будущего ребенка. Время неотвратимо приближает ее к тому возрасту, когда возможность родить становится проблематичной, и она боится, что ей придется отказаться от материнства. Мадонна не раз выражала свое желание забеременеть, что у многих вызывало смех. Денни Родмен, напротив, не находит здесь ничего смешного. Он рассказывает о том, что бывшая поборница «безопасного секса» предпочитала заниматься с ним любовью, категорически не желая предохраняться: «Она никогда не позволяла мне пользоваться презервативами. Никогда». Последние сомнения рассеиваются, когда Мадонна начинает бомбардировать телефакс Родмена следующими сообщениями: «Я хочу сохранить в себе хоть капельку твоей спермы, я не потеряю ничего. Я хочу иметь от тебя ребенка». Родмен, вероятно, должен был чувствовать себя как татуированный пункт выдачи спермы. Подобно Вуди Аллену, безумному ученому с его изысканиями — «Все, что вы хотите знать о сексе, но не решаетесь спросить», — Мадонна убеждает баскетболиста, что у таких родителей, как они, родителей с таким генетическим достоянием, может получиться только совершенный ребенок и никакой другой. Что ж, на вкус и цвет товарищей нет. Мадонна без ума от этого человека, которого она называет наилучшим образцом физического совершенства». Католичка до мозга костей, Мадонна высчитывает в каждом месяце благоприятные для зачатия дни, а затем факсом посылает Родмену сообщения о датах их свиданий. Она садится на самолет и летит в Лас-Вегас, чтобы возобновить их сеансы любви, которые теперь имеют определенную цель. Она не злоупотребляет любовными играми, поскольку ей прежде всего нужен результат. Как рассказывает Родмен: «У нее не было желания заниматься этим по три раза на день. Все, чего она хотела, так это чтобы в каждый следующий раз все было сделано наилучшим образом».

Но все усилия напрасны. Остается только призвать добровольцев, представ перед телекамерами одной из программ, транслируемой по всей стране. Одетая в прозрачное вечернее платье, она заявляет: «Я уверена, что найду человека, который мне нужен. Я убеждена в этом». Мадонна сообщает телезрителям, горящим от нетерпения, что она дала объявление в «New York Times» и в «Village Voice» о том, что очень хочет забеременеть и поэтому ищет отца для своего будущего ребенка: «В отчаянии ищу папу». Форест Сойер, темпераментный ведущий передачи «Prime Time Live» так старательно раздувает дело, что уже на следующий день повсюду можно видеть анонсы в целую страницу. Счастливые специалисты по осеменению толпятся у дверей, чтобы иметь честь оплодотворить Мадонну. Первенство, несомненно, принадлежит самому оригинальному объявлению какого-то секс-героя, страдающего, по-видимому, преждевременной эякуляцией: «Мадонна, подари мне всего шестьдесят секунд, и я дам тебе более миллиарда доказательств, что могу быть отцом твоему ребенку». Но «семенная калькуляция» и подсчет благоприятных дней лишь утомляет душу. Мадонне не хватает для достижения своей цели прибегнуть к магии. А вот тут вмешательство Рипли будет как раз кстати.

Женщины из музея Орландо прекрасно знают, что нужно Мадонне. Вернее, те из них, кто еще не ушел в отпуск по беременности. Ей всего-навсего нужна пара африканских статуй с Берега Слоновой Кости — идолов, олицетворяющих само плодородие. Эти две эбонитовые статуи, приблизительно по полтора метра высотой каждая, должны внимательно смотреть на Мадонну. Королева увенчана фруктовым изобилием, тогда как король предстает воплощением фаллического разнообразия. Весь женский персонал музея умирал от смеха, лицезрея вновь прибывшие статуи. Этот неудержимый хохот не отпустит их до самого родильного дома. В то время как Мадонна посылала сигналы SOS по телеоборудованию Маклухана[23], добрая половина женщин, работавших в музее Рипли, убедилась в магической силе оккультных идолов. Маклухан пишет, что телевидение превращает мир в оборудованный планетарий. Мадонна появляется в телестудии Манхэттена, чтобы сообщить «идолопоклонницам» из музея в Орландо, что, несмотря на все усилия, она не смогла забеременеть. Немедленно, 14 января 1996 года, и конечно же, не без участия телевидения, Рипли дарит Мадонне своих африканских божков. И ровно через девять месяцев, день в день после того, как Рипли анонсировал свой дар, Мадонна рожает свою маленькую Лурд. Очевидное невероятное.

Как невероятно и то, что продюсеры рискуют шестьюдесятью миллионами долларов, снимая беременную Эвиту. И хотя нашлись люди, не согласившиеся с желчными замечаниями театрального критика Вальтера Керра по поводу того, что встреча Эвиты Перон и Че Гевара — полная нелепость, тем не менее персонаж, которого играет Антонио Бандерас, совершенно изменен. В фильме нет соратника Фиделя по оружию, а есть другой парень, по чистой случайности названный Че. Как всем известно… Но здесь необходимо сделать некоторые пояснения читателю, хотя история Аргентины в сороковые годы и была предметом постоянных разговоров. Итак, Че (по сюжету оперы Веббера-Райса) вместе с женщиной президента Перона пересекает южное полушарие на мотоцикле, точь-в-точь как Керуак. Ибо продюсеры не думают, что такая маленькая неточность может вызвать массовый бойкот пуристов. К выходу «Эвиты» на театральные подмостки Че был одним из символов шестидесятых, когда выпускались и распродавались плакаты и тенниски с его изображением, но в девяностые годы кубинская революция была уже весьма непопулярна и какие-либо неточности не могли навредить делу[24]. Сегодня, если приключенческий роман не противоречит традиционным представлениям о Че Гевара, носящем бороду и берет, то вы не сможете почувствовать запах фимиама и пачули[25]… Однако ретро-стиль «Эвиты» — это не только атмосфера «любви и мира», но, скорее, демонстрация моды от Кристиан Диор в эпицентре военного похода. Настоящий фашистский шик. Это совсем не стиль proto-grunge, прямо-таки армейский, навязанный марксистами-революционерами, которые слишком уж не от мира сего. Это также далеко от чудовищных «muu-muus»[26], которые носили беременные женщины, начинающие уже буквально на следующий день беременности цитировать Опра Винфрея: «женщина сильна, так сказать, собственной привлекательностью», — как будто именно это было олицетворением женской привлекательности. Принимая во внимание то число людей, которые проявляли столь сильный интерес к деятельности Че под руководством Трумена, неплохо было бы иметь одного-двух наблюдателей, внимательных ко всей этой истории, которые могли бы констатировать, что Эвита никогда не была беременной. Даже если отложить в сторону все исторические придирки и допустить — как это делают, не моргнув глазом, дилетанты, — что Эвита может ждать ребенка, то все равно придется задаться вопросом о сроках ее беременности. В конечном счете, фильм охватывает период более двенадцати лет ее жизни, и она не могла быть беременной все это время. В противном случае, ей необходимо было хоть раз произвести на свет ребенка, как и любой другой будущей матери.