Статьи разных лет - Виктор Острецов

Как известно, социал-демократизм в принципе отрицает необходимость брака, семьи. Ведь это лишь «историческая форма трудового сотрудничества», не более. Маркс и Энгельс, Герцен и Огарёв, Луначарский и Бухарин, Бебель, Каутский и Коллонтай в этом вопросе единодушны. «Коммунистический манифест» лишь отразил взгляд на этот вопрос масонства.

«Оправдание плоти», экономизм и «прогресс» делают ненужным брак, как и само христианство и его духовные и моральные ценности. Интересы процветания Вида, Коллектива требуют слияния всех в одно тело с одним сознанием и волей. Какая тут семья и какая тут личность? Ей просто нет места в этом мире Талмуда и религии Вида во главе с Кнесет Исраель (см. Штайнзальц, с. 126).

Один из студентов комнаты № 10, «закатывая глаза, скрежеща зубами», вопит, обращаясь к самодержцу:

Тебя, твой род я ненавижу,Твою погибель, смерть детейЯ с злобной радостию вижу…

В логическое довершение кто-то из студентов кричит, что он масон и что правительство — «ну его к черту».

Николенька быстро усвоил уроки практического атеизма, тем более что оно так густо было замешено на передовых идеях свободы половых отношений и на обыкновенной матерщине. Теперь он «глумился над повествованием из Четьи-Минеи», объяснял маменьке, что «религия везде, дня всех народов была только уздой, а попы и жрецы помогали затягивать узду». В ответ маменька весьма проницательно спросила: «Уж не хочешь ли сделаться масоном?»

«Бога не нужно было» для этих проектистов, будущих нечаевцев и народовольцев, цареубийц и осквернителей святых истоков народной жизни. Тут одно из двух: или Церковь, или пьянство, похабщина, разврат с их ментальной завесой — «научным» атеизмом и материализмом.

Общая обстановка в это, как до сих пор утверждается, «деспотическое» время «аракчеевщины» была таковой, что «болтать, даже и в самых стенах университета, можно было вдоволь, о чем угодно и вкривь, и вкось. Шпионов и наушников не водилось; университетской полиции не существовало… это было время тайных обществ и недовольства». (Цит. по кн.: «Московский университет в воспоминаниях современников». М., 1989, с. 80–89.)

Эта когорта «недорослей реализма и классицизма да промотавшихся и проворовавшихся червонных валетов» и стала подлинной наследницей идей пророков иудаизма Сен-Мартена и Новикова, идей практической каббалы, вошедшей своей отравой мёртвого символизма и примитивной чувственности в сердца юношей ещё в том возрасте, когда знаний в голове меньше, чем молекул в торричеллиевой пустоте.

Проповедь либерализма, отказа от исторических и религиозных ценностей, шедшая из-под печатных станков Типографической Компании братьев-розенкрейцеров, делала своё дело. Сочинения западных мистиков, Вольтера, Руссо, наполненные «обличением» богатых и знатных, прямыми намёками на незаконность власти Самодержца и воспоминанием прелестей «республиканских» свобод, давали обильные плоды в подрастающем поколении учащейся молодёжи. Отвержение Церкви, издевательства и кощунства гарантировали будущему России страшный ад большевистского террора. Уже в 20-е годы XIX века сформировался тип нигилиста, как мы видим из описания Пироговым своих однокашников. Другой тип, более «культурный», можно увидеть из анонимных записок — «Лицейский дух» и «Общество Арзамас», написанных в 1826 году («Русская Старина», 1877, т, 18, № 4).

В обществе «Арзамас», как известно, участвовали деятели культуры, представители бюрократии, высшего света Петербурга. Общество, как известно, было побочной управой масонского Ордена. Известный мемуарист Ф. Ф. Вигель пишет, что именно участие в «Арзамасе» привело его к мысли вступить в масоны. Общество, таким образом, было светским филиалом Ордена, его преддверием, рупором его идей в литературе и политике. Оно распространяло необходимые ему понятия и представления, создавало нужное «братьям» общественное мнение. На масонском поприще в качестве литератора прославился более всех Василий Львович Пушкин, песни которого распевались в ложах «Избранного Михаила», членом которой он был, как и общества «Арзамас». Членом «Арзамаса» был и будущий министр народного просвещения С. С. Уваров, член ложи для избранной бюрократии «Полярная Звезда», руководимой иллюминатом Фесслером, преподававшим одно время еврейский язык в Петербургской Духовной Академии.

Автор записки «Общество Арзамас» пишет, что «главная характеристичная черта членов Арзамасского общества, по которой можно их отличить между миллионами людей, есть: чрезвычайно надменный тон, резкость в суждениях, самонадеянность. Сергей Семёнович Уваров и Николай Тургенев суть два прототипа духа сего общества. Все, что не ими выдумано, — дрянь; каждый человек, который не пристаёт безусловно к их мнению, — скотина; каждая мера правительства, в которой они не принимали участия, — мерзкая; каждый человек, осмеливавшийся спорить с ними, — дурак и смешон. Этот несносный тон заразил юношество, которое почитало себя рождённым не в своё время, выше своего века». Автор записки приходит к мнению, что «некоторые члены, отдельно, приготовляли порох, который впоследствии вспыхнул от буйного пламени тайного общества». В другой записке, под названием «Нечто о Царскосельском лицее и о духе оного», мы видим портрет будущего либерала во всех своих характерных подробностях.

«Что значит лицейский дух? — спрашивает автор записки и отвечает: — В свете называется лицейским духом, когда молодой человек не уважает старших, обходится фамильярно с начальниками, высокомерно с равными, презрительно с низшими, исключая случаев, когда для фанфаронады надобно показаться любителем равенства. Молодой вертопрах должен при сем порицать насмешливо все поступки особ, занимающих значительные места, все меры правительства, знать наизусть или самому быть сочинителем эпиграмм, пасквилей и песен предосудительных на русском языке, а на французском — знать все дерзкие и возмутительные места, самые сильные из революционных сочинений. Сверх того, он должен толковать о конституциях, парламентах, казаться неверующим христианским догматам и, более всего, представляться филантропом (синоним масонского общества, как „общества филантропического“, см. у Лессинга в „Разговоре для масонов“. — В.О.) и русским патриотом».

Любопытен идейный багаж юных сверхчеловеков, воспитанников лицея, и их последователей, «патриотов»:

«К тому принадлежит, — пишет далее автор записки, — также обязанность насмехаться над выправкой и обучением войск, и в сей цели выдумано ими слово шагистика. Пророчество перемен, хула всех мер и презрительное молчание, когда хвалят что-нибудь, — суть отличительная черта сих господ в обществах. Верноподданный — значит укоризну на их языке; европеец и либерал — почётные названия».

Власть не признается за авторитет, армия подвергается насмешкам, быть верным присяге и долгу — значит быть несовременным, идти не в ногу со временем. Автор записки задаётся вопросом: «Откуда и как он (дух либерализма) произошёл?»

И отвечает вполне логично: «Первое начало либерализма и всех вольных идей имеет зародыш в религиозном мистицизме секты мартинистов, которая в конце царствования императрицы Екатерины II существовала в Москве под начальством Новикова и даже имела свои ложи и тайные заседания». Новикову помогали, пишет автор, Тургенев, Лопухин, Муравьев («отец Никиты, осуждённого») и другие; они «сильно содействовали Новикову к распространению либеральных идей посредством произвольного толкования Священного писания (по каббалистической системе восприятия Библии, как книги символической. — В. О.), масонства, мистицизма, размножения книг иностранных вредного содержания и издания книг чрезвычайно либеральных на русском языке».

Социология масонства, распространение его в обществе через захват чиновничьего аппарата, также объяснена автором записки: «Тургенев (правая рука Новикова и Шварца, до 1784 г. возглавлявшего Орден розенкрейцеров в России. — В.О.) был попечителем Московского университета, находился в дружбе с Мих. Никитичем Муравьевым и рекомендовал ему многих молодых людей своего образования, которых сей последний пускал в ход по своим связям. Другие делали то же, и вскоре люди, приготовленные неприметно, большая часть сами не зная того, взяли перевес в свете, и по службе, и по отличному своему положению стоя, так сказать, на первых местах картины, сделались образцами для подражания. Новикова и мартинистов забыли, но дух их пережил и, глубоко укоренившись, производил беспрестанно горькие плоды».

Связь либерально-масонского просвещения с революцией не осталась незамеченной современниками. Автор записки пишет: «Должно заметить, что план Новиковского общества был почти тот же, как и „Союза благоденствия“…» Была связь и личная, преемственность поколений непосредственная, так как «сие (Арзамасское. — В. О.) общество составляли люди, из коих почти все, за исключением двух или трёх, были отличного образования, или в свете по блестящему пути, и почти все были или дети членов Новиковской мартинистской секты, или воспитанники ея членов, или товарищи, друзья и родственники сих воспитанников. Дух времени истребил мистику, но либерализм цвёл во всей красе».