Энергетическая политика в России - Владимир Милов

Реанимация дороги Сургут-Игарка, например, это что-то принесет. Но у меня ощущение, что многие мероприятия, которые там планируются, они будут убыточными. Экономическая эффективность сомнительная.

Вопрос: Ульяновск.

С учетом дефицита газа и возможности принудительного увеличения расхода мазута, какую цель преследует «Газпром» развивая проект газификации сельской местности?

Милов: Боюсь, мой ответ будет не политкорректным. Думаю, что цель конкретная. Когда кладут трубы, на этом некоторые компании очень хорошо зарабатывают. Это заработок без рисков. Вы построили, сдали в эксплуатацию, получили деньги и ушли. Загружена эта труба или нет – вас это не сильно волнует. Вся программа газификации лоббировалась трубопроводостроительными компаниями.

Это выглядит идиотски. Ваша цель – сокращение доли газа в российском балансе, о чем вы стратегически заявляете. При этом вы хотите дополнительно газифицировать всю Россию, то есть создать новых потребителей. Где логика? Логика, что одна правая рука занимается созданием идеологического обоснования под то, чтобы россиянам давать меньше газа. С другой стороны, есть другая рука, которая хочет зарабатывать на том, чтобы прокладывать трубы хоть на Луну.

Я знаю такую историю. В Брянске газифицировали, подключили 2 тысячи новых потребителей, а потом сказали: «Газа нет. Мы вас физически подключаем, а лимитов не даем».

У нас пятый проект газификации? Это очковтирательство, как и все остальные нац. проекты.

Ведущая: Я про здравоохранение много знаю. На примере Тарусской районной больницы.

Вопрос: Цены на бензин постоянно растут. Сейчас цена 92-го – 22 руб. Какая реальная цена?

Ведущая: Реальная та, которая на заправках. У нас рыночная экономика.

Что значит реальная цена?

Журналист: Себестоимость.

Ведущая: Вы хотите, чтобы они по себестоимости продавали?

Журналист: Я хочу знать, сколько они зарабатывают.

Второй вопрос. Информация о строительстве новых АЭС заслуживает внимания? Есть ли перспектива?

Милов: Первое. С бензином. Я должен сказать, что здесь есть серьезная проблема. Это проблема не только рынка нефтепродуктов, но и всех наших промышленных рынков, включая металлопродукцию, цемент. У нас сложилась очень монополистическая структура рынков. Здесь сыграли роль как советское планирование развития производительных сил, когда конкуренция вообще не рассматривалась как фактор. Например, топливо снабжающие предприятия и размещение перерабатывающих заводов совершенно не планировалось. Наоборот, целевым образом один снабжает один регион. Вот так все это было приватизировано. Вот по такой схеме сложились исторические рынки. Вторая проблема состояла в том, что, к сожалению, за 16 лет независимости у нас конкурентная политика не стала серьезным направлением в политике государства. Да простят меня классические либералы, которые против этого дела, но политика жесткого насаждения конкуренции, которая работает.

Мы в этом могли убедиться на примере сотовой связи за последнее десятилетие. Наличие реальной конкуренции между операторами привело к резкому снижению цен и повышению качества услуг. Это факт. Мы могли видеть, как это работает.

Это работает не во всех сферах. Поэтому там, где это не работает, где эти сферы нуждаются в специальной политике по демонополизации, по насаждению конкуренции, в том числе на рынке нефтепродуктов, мы видим сильные антиконкурентные эффекты. Что я имею в виду?

Я не считаю правильной постановку вопроса о том, что бензин должен продаваться по себестоимости. Он должен продаваться по рыночной цене. Если спрос растет, значит, и цена может расти. Это не принципиальный вопрос. Принципиальный вопрос в том, что у нас неприемлемо высокая розничная маржа в цене бензина. Грубо говоря, на выходе из нефтезавода он стоит 11-12 рублей, а на заправке стоит 22 рубля. Такого соотношения розничной маржи к оптовой, грубо говоря, один к одному, нигде нет. У нас неприлично надута розничная маржа именно из-за того, что система реализации нефтепродуктов на нефтебазах и бензоколонках очень сильно основана на разделе рынка на картельных сговорах, на согласованных действиях поставщиков. Если бы в бензине была конкуренция, то он стоил бы дешевле. Хотя, я против того, чтобы сравнивать себестоимость. Но ненормально большая розничная маржа – 10 рублей. Это точно маржа розничных перепродавцов. Чтобы они ни говорили про то, что мировые цены на нефть растут. Это совершенно ни при чем.

Как это можно сделать? Можно сделать несколькими способами. Прежде всего, нужно бороться с альянсами региональными между властями и конкретными операторами рынка нефтепродуктов, которые в этом регионе работают. Как правило, это довольно жесткие альянсы мафиозно-чиновничьи, которые этот рынок держат под контролем. Нужно добиваться прихода крупных сбытовых международных брендов в Россию. В Москве начинают появляться «Шер», ВР. Это хорошо. Нужно делать так, чтобы процесс выделения земельных участков под строительство был более открытым. Нужно добиваться того, чтобы у нас появлялись современные нефтеперерабатывающие мощности, которые производят больше качественного бензина, чтобы нефтяные компании получали возможность такие мощности строить. Нужно, чтобы компании, которые строят новые современные нефтеперерабатывающие мощности, получили возможность еще и установить контроль над добычей, получили доступ к добывающим активам.

Вот кто может конкурировать с нашими друзьями? Конечно, только международные компании. Нам надо затаскивать их сюда силой. Не просто пускать их.

Ведущая: Нынче не модно.

Милов: В том-то все и дело. А тогда получаем 22 рубля на бензоколонке. Вот плата за то, что мы закрыты.

Нам надо затаскивать их силой в нашу добычу и просить их, чтобы они пришли и работали, развивали наш сектор переработки и сбыта.

Если взглянуть на пример Соединенных Штатов, там тоже есть свои региональные эффекты. Но там достаточно серьезная конкуренция на рынке нефтепродуктов. Мы можем увидеть, какой низкой была маржа реализации в течение этого времени. Колебания были связаны только с мировыми ценами на нефть. Там бензин стоит дешевле, чем у нас из-за того, что там есть конкуренция.

Хотим так? Давайте проводить жесткую конкурентную политику.

АЭС. Я много раз высказывался на эту тему. Я не люблю это дело. Нет такой причины, по которой строительство АЭС можно было бы считать позитивным. Судя по тому, в чьих руках это находится, не обязательно у них что-нибудь получится.

Первое. Мы страна с огромными запасами органических ресурсов. Газа прежде всего. Зачем нам строить энергетику, которая будет зависеть от импорта топлива? Наши собственные запасы урана с приемлемым содержанием урана в руде не позволяют нам добывать больше 3,5 тыс. тонн в год.

Ведущая: А кто добывает?

Милов: Казахстан. Мы потребляем 5 тыс. тонн. Мы нетто-импортеры. Нас спасают только две вещи. Первое – это складские запасы, которые остались от разоружения. Второе – нас спасают казахи, которые уже создали совместное предприятие с Вестингаузом, переходят на выпуск западного типа тепловыделяющих сборок, чтобы поставлять их на западные реакторы, а также водят активные шашни с китайцами. Основной источник восполнения нашего дефицита мы можем потерять. Мы бегаем по всему миру с протянутой рукой, чтобы добиться урана. Даже в Австралии Кириенко подписал соглашение, что 4 тыс. тонны урана в год будет поставляться в Россию.

Вопрос. С такими ресурсами зачем нам строить энергетику, которая зависит от импорта? Все стараются отказываться, снижать зависимость от импорта, используя то, что есть.

Второе. Есть страшный миф о том, что атомная энергетика очень дешевая. Это взялось из пропаганды товарищей из атомной энергетики. Но они говорят только о стоимости текущей выработки, где крайне низкие затраты на топливо. Условно говоря, учитывают только переменные затраты. Но так же нельзя! Давайте сравнивать капитальные затраты. Сколько стоит построить парогазовый энергоблок? Максимум – 800 долл. за КВт. Сколько стоит построить атомный? Минимум – 2200 долл. А по реальным российским расценкам – 3-5 тыс. долл. за КВт.

При этом, никогда ни в какие сметы это не укладывается. Это не только в России. Развитие атомной энергетики – это побочная помойка от военного производства. «Мирный атом» - просто отход военного производства. То есть, надо было придумать, как на гражданке это использовать. На мой взгляд, это было страшной ошибкой. Сейчас мы все больше начинаем упираться в проблему отходов. А это никогда не включалось ни в какие сметы, ни в какую стоимость атомного электричества. Вы включите его, и электроэнергия, вырабатываемая на атомных станциях, у вас платиновая получится.