Человек СИСТЕМЫ - Георгий Арбатов

Конечно, это нас разочаровало. Но еще не могло быть доказательством того, что надежды на лучшее не имеют под собой почвы. Тем более что поначалу поступали и сигналы противоположного характера. Например, нескольким консультантам было поручено написать редакционную статью в «Правду» в связи с днем Конституции (он отмечался тогда 5 декабря, в день «сталинской Конституции»). Мы заказ выполнили, сделав упор на критику культа личности Сталина, осуждение репрессий и на необходимость развития демократии. И статья вышла в первозданном виде. Но уже несколько недель спустя у нас не оставалось сомнений в том, что Андропов в своих первоначальных оценках жестоко ошибся (с другой стороны, для меня это было первым доказательством того, что участия, во всяком случае активного участия, в заговоре против Хрущева он не принимал).

Но сначала, чтобы не сбиваться с хронологии, расскажу о том, что произошло 7 ноября. На этот раз после весьма длительного перерыва на праздник приехала очень представительная китайская делегация. Возглавлял ее Чжоу Эньлай. Все понимали, что это зондаж, попытка выяснить, «чем дышит» новое советское руководство. Но, с другой стороны, Чжоу Эньлай имел репутацию наиболее умеренного среди китайских руководителей, и его визит в Москву мог восприниматься либо как шанс для разумного решения проблемы советско-китайских отношении, либо как изощренный ход, призванный поставить нас в трудное положение перед советской и зарубежной общественностью. Поэтому отношение к визиту было двойственное, во всяком случае, у нас, консультантов Отдела ЦК. Уже начавшее рождаться беспокойство насчет того, не отступят ли наши новые руководители от важных принципов политики, все же соседствовало с надеждой, что удастся покончить со все более накалявшейся враждой между двумя странами.

В день праздника я дежурил по Отделу, то есть сидел у себя в кабинете у телефонов. Ближе к вечеру — звонок из приемной Андропова, его секретарь передает приглашение зайти. Спускаюсь с четвертого на третий этаж, захожу в кабинет к Юрию Владимировичу. Он сидит за письменным столом, озабоченный, ушел в себя, смотрит невидящим взглядом в окно. Здороваюсь, поздравляю его с праздником. Он отвечает — и тут же начинает возбужденно рассказывать.

Только что закончился традиционный праздничный прием в Кремле. Р.Я.Малиновский (тогдашний министр обороны) выпил лишнего и произнес задиристый антиамериканский тост, чем обидел посла США, который даже покинул прием. «Это, — сказал Андропов, — первая плохая новость. Во всех столицах бдительно следят за каждым словом из Москвы, пытаются оценить политику нового руководства. И тут такое…» Но дальше в лес — больше дров. К Малиновскому подходит Чжоу Эньлай с другими членами китайской делегации и поздравляет его с «прекрасным антиимпериалистическим тостом». «Я, — продолжает Юрий Владимирович, — стою рядом и просто не знаю, куда деться: всю сцену наблюдает не только руководство, но и дипломатический корпус. И тут Малиновский — он совсем закусил удила — говорит Чжоу Эньлаю: «Давайте выпьем за советско-китайскую дружбу; вот мы своего Никиту выгнали, вы сделайте то же самое с Мао Цзздуном, и дела у нас пойдут наилучшим образом», Чжоу Эньлай побледнел — наверное, подумал о доносах, которые на него настрочат спутники, что-то зло сказал, отвернулся и ушел с приема. Ну что ты об этом скажешь?»

Представив себе эту картину, я сказал Андропову: «Может быть, это не так уж плохо, стоит ли расстраиваться?» Тот помолчал, подумал, а потом рассмеялся. На этом разговор закончился.

Переговоры не дали результатов. Уже потом в разговоре с глазу на глаз Ю.В.Андропов вернулся к тому, о чем говорил 7 ноября, и сказал, что «последний гвоздь забил А.И.Микоян», заявивший китайцам, что мы не отойдем ни от одной своей прежней политической позиции. И как бы мимоходом, но дав понять, что на дальнейшие вопросы не ответит, заметил: «Не всем нашим товарищам это заявление Микояна понравилось».

Эти разговоры меня несколько подготовили к тому, что произошло в январе 1965 года. На носу было заседание Политического консультативного комитета Организации Варшавского договора. На Президиуме ЦК обсуждался проект директив нашей делегации, подписанный Андроповым и Громыко (готовили его основу консультанты совместно с группой работников Министерства иностранных дел). И вот на заседании Президиума ЦК состоялся первый после октябрьского Пленума большой конкретный разговор о внешней политике,

Андропов пришел с заседания очень расстроенный. Он, должен сказать, вообще очень расстраивался, даже терялся, когда его критиковало начальство. Я относил это за счет глубоко сидящего во многих представителях его поколения синдрома страха перед вышестоящими — очень типичного порождения периода культа личности. Как мы узнали потом, некоторые члены Президиума — Андропов был тогда «просто» секретарем ЦК — обрушились на представленный проект, резко критиковали ею за недостаток «классовой позиции», «классовости», ставили авторам в вину чрезмерную «уступчивость в отношении империализма», пренебрежение мерами для улучшения отношений, сплочения со своими «естественными» союзниками, «собратьями по классу» (как мы поняли, имелись в виду прежде всею китайцы). От присутствовавших на совещании узнали, что особенно активны были А.Н.Шелепин и, к моему удивлению, А.Н.Косыгин. Брежнев больше отмалчивался, присматривался, выжидал. А когда Косыгин начал на него наседать, требуя, чтобы тот поехал в Китай, потерял терпение и буркнул: «Если считаешь это до зарезу нужным, поезжай сам».

Главным реальным результатом начавшейся дискуссии в верхах стало свертывание наших предложений и инициатив, направленных на улучшение отношении с США и странами Западной Европы. А побочным — на несколько месяцев — нечто вроде опалы для Андропова. Он сильно переживал, потом болел, а летом слег с инфарктом. Андропов продолжительное время лежал в ЦКБ и оттуда руководил Отделом по телефону через помощников. Там же, в больнице, он отметил свое пятидесятилетие. Мы, трое консультантов, сочинили ему шутливое поздравление в стихах. И через несколько дней получили стихотворный же ответ.

Наша переписка в стихах продолжалась еще некоторое время. Чтобы не отвлекаться слишком далеко от основной темы, не буду приводить ее.

Но еще до этого все-таки состоялась, наверное, в какой-то мере спровоцированная январской дискуссией на Президиуме ЦК поездка А.Н.Косыгина (его сопровождал и Юрий Владимирович) во Вьетнам и в Китай. Точнее, полетела делегация вначале во Вьетнам. И получилось так, что американцы именно во время пребывания нового главы советского правительства во Вьетнаме начали бомбардировки северной части страны, что, естественно, привело к заметному росту взаимного недоверия и напряженности.