Андриеш - Буков Емилиан Нестерович

Поведет тебя в пути

Через пропасти и кручи,

Сквозь туман и вьюжный мрак

В заколдованный овраг,

К ненасытному верзиле

Орб-Орбиле Флэмынзиле,

Что простерся, как в могиле,

На подстилке из коряг.

Ты живым листком горячим

К бельмам прикоснись незрячим,—

Вспыхнет свет погасших глаз,

И прозреет он тотчас.

Исцеливши Флэмынзилу

Навсегда от слепоты,

Удивительную силу,

Андриеш, получишь ты!

Этой силой наделенный,

Ты отыщешь цель свою,

След найдешь пропавшей Доны

И одержишь верх в бою

С Кэпкэуном-людоедом.

Так ступай вперед, к победам!

Я ж хочу, как прежде, петь

И листвою шелестеть,

И встречать могучей кроной

Натиск бури разъяренной!

— Дед Стежар! Не обессудь! —

… И пастух пустился в путь,

Взяв свой флуер неразлучный,

Разливаясь песней звучной.

И звенел свирельный свист,

Чистой трелью сердце теша,—

Это пел дубовый лист,

Направляя Андриеша.

Вот рассеялся туман…

Андриеш глядит усталый:

Перед ним морской лиман[11],

Волны мечут пену в скалы,

Завихряясь на бегу,

А на диком, берегу,

Между скал, — овраг огромный.

У оврага — три сосны,

Стены пропасти черны,

А из дымной глубины

Дует ветер неуемный.

Влез подпасок на одну

Суковатую сосну,

Засмотрелся в глубину:

— Вот так чудо! Ну и ну!..—

Что же он нашел в овраге?

Ворохом лежат коряги,

На корягах великан,

Распластавшись грузной тушей,

Дышит, словно ураган.

Борода, как хвост петуший,

Из морщин торчком торчит,

Брови — словно свертки пакли,

Веки вспухли и набрякли.

Великан вопит, кричит,

Машет грубыми руками

И грозится кулаками,

И орет, зовет, ревет,

А его большой живот

То раздуется горой,

То провалится дырой.

Это был слепец Орбила,

Ненасытный Флэмынзила.

— Ай-ай-ай!

Сотню лет

Я не ел…

Где обед?—

Нет как нет!

Ай-ай-ай!

Что ни дай —

Проглочу!

Есть хочу!

Ох, есть хочу

С каждым годом все сильней!

Жду и жду,

Где найду

Я еду

Повкусней,

Да, да, да!

Пожирней!

Съел я скалы давно,

И коров, и коней,

И леса заодно,

От ветвей до корней,—

Обглодал целый край.

Ай-ай-ай! Есть давай!

Нынче пусто везде,

Я томлюсь по еде,

Лишь еда на уме,

Сало, мясо и хлеб!..

И к тому ж я ослеп,

Прозябаю во тьме!

Кэпкэун-людомор

Затуманил мой взор,

Погасил мне глаза.

А за что? Почему?

Не пойму ни аза!

Я быков его съел

И коров проглотил,

И колдун Кэпкэун

Мне стократ отплатил!

Кто тут есть?

Что бы съесть?

Я тотчас ухвачу,

Прямо в пасть потащу,

Разжую, проглочу!..

Есть хочу!

Ох, есть хочу-у-у!..

Андриеша страх берет,

Он дрожит, как в лихорадке,

От испуга — сердце в пятки,

А свирель ему поет:

— Вспомни о листке дубовом,

Что тебе недавно в дар,

Провожая добрым словом,

Но прощанье дал Стежар.

Зря себя ты мучишь плачем,

Струсишь — и погибнешь сам!

Прикоснись листком к незрячим

Отуманенным глазам

Ненасытного верзилы

Орб-Орбилы Флэмынзилы,

И откроются они,

Загорятся в них огни!

Ты тогда погубишь скоро

Кэпкэуна-людомора,

Чтоб вернулась вновь Миора,

Чтоб, как прежде, весела,

Дона снова к нам пришла!

Крикнул мальчик: — Эй, обжора!

Брось реветь,

Как медведь!

Погоди, имей терпенье,—

Возвращу тебе я зренье!

Великан тут в изумленье

Замер, словно истукан,

А пастух в одно мгновенье

Напрямик

В пропасть — прыг!

Свистнул на свирели звонко

И листком коснулся глаз —

Великан прозрел тотчас

И, беднягу-чабаненка

Заприметивши едва,

Словно муху — хвать ручищей,

И заухал, как сова:

— Вот жратва!

Ха-ха-ха!

Право слово, неплоха!

Ты мне, друг, послужишь пищей!

Мне так нужен

Вкусный ужин!

Хоть и мал ты для жаркого,

Но сожру, коль нет другого!

Разозлился Андриеш:

— Чудом спас тебе я зренье,

А теперь меня ты съешь

В благодарность за леченье?

— Благодарность? Ха-ха-ха!..—

Вздулись щеки великана,

Что кузнечные меха.—

Благодарность? Очень странно!

Мне б мясцо да потроха,

Остального мне не надо.

Съем тебя — и вся награда!

Суну прямо в пасть — и крак!..

— Не глотай меня, чудак!

Кэпкэун — наш общий враг,

Но тогда лишь я сумею

С ним разделаться вполне

И свернуть злодею шею,

Если ты поможешь мне!

Тут, вовсю разинув рот,

Великан как заорет!..

От раскатистого гула

На берег волна плеснула,

Содрогнулась грудь земли,

Рухнули в горах обвалы,

Как тростник, леса легли,

А надтреснутые скалы

Ходуном плясать пошли:

— Ты идешь на бой с проклятым

Кэпкэуном-супостатом?

С тем, что взор мой погасил?

Я тебе прибавлю сил! —

Он поскреб в усах своих,

Словно кот, взъерошил их,

Выдернул с довольной миной

Из густых усищ предлинный,

Преколючий рыжий волос

И промолвил, сбавя голос:

— Намотай его на палец

Перед битвой, и тогда

Станет вмиг рука тверда,

Тверже самых крепких палиц!

А теперь ступай, не жди,

К моему врагу иди!

Кэпкэуна победи!

И, отпраздновав победу,

С людоедом кончив бой,

Воротись назад к обеду,

Мы столкуемся с тобой:

Проглочу тебя — и ладно!

Засмеялся великан

Оглушающе, надсадно:

— Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! —

Протянул через лиман

Руку, словно мост висячий,

Переправил пастуха,

Пожелав ему удачи.

И вприпрыжку, налегке,

Пряча волос в кулаке,

Пересек пастух счастливый

Гребни влаги белогривой

По чудовищной руке

Исцеленного обжоры,

Очутился на песке

И увидел вдалеке

Снова горы, горы, горы…

Их зубчатая стена

Из-за грозных туч видна

Так отчетливо и строго,

И как будто бы она

Призывает чабана,—

Знать, туда ему дорога

От начала суждена…

Сказка старая длинна,

Приключений в сказке много.

Чабана томит тревога,

И, дыханье затая,

По горам, среди ущелий,

Он спешит к заветной цели

В Кэпкэуновы края,

В область смерти и печали…

По пути семь раз встречали

На востоке пастушка

Заревые облака.

Горный кряж громадой круч

Встал, огромен и могуч,

Слышишь зов его протяжный?

Так шагай, пастух отважный,

Если к бою ты готов —

Поспеши на этот зов!

Но тяжел конец пути:

Кровь стучит в висках, как молот,

Труден голод, страшен холод,

Но тому, кто смел и молод,

Все легко перенести.

Вьется тропка — выше, ниже,

В пропастях кругом — вода,

Коль оступишься — беда,

Уж не встанешь никогда

Из поганой черной жижи.

Кэпкэун здесь все, что мог,

Уничтожил, смял, пожег

Здесь не вырастет росток