Любимый бывший муж - Ивонн Линдсей

Оливия подумала, что все же ей не стоит удивляться тому, что он помнит о таких вещах. В конце концов, он же не потерял память целиком, просто из его воспоминаний стерлись последние шесть лет. Улыбнувшись, она протянула ему сумку с одеждой:

– Вот, держи. Тебе помочь переодеться?

У Ксандера еще были проблемы с координацией движений, и ему порой с трудом удавалось сохранять равновесие. Конечно, лечебная физкультура помогла ему восстановить общую моторику и прийти в себя в целом, но все же еще нужно было тренироваться, чтобы обрести прежнюю легкость движений.

– Думаю, я справлюсь, – ответил Ксандер тихо и с достоинством, за которое Оливия его так любила.

– Скажи мне, если потребуется помощь.

Ксандер посмотрел ей в глаза, улыбнувшись:

– Конечно.

Она тоже ответила ему улыбкой, чувствуя, как защемило сердце. Она ведь знала его – он никогда не позовет. Независимость была слишком важна для него, и он был очень упрям. Когда-то, в самом начале их совместной жизни, они не могли обойтись друг без друга. Но с тех пор все изменилось.

«Какой же он счастливый, что ничего не помнит, – подумала Оливия с горечью. – Лишь наши лучшие годы брака и ничего плохого».

Ксандер взял сумку и отправился в общую ванную комнату палаты. Закрыв за собой дверь, он остался наедине со своими мыслями. Дрожь пробежала по его телу при воспоминании о том облегчении, что он испытал, увидев Оливию, вернувшуюся из дому. С самого утра он был напряжен и испытывал внутренний дискомфорт, так что медсестра в документах на выписку отметила необычно высокое для него давление.

Он не понимал причины своего смутного беспокойства. И ему не терпелось поскорее выйти из этого здания. Даже ежедневные визиты Оливии, хоть как-то нарушающие рутину больничного распорядка, не спасали его от тоски по дому.

Приняв душ, Ксандер принялся энергично растираться полотенцем и чуть пошатнулся из-за этого, так что пришлось опереться о стенку душевой, чтобы обрести равновесие. Он тихонько выругался – медленные реакции собственного тела доводили его до отчаяния, казалось, что сигналы мозга не доходили до мускулов.

Кстати, о мускулах – насколько Ксандер помнил, он всегда был в хорошей физической форме. Теперь же он похудел, и над этим тоже придется работать. Ксандер оделся и туго затянул ремень на брюках. Оливия была права: в собственной одежде он выглядел так, будто надел чужие вещи. Он не помнил, как покупал их, так что, наверное, они были из тех «потерянных лет», как он теперь называл забытые годы.

Раздался легкий стук в дверь, отвлекший его от мыслей.

– Ксандер, ты там в порядке? – спросила Оливия.

– Конечно, сейчас выйду.

Ксандер собрал вещи, разбросанные по полу, и сунул их в сумку, а затем открыл дверь.

– Я готов, – произнес он.

– Тогда пойдем, – ответила она, очаровательно улыбаясь – ее улыбка всегда сводила его с ума. Но часто ли он ей говорил, как любит, когда она улыбается ему? Он не помнил этого.

Они заглянули в сестринскую, чтобы попрощаться и забрать документы о выписке, а потом направились по коридору к лифту. Ксандера неприятно задело то, что Оливии приходилось подстраиваться под его шаг, поскольку шел он значительно медленнее, чем она. Еще больше его обеспокоил тот факт, что, когда они добрались до ее машины, он очень устал. Со вздохом облегчения он опустился на пассажирское сиденье.

– Прости – следовало подогнать машину к входу, чтобы забрать тебя, – сказала Оливия, садясь в машину.

– Все в порядке. У меня было много времени на отдых.

– Ты так говоришь, будто все это время не работал над выздоровлением. – Оливия вздохнула и положила руку на его бедро, и Ксандер почувствовал тепло ее ладони. – Ксандер, ты проделал долгий путь за короткое время. Тебе придется учиться заново чему-то, что раньше ты делал не задумываясь. Так пощади себя, ладно? Тебе нужно время.

Ксандер откинулся на сиденье, глядя в окно, пока они ехали домой. Видя знакомые места, он радовался, а замечая перемены, старался игнорировать тревогу. Окленд был бурлящим, вечно меняющимся и растущим городом, но все-таки было неприятно видеть пустоту на месте здания, которое ожидаешь увидеть, потому что оно точно стояло там раньше.

– Как там в твоей школе, никто не возражал, что ты взяла отгул, чтобы провести со мной это время? – спросил он.

– Я больше не работаю в школе, – ответила Оливия. – Я ушла оттуда до того, как…

– До того, как – что? – нетерпеливо спросил он.

– До того, как они успели окончательно свести меня с ума, – сказала она, усмехаясь, и ему показалось на миг, что усмешка какая-то напряженная. – Я ушла оттуда уже больше пяти лет назад, но с тех пор у меня неплохо пошли дела с картинами. Ты можешь мной гордиться. У меня было несколько выставок, и сейчас я хорошо зарабатываю.

– Но ведь ты никогда не работала ради денег, не так ли?

Именно так она всегда отвечала ему, когда он дразнил ее из-за того, что она не выбрала более прибыльную работу.

– Ну конечно, – ответила она, и на сей раз улыбка ее была вполне искренней.

К тому времени как они подъехали к дому, Ксандер почувствовал себя полностью разбитым, хотя он не признался в этом Оливии, которая, к его огорчению, помогла ему выбраться из машины и подняться по ступенькам в дом.

Оливия вставила ключ в замочную скважину и распахнула дверь, и Ксандер не смог сдержать грустной улыбки.

– Будто совсем недавно я перенес тебя через этот порог. А теперь боюсь, как бы тебе не пришлось меня нести.

Увидев тревогу в ее взгляде, он тут же пожалел о своей неуместной шутке.

– Ты в порядке? – спросила она, обнимая его и заставляя опереться на себя. – Тебе нужно хотя бы первое время пожить на первом этаже, чтобы не подниматься каждый раз в спальню. Может, поставить тебе здесь кровать, пока не окрепнешь?

– Нет, – сказал он твердо, входя в прихожую. – Сегодня я буду спать на втором этаже. Я справлюсь.

– Сделать тебе кофе?

– Да, пожалуйста.

Оливия вышла, а он в это время осмотрелся в комнате, отмечая то, что не соответствовало его воспоминаниям. Новые застекленные створчатые двери вели на деревянную веранду. Раньше на их месте стояло подъемное окно и – Ксандер бросил взгляд на сверкающий паркет – на полу лежал ужасный старый ковер с цветами. Оказывается, они обновили дом, причем весьма неплохо.

Он прошелся по комнате, проводя рукой по мебели, по затейливо украшенной каминной полке, возле которой по обе стороны стояли кресла с выгнутыми спинками. Интересно, они когда-нибудь сидели здесь зимними вечерами, греясь у огня? Он в огорчении покачал головой – нет, он этого не помнит. Ксандер присел на одно из кресел: может, это вызовет к жизни какие-то воспоминания – нет, память его оставалась нетронутым листом.