Empire V. Бэтман Аполло - Виктор Олегович Пелевин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы с Митрой пошли вверх по лестнице.
— У Энлиля необычный дом, - сказал Митра. - Это, по сути, большая многоуровневая землянка с прозрачными потолками.
— Зачем он такой построил?
Митра усмехнулся.
— Говорит, когда люди за стеной, неспокойно. А когда там землица, лучше спишь… Традиционалист.
Как только мы приблизились к двери, она открылась. Миновав ливрейного лакея (я видел такого впервые в жизни), мы прошли по изгибающемуся коридору и оказались в большом круглом зале.
Зал был очень красив. В нем было много воздуха и света, который проходил через прозрачные сегменты потолка и падал на пол, выложенный плитами со сложным геометрическим узором. Обстановка была выдержана в классическом стиле: на стенах висели картины и гобелены; между ними стояли бюсты античных философов и императоров - я узнал Сократа, Цезаря, Марка Аврелия и Тиберия. Судя по паре отколотых носов, это были оригиналы.
Меня удивил камин в одной из стен - несмотря на свои внушительные размеры, он явно был мал, чтобы согреть это просторное помещение. Это была или ошибка архитектора, или какой-нибудь модный изыск - например, врата ада.
Возле камина полукругом стояло несколько зачехленных кресел. У противоположной стены зала помещалась небольшая эстрада. А в центре стояли накрытые для фуршета столы.
Я увидел Энлиля Маратовича, Бальдра, Локи и Иегову. Остальных я не знал. Особо сильное впечатление произвел на меня огромный рыжеволосый мужчина, стоявший рядом с Энлилем Маратовичем - вид у него был решительный и грозный. Для вампира, впрочем, он был слишком румян.
Бальдр, Иегова и Локи ограничились приветливыми кивками головы издалека. Энлиль Маратович подошел пожать мне руку. Следом мне протянул руку рыжеволосый гигант - и задержал мою ладонь в своей.
— Мардук, - сказал он.
— Мардук Семенович, - поправил Энлиль Маратович и со значением поднял бровь. Я понял, что к рыжему следует относиться с таким же почтением, как к нему самому.
— Эх, - вздохнул рыжий, тряся мою руку и внимательно глядя мне в глаза, - что же вы такое делаете с нами, молодежь…
— А что мы делаем? - спросил я.
— В могилу гоните, - сказал рыжий горько. - Приходит смена, пора освобождать площадку…
— Брось, Мардук, - засмеялся Энлиль Маратович. - Тебе до могилы еще сосать и сосать. Вот меня молодняк туда толкает конкретно. Я уже половины слов не понимаю, какие они говорят.
Рыжеволосый гигант отпустил наконец мою руку.
— Тебя, Энлиль, в могилу никто никогда не столкнет, - сказал он. - Потому что ты в нее переехал еще при жизни, хе-хе. И все мы в ней сейчас находимся. Предусмотрительный, черт. Ну что, начинаем?
Энлиль Маратович кивнул.
— Тогда запускаю халдеев, - сказал Мардук Семенович. - У вас пять минут на подготовку.
Он повернулся и пошел к дверям.
Я вопросительно посмотрел на Энлиля Маратовича.
— Маленькая торжественная часть, - сказал тот. - Кто такие халдеи, Митра объяснил?
— Да.
— Ну вот и хорошо.
Он взял меня за локоть и повел к сцене с микрофоном.
— У твоего сегодняшнего выступления будет две части, - сказал он. - Сначала тебе надо поприветствовать наших халдейских друзей.
— А что мне говорить?
— Что хочешь. Ты вампир. Мир принадлежит тебе.
Видимо, на моем лице не отразилось особого энтузиазма по этому поводу.
Энлиль Маратович сжалился.
— Ну скажи, что ты рад их обществу. Намекни на историческую преемственность и связь времен, только туманно, чтобы чего не ляпнуть. На самом деле совершенно неважно, что ты скажешь. Важно, что ты потом сделаешь.
— А что мне надо сделать?
— Тебе надо будет укусить одного из халдеев. И показать остальным, что ты проник в его душу. Вот эта часть действительно ответственная. Они должны заново убедиться, что ничего не могут от нас скрыть.
— Кого мне кусать?
— Халдеи выберут сами.
— А когда? Прямо сейчас?
— Нет. Потом, ночью. Это традиционный номер в нашем капустнике. Вроде бы такая шутка. Но в действительности самая серьезная часть вечера.
— А халдей будет готов к тому, что я его укушу?
— Это тоже не должно тебя заботить. Главное, чтобы готов был ты.
Слова Энлиля Маратовича намекали на незнакомое мне состояние духа - гордое, уверенное, безразличное. Так, наверно, должен был чувствовать себя ницшеанский сверхчеловек. Мне стало стыдно, что я не соответствую этому высокому образцу и на каждом шагу задаю вопросы, как первоклассник.
Мы поднялись на сцену. Это была маленькая площадка, годная, чтобы разместить какое-нибудь трио виртуозов или микроскопический джаз-банд. На ней стоял микрофон, два софита и черные коробки динамиков. На стене висела темная плита, которую я издалека принял за часть музыкального оборудования.
Но она не имела к музыке никакого отношения.
Это был древний базальтовый барельеф с полустертой резьбой, закрепленный на стальных скобах. В его центре была вырезана ломаная линия, похожая на пилу. Над ней росло дерево с большими круглыми плодами, похожими то ли на глаза с ресницами, то ли на яблоки с зубами. Вокруг размещались фигуры: с одной стороны собака, с другой - женщина в высоком шлеме, с чашей в руках. По краям плиты были вырезаны большие глаз и ухо, а в четырех углах - сказочные животные, одно из которых очень напоминало вампира в полете. Пространство между рисунками было покрыто строчками клинописи.
— Что это за растение? - спросил я.
— Дерево жизни, - ответил Энлиль Маратович.
— А что это за женщина в шлеме?
— Это великая богиня. Она
