Как было на самом деле. Три битвы. - Анатолий Тимофеевич Фоменко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот все и становится на свои места. ПРИ СМЕРТИ КОРОЛЯ РОДРИГО = ИВАНА ГРОЗНОГО НА НЕБЕ ЯВИЛАСЬ КОМЕТА. Испуганные люди увидели в ней страшного змея, который будет грызть великого грешника-царя. Пострадавши, он будет прощен, и его душа вознесется на небо.
Обратите внимание, что автор испанской повести начал и закончил свое произведение фактически одним и тем же сюжетом. В самом начале он рассказал о комете, грозном видении, данном царю Родриго = Валтасару = Ивану Грозному. Рука-комета написала ему надпись, возвещавшую скорую смерть (см. выше рис. 131). Этот образ появлялся и в других изображениях комет в виде руки, что-то пишущей или чертящей на небе. Например, на рис. 154 показана комета-рука, сжимающая факел и извергающая молнии.
А в самом конце повести вновь появляется грозная комета-змей, возвещающая смерть царю Родриго = Валтасару = Ивану Грозному. Довольно изящный литературный прием. Его подлинный смысл становится теперь понятен с точки зрения Новой хронологии. Не владея ею, сегодня
Рис. 154. Изображение кометы в виде руки, сжимающей пылающий факел и извергающей молнии. Из старинной книги Станислава Любенецкого «Всеобщая история комет-» [1257]. Взято из [543], с. 61, илл. 24трудно было бы усмотреть в этих образах исходный глубокий смысл, связывающий повесть с реальными и важными событиями в метрополии Империи XVI века. Не исключено, что читатели эпохи XVI—XVII веков понимали слегка замаскированный смысл повести. Но потом все это была прочно забыто (заставили забыть), и сегодня повесть воспринимается как «чисто испанское» произведение, говорящее о каких-то сказочных событиях далекого прошлого.
Сохранились и литературные описания комет как ужасающих змеев. Вот, например, что говорит известный византийский хронист Никита Хониат о комете, появившейся на небе и «изображавшей императора Андроника» (то есть Андроника-Христа). «В это время явилась на небе комета, которая предвещала будущие бедствия и явно изображала собою самого Андроника. Представляя своим внешним видом образ и изгибы змеи, явившееся светило то вытягивалось, то спустя немного свивалось в кольца, а иногда представлялось как бы с отверстием пасти и приводило в ужас боязливых зрителей, словно хотело сверху проглотить находившихся внизу и упиться человеческой кровью» [933], с. 323.
Отметим, что эта «комета Хониата» является отражением знаменитой Вифлеемской звезды, вспышка которой связывалась в Рождеством Христовым, см. нашу книгу «Царь Славян».
10. Вывод. Испанские авторы активно переносили жизнеописание Ивана Грозного в Испанию, «одевая его в испанские одежды». Например, таковы «Повесть о короле Родриго» и знаменитый роман «Дон Кихот» Сервантеса
Итак, мы обнаружили, что «Повесть о Родриго» фактически является слегка завуалированным жизнеописанием царя-хана Ивана Грозного. В целом это произведение осуждает поступки Родриго-Грозного, хотя в конце уважительно сообщает о его страданиях и покаянии.
Пример этот не единственен. Ранее мы показали, что знаменитое испанское произведение «Дон Кихот» Сервантеса тоже является вариантом жизнеописания Ивана Грозного (см. нашу книгу «Дон Кихот и Иван Грозный». В этом случае за основу писатель взял «биографию» Василия Блаженного. То есть упор был сделан на том периоде, когда царь Иван IV стал Блаженным, отошел от государственных дел. Сервантес преподнес историю Грозного как историю странноватого чудака, полусумасшедшего рыцаря, рис. 155, 156, 157. Кстати, как мы показали, Санчо Пайса, постоянно сопровождающий Дон Кихота, это отражение хана Симеона Бекбулатовича, «соправителя» Ивана Грозного.
С одной стороны, Дон Кихот вызывает сочувствие, уважение, с другой стороны, он поступает как невменяемый,
Рис. 155. Дон Кихот в сопровождении Санчо Пансы. Иллюстрация Г. Доре к роману Сервантеса. Взято из Википедии
Рис. 156. Дон Кихот и Санчо Панса. Взято из Интернета Рис. 157. Дон Кихот сражается с мельницами. Взято из Интернетаобуреваемый бредовыми видениями. Одни люди уважают его, другие открыто смеются и издеваются. Надо полагать, таковым и было отношение к Ивану Блаженному на Руси XVI века. Одни уважали, преклонялись, просили благословения, другие насмехались.
То есть атмосферу, окружавшую Василия Блаженного на Руси, Сервантес в целом отразил неплохо, хотя и придал описанию шутовской оттенок. При этом объявив Дон Кихота чисто ИСПАНСКИМ рыцарем. Но, кстати, в этом тоже была своя правда. Ведь цари-ханы XVI века были властителями всей гигантской Империи той поры, куда, в частности, входила и территория Испании. То есть Иван Грозный был также ИСПАНСКИМ ПРАВИТЕЛЕМ. Как, кстати, например, и АМЕРИКАНСКИМ, поскольку ему подчинялись и заморские ордынские провинции в Америке (Северной, Центральной и Южной).
Надо полагать, что Сервантес был «диссидентом» той поры. Он описывал важные события в истории метрополии Империи в слегка ерническом, скептическом виде. В эпоху Реформации диссиденты, боровшиеся с Ордынской Империей, были в моде, их пропагандировали, «раскручивали», подрывая основы Царства. Потом об этой их роли было забыто, и сегодня такие произведения воспринимаются как «чистая литература», без тогдашнего политического подтекста, который был понятен современникам Сервантеса.
МИХАИЛ БУЛГАКОВ В РОМАНЕ «МАСТЕР И МАРГАРИТА» НЕОЖИДАННО ОЗВУЧИЛ СТАРИННЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ НОВУЮ ХРОНОЛОГИЮ
1. «Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много?»
В знаменитом романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» есть несколько сюжетов, интересных с точки зрения Новой хронологии. Один из них был проанализирован А. Т. Фоменко во Введении к иллюстрированному изданию романа Булгакова издательства ACT, Москва, в 2010 году. Напомним вкратце.
Глубокое знакомство Булгакова с христианскими апокрифами проявилось также в том, что он почти правильно датировал распятие Христа десятым или одиннадцатым веком. Это довольно неожиданный факт. Открываем последнюю, 32-ю главу романа — «Прощение и вечный приют». Здесь Булгаков рассказывает, что, покидая Москву в конце 30-х годов (роман был завершен в 1940 году), повелитель сил Тьмы — Воланд со свитой посещает римского прокуратора Иудеи Понтия Пилата, одиноко отбывающего наказание на скале в пустынной местности. И тогда Маргарита, пораженная длительностью наказания Пилата, восклицает:
