Преступление века - Валерий Рощин

«Если сейчас они упомянут о мертвецах из морга, то весь их рассказ — сущая правда», — с горечью подумал стажер, наблюдая за странным занятием Европейца-Левитана. Взяв со стола чистую салфетку, тот смочил ее водкой и стал тереть запястье своей левой руки. Алексей с изумлением смотрел, как хорошо знакомая ему татуировка со змеем, проползающим сквозь красивую букву, пропадает, оставляя на салфетке синий, чернильный след…

— Однако дальше последовали настоящие трупы, — улыбнулся Европеец, бросив на стол комок бывшей салфетки и посмотрев на Алину. — Севидов понял, что его подмастерье начинает догадываться о причастности к «убийствам» врача скорой помощи и посоветовал нам «погибнуть» с использованием настоящих покойников, то есть, чтобы освидетельствование смерти производилось судебным экспертом.

В кабинете главврача воцарилась тишина. Все с любопытством посматривали на трех фээсбэшников.

— Стоит ли об этом за столом? — неуверенно спросила девушка-врач.

Но заинтригованные слушатели жаждали объяснений…

Она пожала плечами — сами, мол, напросились, и выложила историю с поисками в морге кандидатов на роли убитых бандитов. Причем обязательной причиной смерти первого должно было быть пулевое ранение, второй же покойник обязан был иметь во рту золотую коронку. Говорила об этом Алина с прямолинейностью истинного медика и со всеми анатомическими подробностями: о том, как на руке первого мертвеца оказалась мудреная наколка, и приятелям пришлось скопировать ее на запястье Аркадия Генриховича, как делала на ноге все того же трупа надрезы, имитируя ранения от картечи; накладывала швы; переодевала обоих покойников в заранее подготовленную одежду…

Волчков незаметно и горестно вздохнул…

Народ в ужасе безмолвствовал и тогда Кавказец — в миру Донцов Семен Данилович, сделал короткую ремарку:

— Когда Алина подобрала и подготовила двойника Аркадия, мне пришла в голову мысль разогреть его в одной сауне, где работает один давний знакомец.

— Зачем?.. — ошарашено прошептала в гробовой тишине молодая женщина, чей томный взгляд на себе неоднократно ловил Алексей.

— Что значит — зачем!? — искренне удивился полковник в отставке. — Даже если человека убивают в лютый мороз, он остывает далеко не сразу. Представьте, в аккурат после перестрелки на шоссе Питер-Пулково подъезжает уже не Алина а непосвященный эксперт, приступает к осмотру, а он — ледяной, как жаба…

— Мне пришлось отправиться за вторым автоматом, — уточнил Европеец, — а Семен Данилович, пока бедолага отогревался от холодного морга, продолжал со своим дружком-банщиком угощаться медицинским спиртом, да еще добавлял пивком. Одним словом, чуть не сварил моего двойника…

— Прошу прощения, я сейчас… — выскочила из-за стола женщина в бордовом и опрометью побежала к двери.

— Ну вот, Сашеньке плохо… — виновато констатировала Алина, — давайте в рассказе о втором покойнике обойдемся без деталей.

— А с ним и так все обстояло гораздо проще, — как ни в чем ни бывало заявил Донцов. — Его мы разогревать не стали, ибо ему предстояло «заживо» сгореть в старом «Москвиче»…

Олег Давидович трясся в беззвучном хохоте. Небольшая часть гостей, наделенная крепкими нервами, тоже давилась от смеха, не сотрясая стен исключительно из уважения к тем, кто с бледными лицами решал: бежать следом за Александрой в туалетную комнату или же попросту заткнуть уши.

Лешка же продолжал про себя сокрушаться: «Конечно… Примерно так я все и описал в своей докладной, исключая, конечно, эти изуверские подробности… Прекрасно помню ворчание врача-эксперта по поводу странной температуры обоих трупов. Помню дословно. Какой же я идиот! Поддаться на такую дешевую разводку и не догадаться обо всем раньше! Но и Севидов хорош…»

Веселье за столом понемногу утихло.

— Как же вам удалось организовать мистическое производство оружия? — подливая соседям шампанское, поинтересовался Фролов.

— Помог тот же Блюм, — отвечал Лавренцов, он же Левитан, он же Европеец. — «Телеграф» в исправительных учреждениях функционирует без сбоев. Через надежных людей Моисей Карлович передал просьбу и словесное описание одной простейшей детали автомата — кожуха в колонию особого режима под Шлиссельбургом. Традиции воровского ордена не подвели, и в скором времени он получил весточку о готовом тайнике. Вчера поздно вечером, сразу после «смерти» второго бандита кавказской национальности, Севидов снова навестил в Крестах Блюма и, шепнув от меня пару ключевых слов, получил исчерпывающие данные о месте нахождения схрона с «оружейными» деталями.

— Тайник под носом у сотрудников зоны был, очевидно, оборудован осужденными давно — еще до того, как комнатушку отдали контролерам-охранникам, — уточнил Сергеич. — Зекам оставалось улучить момент и запихнуть туда нужный обрезок трубы и прочий, ничего не значащий хлам. Полагаю, они и не догадывались о предназначении железяк, но сработали безукоризненно. Вы бы видели лицо нашего недруга, когда мы открыли ящик…

— Что же теперь с ним будет? — тихо спросила молодая женщина в бордовом и вновь обожгла сыщика страстным, заинтересованным взглядом.

— Трудно сказать… — изрек полковник, — мой шеф не заинтересован в огласке этой истории. «Производство» накрыли, два покупателя «убиты»… Я, разумеется, недельки две покопаюсь, создавая вид кропотливого поиска авторов-изготовителей, цепочки сбыта, покупателей… Затем доложу об очередных трупах и дело с концом. В нашей работе смерть снимает девять из десяти вопросов. А известного вам господина Доброго ожидал перевод на Дальний Восток — то ли в Магадан, то ли в Хабаровск на аналогичную должность. Там он ничего не потеряет, кроме прелести жития в густонаселенных районах, да вот прошел слух, что наш отдел по борьбе с наркотиками имеет к нему какие-то вопросы. Пока не знаю, чем вызван этот интерес, однако ничего хорошего он ему не сулит…

Многочисленные участники широкомасштабной операции молчали. Одна лишь Сашенька отчего-то тяжко вздохнула…

— Дай Бог — к лучшему… — негромко молвил психолог и добавил далеко не всем понятную фразу: — там и подрастающее поколение поздоровее духом и всякой заразы, вроде тех же наркотиков поменьше…

Тут напомнил о себе Волчков, вынув, в конце концов, руки из карманов и обратившись к бывшему Европейцу:

— Хорошо, допустим, вы никого не убивали и вся чехарда последних преступлений — не более чем грамотно спланированная инсценировка. А как быть с грабежом обменника? Пусть он принадлежит лично вам, но выручку вы умыкнули и налогов с нее, я уверен, не платили…

— Точно — не платил, — отвечал подполковник в отставке, — и не стану лукавить — угрызений совести по этому поводу не испытываю.

— Вот видите…

— Скажите, молодой человек, — не обращал внимания на его призывы к раскаянию фээсбэшник, — а вам не приходило в голову извиниться перед стариком Блюмом?

Лешка сразу же вспомнил гения, который парадоксов друг. А именно то, что говорил гений сыска — Анатолий Михайлович об ошибках следователей. Пришлось покраснеть в третий раз…

— Ведь Севидов собирался избрать более мягкую меру пресечения — подписку о невыезде, — продолжал невозмутимым тоном Аркадий Генрихович, — однако ж, благодаря вашему рвению, невиновного человека упекли в Кресты, а с подачи еще одного излишне ретивого служаки, засадили в карцер.

— Видите ли… — стал оправдываться стажер, — иначе невозможно выяснить…

— Так уж и невозможно? Почему нельзя приехать к нему домой или вызвать в кабинет? Почему следователи нашей прокуратуры могут разговаривать с людьми только в помещениях, где на окнах висят решетки, а за дверью торчит бугай с дубинкой?

Алексей, словно провинившийся школьник, молчал, вперив взгляд в свою пустую тарелку.

— Моисей Блюм подхватил в карцере тяжелейшую пневмонию. Вы подумали, чем это чревато в его возрасте? Так вот вся сумма, прихваченная из обменника, а было там сравнительно немного, уйдет на оформление путевок на один из курортов Италии. Пусть Моисей Карлович и его жена отдохнут и подлечатся в течение месяца. Или, быть может, вы желаете оприходовать эти деньги официальным образом и вернуть налоги государству?

Стажер отрицательно мотнул головой.

— Вот и мы считаем — чиновники не поспешат загладить вину перед Блюмом.

Понурив голову, Волчков опять молчал…

— Ну а сегодняшнее ночное приключение — целиком на совести вашей неугомонной энергии, — продолжал Лавренцов тоном мягким, однако назидательным, — и впредь, Алексей Леонидович, наш вам совет — держаться поближе к Севидову — человеку с огромным сыскным опытом. Поверьте, будь на нашем месте настоящие бандиты — вас бы давно отпевали в какой-нибудь питерской или московской церквушке…