Соль неба - Андрей Маркович Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Красная армия пришла в село, словно к себе домой: естественно, без боев и без крика.
В церковь вошел человек в бурке, которая плохо скрывала ряд орденов на кителе.
При входе снял фуражку, саблю, вытащил пистолет, сказав при этом:
– Нехорошо с оружием в церковь.
Постоял около икон. Крестился. Шептал что-то. Потом поцеловал икону Богоматери и заплакал.
Попросил у отца Филарета благословения и умчался вместе со своим полком добивать врага.
Война окончилась слезами и застольями. Стали возвращаться те, кто выжил. Плакали, выпивали, старались строить мирную жизнь, которая теперь – навсегда уже – стала именоваться «довоенной».
Зимой сорок шестого года пришел к Филарету хромой Семен, которого снова выбрали председателем, увел священника из дома во двор и прошептал:
– Бежать тебе надо, отец Филарет. Тут такое дело… Советская власть решила устроить показательные расстрелы тех, кто, по ее мнению, сотрудничал с фашистами. Человека не арестовывают, а расстреливают на глазах у односельчан. Для острастки, как говорится. Мне велено народ собирать, тебя расстреливать будут за пособничество фашистам. Пацана своего хватай и тикай отсюда по-быстрому.
Отец Филарет слушал молча, не перебивал, равнодушно смотрел то себе под ноги, то вдаль куда-то. Могло даже показаться, что все сказанное к нему не имеет касательства.
Когда Семен закончил говорить, ответил спокойно:
– Куда ж мне тикать? Чего бояться? Сказано ведь: «Кто соблюдает слово Мое, тот не увидит смерти вовек». Как я могу Храм Божий оставить? Паству? Не дело ты говоришь, Семен, не дело.
Семен даже руками всплеснул:
– Убьют тебя, понимаешь? Расстреляют ведь!
– Убить меня нельзя, – твердо произнес отец Филарет. – У Господа мертвых нет. А тебе спасибо, что предупредил. Добрый ты человек. Только не бойся ничего, слышишь? Все горести твои от страха отсчет свой ведут. Когда человек с Богом, ему людей зачем бояться?
И ушел в дом не прощаясь.
Сережа видел, как всю ночь отец Филарет молился, вино пил и хлебом закусывал.
Но на следующий день в деревню никто не приехал.
Собранные на церковном дворе люди уже расходиться собрались, когда на крыльцо вышел отец Филарет и сказал, хитро щуря свои маленькие глаза:
– Вот советская власть неорганизованная какая – ничего организовать не умеет. Ну, пойдемте, что ли, в церковь. Раз уж пришли – чего на улице стоять?
Никогда еще не слушало проповедь отца Филарета так много людей.
Никогда еще отец Филарет не проповедовал столь яростно. Говорил он о страхе. О том, что только Божьего суда должно бояться человеку, а остальное все – суета.
Историю рассказал, как к святому Мартиниану явился прекрасный незнакомец с орлиным взором и заявил, что он – Христос и что Мартиниан должен слушаться его беспрекословно. Святой посмотрел внимательно на незваного гостя и спросил: «Ежели ты Христос, то где же раны от гвоздей?» Обличенный во лжи сатана – а это был он – тотчас и исчез.
– Ни ран мы должны бояться, духовных ли, физических, но гнева Божьего, – говорил отец Филарет, смахивая с глаз слезы. – Не смерть страшна, ибо сказано: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет», – грех страшен. Страшно перед очами Господа с грязной душой предстать… А больше и нет никаких страхов. Забудьте о них!
И через день в село никто не приехал. И через два. И через неделю.
Сережа чувствовал: что-то нехорошее приближается к ним, вот-вот явится и сломает всю их жизнь, разрушит.
Пытался говорить об этом с отцом Филаретом, но тот твердил одно:
– Все в руках Божьих. Ибо сказано: «Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с Неба».
Очень не любил Сережа, когда отец Филарет отвечал цитатами, словно своих слов у него не находилось.
И перестал задавать вопросы.
Но советская власть организовывала, может, все и плохо, зато памятью всегда отличалась хорошей. И, если задумала она какую гадость, не забывала никогда.
Где-то дней через десять после ночного, тревожного прихода Семена, в село въехал грузовик, в кузове которого мрачно покачивались люди, вооруженные винтовками и автоматами.
Перед грузовиком фыркала трофейная эмка. В ней властно восседали командирского вида мужик и священник.
Командир вальяжно вышел из автомобиля, что-то властно сказал Семену, и председатель проворно собрал сход на церковном дворе.
Отца Филарета вывели под прицелом винтовок.
Рядом с вооруженными солдатами он казался еще более маленьким и абсолютно беспомощным.
Командир влез на крыльцо.
Рядом с ним встал человек в рясе.
– Граждане! – с плохо скрываемой радостью закричал командир. – Пока наша доблестная Красная армия крушила коварного врага, находились такие граждане, которых язык не поднимается назвать гражданами. Эти так называемые граждане пособничали врагу, пособничали фашистам. Филарет…
Из толпы кто-то крикнул:
– Да ничего он не пособничал никому! Он жить нам помогал!
– Советская власть лучше знает, кто пособничал, а кто помогал, – взревел командир. – И советская власть приговорила пособника фашистов к высшей мере наказания – расстрелу.
Народ забурлил. Послышались недовольные, нервные крики.
– Ты, в общем… – тихо сказал отец Филарет, обращаясь к командиру. – Кончал бы речи свои поганые… Не надо церковный двор галиматьей позорить.
Народ бурлил все активнее. Люди видели, что творится несправедливость, но, как часто бывало в их жизни, не могли решить, как именно эту несправедливость погубить, и потому привычно нервно и грубо кричали.
Сережа стоял в Храме, наблюдая за происходящим, и боялся выйти. И даже не то чтобы боялся, но почему-то совершенно твердо понимал: выходить сейчас нельзя, невозможно, надо непременно стоять тут и ждать чего-то. Как на посту.
Мальчик видел, как в глазах командира боролись страх и высокомерие. Пока побеждало высокомерие.
– Ты эта!.. – заорал он на отца Филарета. – Ты эта… Тут мне не указывай. И вы тоже! – крикнул он толпе. – Хорош орать! У советской власти патронов на всех врагов народа хватит! – Он оглядел толпу, пригнулся почему-то и произнес тихо: – Залп в воздух на команду «Пли!».
Перещелкнули затворы. Звук был резкий, неприятный и очень отчетливый. Как будто проорала какая-то фантастическая птица, кричащая громче кукушки.
– Пли! – радостно завопил командир.
Раздался выстрел.
Под ноги толпы рухнул с неба случайно подбитый голубь.
Птица билась на земле, силясь взлететь, не понимая, куда вдруг делись и небо, и полет, и жизнь…
Командир достал пистолет, выстрелом добил раненого голубя.
Толпа уважительно затихла.
– И еще! – взревел командир. – Советская власть добра. Они прислала вам этого… Председателя Храма…
– Настоятеля, – буркнул новый священник.
– Один хрен! – недовольно гаркнул командир. – Все одно – начальник…
