По ту сторону - Александр Доставалов

Счастье, чудо, удача, что накануне агент промочил ноги и сушил их у костра. Каблуки, видимо, хорошо прогрелись, а пленка оплавилась так, что разбирать ее надлежало реставраторам-экспертам. Полицейские пытались рассматривать ее просто на свет. Холодная весенняя ночь и вонючая сточная канава— вот что спасло операцию.

Не промочи этот парень ног…

Как удалось выяснить Ивсу, погибшего агента признали пакистанским шпионом. В особом отделе полиции на него завели целое досье, и местные полицейские вскоре завалили его липовыми документами, бледными фотографиями размазанных, оплавленных кадров, подтверждающими «пакистанский след». Точно так же они могли собрать документы и на «тигров освобождения» или на американцев. Политика и дерьмо в сточной канаве в очередной раз объединились.

Это уже не Семенов, это настоящие маки. Недобитки бюргерские, давно их не было слышно. Паразитов надо уничтожить, но с прочими неприятностями индийский эпизод, скорее всего, не связан.

Тревожным сигналом, «звоночком», являлась и попытка убрать от него группу Рябова. Здесь тоже торчали уши генерала Семенова. Это представляло для Ивса уже физическую опасность. Возможно, без «медведей» семеновцы рискнули бы его арестовать. Арестовать и допросить, а оправдание всегда найдется.

Ивс допил уже начавший согреваться сок. Черную смородину для него выращивали в специальной, закрытой от дождей теплице.

Ничего.

Он решил сыграть на опережение. Ивс считал, что у него еще есть несколько дней. Он примерно представлял себе, как именно будет использовать против Семенова его же собственный компромат.

Он успеет.

Два рослых, подтянутых эсэсовца с документами, которыми удовлетворился бы любой патруль, вышли из троллейбуса в микрорайоне Космос. В ларьке у остановки они купили сигарет и бутылку пива, небрежно огляделись— никаких признаков «хвоста» не было. Один из них полюбезничал с миловидной продавщицей; второй, несмотря на свои берлинские бумаги, говорил только по-польски. По чуть бегающим глазам можно было догадаться о том, что нервы у парней напряжены до предела.

Дворами они подошли к неприметному жилому дому.

Блочная пятиэтажка из серых бетонных плит. Старый щербатый асфальт, металлические ящики помойки, облупившаяся краска на деревянных лавочках, сплошь исписанных и изрезанных ножом. Зелень, обожженная химией и летним солнцем, закрывала подъезды умирающей листвой и иссохшими лозами черного винограда.

В соседнем дворе, через дорогу, стоял белый «Запорожец», дешевая малолитражка местного автомобильного завода. Машину пригнал сюда накануне человек, который никогда не видел этих парней в черной форме. Он захлопнул дверцы, оставил машину и ушел, нимало не интересуясь ее дальнейшей судьбой. Ключи от малолитражки лежали в карманах каждого из «эсэсовцев», оба знали, где ей положено стоять, оба глянули в эту сторону, проверяя, все ли в порядке. Ровно в шесть они зашли в крайний подъезд, стараясь, по возможности, не привлекать внимания вездесущих и зорких скамеечных бабушек.

На площадке между четвертым и пятым этажами они перекурили; на лестнице не слышалось никакого движения. Открыв отмычкой люк на крышу, оба «эсэсовца» поднялись по металлическим ступеням вверх. В этих дешевых блочных домах практически не было чердака, из-за чего верхние этажи летом перегревались, а зимой промерзали насквозь. Старая крыша, небрежно залитая смолой, хлопала в такт шагам отслоившимися листами рубероида, которым измученные жильцы много лет латали швы. Вокруг были антенны, какие-то провода, по краю тянулось хлипкое металлическое ограждение. Высотных домов рядом не было, поэтому передвигаться по крыше они могли практически свободно.

Отсчитав четыре подъезда, «эсэсовцы» нашли нужный балкон. Хозяйка квартиры, по их информации, должна была находиться на работе. Один из них перегнулся с крыши, проверяя. Эта сторона дома выходила к дороге, видневшейся за серыми колоннами тополей, и опасаться приходилось только случайного взгляда. На балконе заворковали голуби. Самодельные раздвижные стекла были полностью раскрыты, давая доступ свежему воздуху, так что парням даже не пришлось воспользоваться заранее заготовленным проволочным крючком. Прикрепив к ограждению веревочную петлю и проверив его на прочность, первый легко соскользнул вниз. Через секунду он уже стоял внутри застекленного балкона, в руке как будто сам собой появился пистолет. Второй спустился менее удачно,. зацепив ногой стекло так, что банки вокруг зазвенели, а голуби, жившие в большом ящике у самой крыши, испуганно захлопали крыльями. Все, однако, обошлось, и само стекло тоже выдержало. Потянув один из концов веревки, «эсэсовец» сдернул петлю с ограждения и спрятал капроновый шнур в карман.

Хозяйки дома действительно не оказалось. Звали ее Надя, и с работы она обычно приходила в семь. Парни, стараясь не оставлять следов своего присутствия в квартире, внимательно осмотрели обе комнаты и крохотную кухню, выбирая место для засады. Две крохотные комнаты с низкими потолками и убогой меблировкой. Тесная кухня неполных шести метров. Сидячая ванна и «стоячий» туалет. Здесь было настолько мало места для предстоящей игры в прятки, что хозяйка могла наткнуться на незваных гостей где угодно. Единственным местом, где реально можно было укрыться, оказалась кровать. Надежный в своей примитивности способ— вниз, туда, где стояло несколько пыльных коробок.

Тесновато, но вполне терпимо. От случайного взгляда хозяйки визитеры были теперь защищены, подстраховываясь, каждый из них осмотрел кровать с разных сторон. Профессионал обязательно проверил бы маленькую комнатку, но телохранителям Ивса запрещалось заходить внутрь этой квартиры, и «эсэсовцы» об этом знали. Разве что сама хозяйка вдруг заглянет под кровать, положить или взять что-то из этих картонных ящиков… В руках одного из парней появилась длинная металлическая нить — удавка; другой передернул затвор, досылая патрон, и навинтил на ствол глушитель. Еще раз внимательно оглядев квартиру, они обменялись несколькими фразами и нырнули в свое убежище.

Последнее время Наде довольно часто приходилось задерживаться на работе, но в этот день она пришла домой почти вовремя. Как обычно, в конце дня ей звонил Ивс, чтобы узнать, когда она освобождается. Это означало, что вечером он обязательно придет. Она сняла тонкий, прорезиненный плащ и повесила его в прихожей. Гражданский вариант комбинезона химической защиты, в Запорожье в таких ходили многие. Любую другую одежду быстро портила кислота.

Привычно скользнув в ванную комнату, Надя сбросила с себя платье и встала под желтоватый душ. Теплые струи воды омыли ее уставшее за день тело. Через несколько минут, запахнувшись в халат, она вышла оттуда и на мгновение замерла— ей показалось, что в квартире стоит какой-то странный запах. На кухне, как и в комнатах, не было ничего необычного. Соседи тоже как будто ничего не пекли и не жарили, впрочем, запах и не был кухонным, он вообще был очень слабым, едва уловимым и странным. Чужим. Надя вышла на балкон и высунулась в окно — их район, относительно чистый, часто достигали «свежие ветра» с многочисленных металлургических заводов. Ничего. На балконе она отвлеклась сигаретами и задумалась. Затем пошла на кухню ставить чай.

Ивс приехал только через сорок минут.

Надя лишь однажды, и то вскользь, видела его охрану. Трое крепко сбитых молодых парней в гражданской одежде. Обычные охранники СС— хорошо подготовленные ребята, вся работа которых состоит из профессионального недоверия и ожидания разного рода неприятностей. В послевоенном Союзе при охране высокого уровня специалистов, чиновников и офицеров существовало жесткое правило: какова бы ни была причина смерти объекта— реальное покушение, сердечный приступ или автомобильная катастрофа — охранников расстреливали. Охрана могла тоже пострадать в аварии, или вести бой с террористами, или еще что-нибудь в этом роде — уцелевших допрашивали, лечили, но потом все равно расстреливали. Даже манекены из них изготавливать было запрещено. Подобное правило, будучи повсеместным, защищало от подкупа не хуже фармакологических, и психотропных средств. Впрочем, у обергруппенфюрера СС Вагнера было достаточно власти, чтобы не превращать себя в подконвойную букашку — там, где он не хотел видеть своих телохранителей, они не появлялись никогда.

В квартире Нади он их видеть не хотел. Как обычно, один из охранников поднялся через чердачный люк на крышу, но не обнаружил там ничего подозрительного. Он передал по рации сообщение остальным и уселся на перекур, приспособив под сиденье лежавшую в углу крохотного чердака фанерку. Парень по опыту знал, что у Нади Ивс пробудет очень долго. Остальные привычными тенями дежурили на лестничной клетке, с ними давно здоровались Надины соседи. В ту минуту, когда женщина пошла открывать дверь, оба «эсэсовца» бесшумно выкатились из-под кровати и заняли более удобные позиции — один встал за угол шкафа, за платяную занавеску, другой присел в углу между письменным столом и большим креслом. Ивс, а это был конечно он, поцеловал Надю в уголки глаз и повернулся к вешалке снять одежду. Затем Надя закрыла входную дверь и, улыбаясь, снова пошла на кухню ставить чайник, а Ивс, обычным своим движением поправив перед зеркалом волосы, открыл дверь, чтобы войти в комнату.