Настоящая черная ведьма - Елена Звездная

— О, пресвятая матерь! — сорвавшись на фальцет, воскликнула наша жертва.

И тут же, повернувшись и высунув язык, выдала:

— Ишшшо!

Вообще-то госпожа Данкан уже была крайне привлекательной… девушкой, так что я вопросительно посмотрела на своих наблюдающих. Мужики переглянулись и вынесли вердикт:

— Эффект налицо, но матримониальных желаний не вызывает.

А господин Энгервейд добавил:

— Хотя я бы от интрижки не отказался…

За что подвергся моему неодобрительному взгляду, и кокетливому «Ра-а-азвратник» от похорошевшей жертвы эксперимента.

— Итог — эксперимент продолжаем! — решила черная ведьма. Жертва радостно высунула язык.

Я же бодро капнула еще две капли, возвестив:

— Четырнадцатая, пятнадцатая.

И мы затаили дыхание, во все глаза глядя на легендарную старую деву.

Хотя какая она старая… прошла секунда, вторая, и худые плечи стали стройными, старая кожа окончательно засияла молодостью, пожелтевшие зубы засверкали снежной белизной, потускневшие глаза заблестели весельем и радостью.

И вот перед нами красавица без грамма макияжа. Юная, яркая, естественная, притягательная и манящая.

— Я… готов жениться, — простонал господин Энгервейд.

— Эксперимент считаю удачным, опытным путем выявлена идеальная дозировка в 15 капель. Дохрай, волоки пузырьки, — решила вполне довольная собой черная ведьма.

— Ишшо? — жалобно вопросила госпожа Данкан.

— Вон отсюда! — Грозно потребовала я.

Изобразив печальный вздох, безмерно счастливая и воодушевленная красавица гордым движением откинула волосы с плеча на спину, вскинула подбородок и плавной изящной походкой двинулась на выход. За ней, утратив какие-либо признаки осознанности и интеллекта, двинулись мои наблюдатели. Дохрай, хмыкнув, пожал мою руку, выражая свою гордость и полное одобрение, после чего умчался за пузырьками.

А я гордилась собой. Вполне заслуженно, кстати.

И возгордилась еще больше, когда на площади перед лавкой раздался всеобщий истошный визг «Я первая!». Вот! А госпоже Торникай пусть будет стыдно.

Но напрасно я надеялась на наличие совести у мамаши девяти незамужних дочерей, потому что первой, кто возник в дверях лавки, оттолкнув благодаря габаритам всех остальных, была именно мамаша Торникай, огласившая весь мой дом отчаянным воплем:

— Пропустите жертву черномагического эксперимента!

Не сдержавшись, ехидно напомнила:

— Так вы же отказались.

Ничуть не смутившись, мамаша гордо поправила внушительный лиф платья и ответствовала:

— А я женщина, и имею полное право передумать. Мы, женщины, вообще такие непостоянные.

Оценив выпад госпожи Торникай, я молча проследовала за стойку, принимая свое полное поражение. Прошествовав с видом победительницы, женщина достала деньги и сказала:

— Десять.

— У вас девять дочерей, — на всякий случай напомнила черная ведьма.

Госпожа Торникай поправила грудь, вскинула подбородок и огорошила меня решительным:

— А я тоже еще очень даже ничего!

Ничего не отвечая, щелкнула пальцами. На появившемся черном мерцающем экране зеленым огнем написала:

«1. Время действия — 6 часов.

2. Максимальная доза — 15 капель.

3. Принимать внутрь.

4. Цена — 5 серебряных.

5. Издевательства над гражданами Бриджуотера запрещены, но кому срочно надо замуж за офицеров гарнизона, отправляйте отцов за священником.

6. Упоительной вам охоты!».

И вот после этого, задумчиво постучав ногтем по столешнице, я подняла взгляд на мамашу Торникай, и поинтересовалась:

— А хотите зелье бесплатно?

За что уважаю эту объемную женщину, так это за деловую хватку и сообразительность.

— Что нужно сделать? — мгновенно спросила она.

Черная ведьма коварно улыбнулась. Сделать следовало очень и очень многое. Белых вообще сложно обвести вокруг пальца, а я собиралась заняться именно этим.

Спустя час зелье было распродано абсолютно и полностью. Более того, к середине очереди стало ясно, что всем не хватит, а незамужним оно нужнее, и потому к входу в лавку допускали уже только дев не обремененных супругом.

Про время действия, то есть про шесть часов, все прочли, впечатлились, рассчитали. Про священника совету вняли, в результате пока девы стояли в очереди, их отцы сооружали у фонтана арку из цветов, туда же приволокли нашего нового священника и ювелира, который, потирая руки, готовился выгодно и в кредит продать самые дешевые и завалящие обручальные кольца. Энтузиазм его несколько поугас, когда обнаружилось, что в массе готовящихся к захвату женихов девушек, находится и изрядная доля его родственниц. Пришлось вернуться в лавку и нормальных колец тоже набрать. А я сжалилась над священником и отправила ему нару пузырьков успокоительного.

Через полчаса прибежал курьер из мэрии, поинтересовался, зачем народ священника приволок и алтарь соорудил. Молча указала ему на вывеску с ценой и остальным. Господин Уннир впечатлился, хмыкнул, и спросил чего соврать мэру. И не смотря на то, что в моей лавке в очереди стояло штук двадцать незамужних, а потому нетерпеливых, я подалась вперед, и, глядя в глаза оторопевшему от такою курьеру, зло спросила:

— А что, господин мэр сам прийти и поинтересоваться не желает?

Присутствующие затаили дыхание, а господин Уннир, невысокий конопатый юноша лет двадцати, заикаясь сообщил:

— Так… это… мэр занят, он госпоже Анарайн сад показывает…

Где-то на площади грянул гром!

И вот с чего бы?! Но стоило вспомнить, как была одета белая магиня, и каким вежливым в ее присутствии стал вообще не чувствительный к магии морда, и помимо прогремевшего грома, на площади еще и парочка молний ударила. А потом почему-то воображение нарисовала высокого породистого морду, в его охотничьем коричневом костюме, и с кинжалом на поясе, и рядом с ним магиню Анарайн с распущенными волосами, и морда ее своими руками сжимает и…

— Ой, госпожа ведьма, — в лавку ворвался сынишка мясника Гобса, — вы там это, так гневались, что это, случайно арку цветочную подожгли.

Ну подожгла и подожгла, мы, черные ведьмы, вообще когда злимся…

— Другую поставите, — прошипела злющая я.

— А, ну хорошо, — мальчуган белозубо улыбнулся. — Только вы сразу скажите, если ее тоже палить будете, чтобы мы еще цветов приготовили.

— Больше не буду, — насупилась черная ведьма.

— Да не-не, вы палите, мы ж не против, только это, чтобы знать… — он вопросительно посмотрел на меня.