Персидский фронт (1909) Незаслуженно забытые победы - Алексей Шишов

Теперь в то, что скоро начнется вооруженное противостояние, сомневались совсем немногие люди. Их оказалось совсем мало, прежде всего в дипломатическом корпусе, аккредитованном в Тегеране. Иностранные дипломаты, анализируя информацию, которая поступала к ним из разных источников, ожидали «знаковых» событий в стране пребывания. Но, зная личность Мухаммеда Али-шаха, предпочтение в назревающих событиях отдавалось меджлису.

Шах и его министры не имели ни воинских сил, ни той воли монарха и его ближайшего окружения, двора, чтобы изменить ситуацию внутри страны в свою пользу. Поэтому шахское правительство шло на постоянные уступки своим политическим противникам, уступая им власть в Персии шаг за шагом.

Все же Мохаммед Али-шах осознал, что притязания меджлиса и конституционалистов на его личную власть грозят смертельной бедой Каджарской династии. И шах, чего от него мало кто ожидал, все же решился дать достойный отпор этим притязаниям, что и случилось в день 22 мая 1908 года. Тот день вошел в историю Персидского государства как крушение надежд на окончательное оформление парламентской монархии Каджаров.

В мае того года шах Мохаммед Али наконец-то решился начать борьбу с меджлисом в собственной столице. Тегеран тех дней напоминал многолюдный столичный город, лишенный всякой власти и элементарного порядка на улицах и площадях. Казалось, что анархия поглотит его и конституционалисты на «этой волне» бескровно придут к власти.

Однако майские события в Тегеране показали, что Каджары не пожелали безвольно отдавать тронную власть ополчившемуся против них меджлису, Шах успел подготовить с помощью дружественной ему России военную силу для борьбы со своими политическими противниками, которая стала в тех событиях для него единственной опорой. Ею оказалась шахская гвардия — Казачья Его Величества Шаха бригада, самая верная престолу часть персидской армии.

Свою историю она ведет с 1879 года. В тот год персидский шах Наср-Эд-Дин, совершая свою вторую поездку по столицам Европы, посетил и Санкт-Петербург, где восточный владыка был встречен с подобающими почестями. Император Александр И среди прочего повелел показать высокому гостю Собственный Его Императорского Величества конвой. Молодецкий вид, строевая лихость и джигитовка кавказских казаков-гвардейцев поразили шаха. И он пожелал иметь у себя такую воинскую часть конников-телохранителей.

Шах Наср-Эд-Дин видел казаков и на Кавказе, через который возвращался домой. Генерал от кавалерии А.И. Домонтович, которому в чине полковника суждено было возглавить русскую военную миссию в Персии и стать первым командиром бригады шахских казаков, вспоминал:

«Шах… проездом по Эриванской губернии, всюду был встречаем и сопровождаем частями кавказских казачьих полков, которые по окончанию турецкой войны (1877–1878 гг. — А.Ш.) были расположены в разных частях этой губернии. Внешний вид этих боевых полков, их красивая обмундировка и блестящее снаряжение привлекли внимание Шаха».

То, что правитель Персии собирается заняться реформами в шахской армии (преимущественно конной), было известно в Европе. После речь шла о «больших деньгах и политическом влиянии», свои услуги в этом деле предложили Австрия, готовая заняться всеми родами оружия, и Великобритания, которая создала в колониальной Индии «образцовую» бенгальскую кавалерию. Кроме того,

Вена и Лондон обещали финансовую помощь для проведения военных реформ.

Тот же А.И. Домонтович в своих воспоминаниях так объясняет то, почему шах отдал предпочтение при организации конной бригады гвардейцев именно России, три четверти армейской кавалерии которой состояло из казачьей конницы:

«…Неизгладимое впечатление, произведенное на Наср-Эд-Дин-Шаха казаками, бесповоротно решило этот вопрос в пользу России.

По прибытии в Тифлис Шах обратился к Наместнику Кавказа Великому Князю Михаилу Николаевичу, выразив желание пригласить на службу в Персию русских офицеров для сформирования по образцу казаков части отборной кавалерии, на что в скором времени последовало Высочайшее соизволение».

Домонтович пишет о том, как его отправили в ознакомительную командировку в Тегеран, чтобы «посмотреть» конницу персидской армии, из рядов которой предстояло делать набор всадников в шахские казаки-гвардейцы. Она, как и казачья, тоже была иррегулярной. Но в выучке, организованности и дисциплине сравнивать полки русских казаков и персидских гулямов не приходилось:

«…Шах желал в моем присутствии сделать смотр своим гулямам, которые в числе более двух тысяч составляли собственный его конвой…

Они не составляли тесного строя. Находясь на различных один от другого расстояниях, всадники длинной линией тянулись вдоль дороги, извиваясь сообразно ее поворотам, и терялись вдали. При этом, конечно, не могло быть и речи о каком-либо равнении, не существовало даже между ними и связи.

Дистанции устанавливались сообразно темпераменту стоящих по соседству лошадей, видимо, не привычных находиться даже в такой свободно развязной компании. Они смотрели одна на другую с налитыми кровью глазами, грызли удила и только, послушные руке всадника, не дрались между собой…

Шах появился в сопровождении большой свиты, направился к ближайшему левому флангу гулямов и медленно двинулся вдоль линии. Не слышалось никакой команды, никаких приветственных возгласов…

Каждый из гулямов, мимо которых проезжал Шах, сидя на лошади, делал глубокий поклон всем корпусом, как-то сгибаясь вправо. Но едва Шах отъезжал шагов на десять, как сзади его между гулямами начинался разговор; некоторые из них слезали с лошадей, отходили назад к стоявшим тут же разносчикам, другие же, садясь на землю, спокойно покуривали кальян.

Шах, обогнув фланг, поехал рысью и остановился в шагах трехстах в тылу всей линии. Вслед за ним стали проскакивать мимо него один за другим все всадники. Скакали они отлично. Для превосходных персидских аргамаков земля, сплошь усеянная большими камнями, не составляла препятствий. Сначала в скачке соблюдался кое-какой порядок, всадники следовали один за другим, затем дистанция между ними стала уменьшаться, появились сразу по два, по три человека. Задор видимо усиливался. Каждый старался обогнать другого, и началась бешеная, беспорядочная скачка…

Все это стремительно мчалось перед Шахом, вызывая его одобрение, некоторые из всадников, вероятно начальствующие лица, приподнимались на стременах всем корпусом, низко наклонялись в виде поклона. В это время Шах повернулся назад.

— Как вы находите мою кавалерию?..»