Великодушный деспот - Элизабет Эштон

– Ты говоришь о себе? Какой ты все-таки тиран, дорогой.

– Какой же я тиран? Я никогда тебя не тиранил, Лина.

– Да? А Пегаса? Как же тебя назвать – допустим, доброжелательный деспот?

– Ничего похожего. Только твой любимый, дорогая, и, если мне иногда приходилось играть с тобой роль тирана, это только потому, что ты мне небезразлична.

Они пошли дальше, взявшись за руки, через волшебную весеннюю ночь, соединенные таинственным чудом любви, и, завернув за угол дома, оба удивились, увидев Виолу, одетую в пальто, стоявшую около приехавшего за ней такси, пока водитель загружал в багажник ее чемоданы. Ее машина осталась в Тавернхэме, сюда ее привез Энтони. Взволнованная тетя Марион, стоя на ступенях веранды, явно старалась переубедить ее.

Голос Виолы, непривычно высокий и резкий, был ясно слышен в тишине ночи.

– Нет, мисс Торн, я больше не останусь здесь ни минуты. Я переночую в Мэлфорде, а завтра заберу машину и поеду обратно в город. И у меня нет никакого желания дожидаться мистера Марша.

Тетя Марион заметила их вдалеке, обрадованно просияла и торопливо подошла к ним.

– Мистер Марш, мисс Сильвестер настаивает на немедленном отъезде.

Энтони ничуть не огорчился.

– Да, это лучшее, что она может сделать в подобных обстоятельствах, – сухо заметил он, но Полина огорченно воскликнула:

– Но, Энтони, а как же фильм?

– Ничего, придумаем что-нибудь. Можем использовать дублершу в остальных сценах, там не нужны крупные планы, а со студии она не уйдет, побоится, зато немного поостынет к тому времени, как я вернусь в город.

Шофер захлопнул багажник машины, и Виола увидела их. Она пошла к ним, а тетя Марион, ничего не понимая, поспешила незаметно удалиться. Даже в лунном свете было видно, как исказили красивое лицо Виолы злость и недовольство. Она выглядела постаревшей, и, как всегда, когда она бывала вне себя от злости, голос у нее был визгливый и скрипучий.

– Ах вот ты где, Тони, ну наконец-то! Быстро ты, я смотрю, нашел себе утешение, только смотри, как бы мисс Геральд не угробила еще одно ценное животное, когда ты погонишь ее прочь.

Энтони обнял Полину.

– Я женюсь на мисс Геральд, – твердо сказал он. – И если ты собираешься ехать в Мэлфорд, тебе лучше поторопиться, уже поздно.

Виола залилась высоким, истерическим смехом. Она подошла ближе к Полине, та отпрянула и прижалась к Энтони; лицо Виолы было сплошной маской ненависти.

– Ах, все-таки цапнула его, да? – злобно прошипела она. – Можешь забирать себе, мне он не нужен, раз не хочет ехать в Америку! Как тебе не противно подбирать, что другие бросили за ненадобностью? Но конечно, ты же вечно бродила за ним по пятам, маленькая деревенская простушка! И этот твой дурацкий деревенский дом! – И она бросила уничтожающий взгляд на дом. – Ты что, думаешь, тебе удастся надолго удержать его? Так вот, я тебя предупреждаю – постарайся все-таки затащить его под венец, а то он очень увертлив!

Энтони загородил собой Полину.

– Достаточно, мисс Сильвестер, – сказал он ледяным голосом. – Прошу вас уехать.

Перед его гневным взглядом Виола сразу осеклась. Напоследок выругавшись, она забралась в такси, громко захлопнув за собой дверцу. Шофер завел мотор, и машина покатилась по дорожке к воротам.

Энтони повернулся к Полине:

– Порой она бывает довольно ядовитой, но, прошу, поверь мне, между нами никогда ничего не было.

– Я тебе верю, – просто сказала Полина.

– Спасибо, – тихо ответил он. – Сегодня вечером я сказал ей, перед тем как мы с тобой встретились, что наши отношения не идут дальше чисто профессиональных интересов, и что в скором времени наше сотрудничество будет прекращено, и что так лучше для нас обоих. Вот из-за этого и вышла ссора.

– Я... я подумала, что это из-за Майка.

– Майка? Бедный Майк, он ведь всего лишь глупый ребенок, но у него действительно есть талант. Если я поработаю с ним, я смогу сделать из него хорошего актера.

– А ты станешь работать с Майком? Ах, Энтони, ты был так фантастически добр ко всем нам, а я так несправедлива к тебе, так третировала тебя, я никогда не смогу простить себе это!

Она вспомнила все свои колкие выпады по отношению к нему, и в глазах у нее заблестели слезы.

– У тебя будет еще масса возможностей исправиться и загладить свою вину, – строго заметил Энтони и притянул ее к себе: – А теперь, дорогая, перестань плакать, время слез позади. Нам с тобой давно уже пора идти в дом и рассказать твоей бедной, совсем запутавшейся тетушке, что у меня самые честные намерения.

И, обняв ее одной рукой, Энтони повел свою Лину в дом, – дом, который они оба любили и который отныне был их общим домом.