Карты, деньги, два клинка. Том 1 - А. Байяр

— Каждый из нас по-своему отвратителен… Даггер, — сделала Миса еще один шаг ко мне. Одна ее рука была спрятана за спину. Подозревал, что могло в ней находиться. — Но при этом каждый из нас не считает себя таковым. Делает то, что должно во имя спасения других, но получает лишь толику заслуженной благодарности за свои труды. Разве же это справедливо?

— А разве справедливо позволять своим пациентам умирать в муках? — обхватил рукояти клинков, всё еще покоившихся в ножнах.

— Не отрицаю того, что они страдают, но страдания их окупаются сторицей, когда эпидемия приходит в город без предупреждения, без стука, — сократила она расстояние между нами еще на пару шагов. — Я дала клятву Эвесте сделать всё возможное ради исцеления этих несчастных… И я делаю всё возможное. Даже если при этом приходится переступать через себя. Переступать…

Вынул клинки из ножен наполовину.

— … через себя! — бросилась она на меня с зажатым в правой руке шприцом.

* * *

Мир покачнулся перед моими глазами, а вместе с ним и я. Украдкой приложил ладонь ко лбу… кипит, как затопленная, ко всем праотцам, печь. Долго же держался на одном только характере и приливе адреналина.

— Так что бы ты выбрал, Даггер? — ехидно продолжала допытываться Миса.

— Что бы я… выбарал?.. — повторил заплетающимся языком.

Девушка перед моими глазами расплывалась. Асфальт, деревья, скамьи, забор… завертелось, закрутилось. Тошнота резко подкатила к горлу, тело отказывалось слушаться хозяина.

— Что с тобой?.. — услышал я удивленный вопрос откуда-то издалека, эхом отдавшийся в ушах.

— Сансу… — одними губами прошептал в полубеспамятстве, и земля тут же ушла у меня из-под ног.

* * *

Глаза распахнул уже в палате, под капельницей. Рассвет занимался за окном, чирикали птицы, а последние воспоминания всё никак не хотели возвращаться ко мне. Поднапряг мозги. Словно сквозь пальцы ускользнули события этой ночи. Помню разговор с Саймоном… то, что вышел из палаты, держа курс на ближайшую дежурную аптеку…

— Миса! — вспыхнул в голове образ медсестры.

— Я здесь, — тут же отозвались мне тихим голосом.

Повернулся к его источнику и только тогда увидел девушку в белом халате, сидящую на пластиковом стуле подле больничной койки. В руках она держала планшет с записями, по которому нервно барабанила пальцами.

— Как себя чувствуешь? — как бы между прочим поинтересовалась беглянка. Будто она и впрямь самоотверженно взялась за исполнение обязанностей своего сосуда. Верилось в такое с трудом, учитывая ее нетривиальное прошлое.

— Лучше, — честно ответил я. — И только не говори, что вместо того, чтобы сбежать, ты бросилась спасать мою жизнь.

— Не скажу, — сдвинув брови, отозвалась та, — даже если всё обстояло именно так, — добавила она скромно.

— И какой же тебе с этого… прок? — приподнял подушку, чтобы занять полусидячее положение. — Намереваешься заполучить свободу в обмен на мою жизнь? Не-е-ет, так это не работает, моя дорогая. Ты — моя, и место твое в… — осмотрелся я в поиске клинков и обнаружил их в ножнах на прикроватной тумбочке.

— Я знаю, какого ты мнения обо мне, — отвела Миса взгляд. Заковыряла плитку носком туфли. — Что собой представляли мои исследования и… при каких обстоятельствах мы повстречались впервые. Но у меня было достаточно времени, чтобы всё осознать.

— Ты хочешь сказать, что?..

— Да, — оборвала она меня на полуслове, заглянула глаза. — Я раскаиваюсь, Даггер. За всё, что совершила в прошлом, я раскаиваюсь. Отобранные мною жизни уже не вернуть и прощения выискать будет сложно, так что… просто позволь мне искупить свою вину иначе. Как-нибудь… по-другому. Где и как угодно, но только не в душекрадах. Мир, в котором мы оказались… — вновь отвела она взгляд, — … он страшный. Чуждый нам и страшный. Здесь всё совершенно другое. Но в твоих клинках еще страшнее. Холодно и темно. Ни единый солнечный луч не проникает туда, а я так сильно соскучилась по солнцу…

— Ну и бессовестная же ты девка! — закатил глаза.

— Я знала, что рано или поздно мы встретимся. И ты захочешь вернуть меня обратно. Но если бы только у меня была возможность искупить вину по-настоящему, не томясь в глубине душекрадов, а исцеляя других… Десятки, сотни тысяч жизней, то я воспользовалась бы этой возможностью! Я не хочу назад, Даггер, — подняла она на меня полные слез глаза. — Прошу тебя, не заставляй меня возвращаться назад, если я могу принести больше пользы, оставаясь в сосуде, которому дозволено смотреть на солнечный свет.

— Я избрал для тебя достойное твоих деяний наказание.

— Наказание, Даггер, но не искупление! Я дала клятву богине…

— Плевал я на клятвы богам, — процедил сквозь зубы. — И на самих богов я тоже плевал.

— Если бы я хотела сбежать, то уже сделала бы это.

— … при этом уверенная, что не скроешься от меня.

— Да! И что же теперь мне делать⁈ — вскочила она со стула. — Более сотни лет я провела в душекрадах, врачуя твои раны. Спасая тебя, когда ты был на волосок от смерти! Неужели, за всё это время я не заслужила хоть чуточку сострадания к себе⁈ Хоть малую его часть⁈ Ты знаешь, что мои силы способны на куда большие подвиги, так дай мне возможность свершить их! Начать жизнь с чистого листа. Так же, как ты.

В голове упрямо всплывали образы раскуроченных тел. Полуживой человек на операционном столе, молча молящий меня о помощи. Шприц с ядом белладонны в тонкой бледной ручке…

— Если хочешь вернуть меня в свое личное пользование, можешь сделать это прямо сейчас, — взяла она ножны с тумбочки и положила на кровать. — Я даже не дернусь. Давай же, перережь мне глотку и верни обратно. Или же позволь помочь не только тебе, но и другим, кому это действительно необходимо.

Я мешкал. Лихорадка всё еще давала о себе знать легким головокружением.

Отчасти Миса была права. Лишь отчасти! Ее силы были способны на многое. Сама суть жизни бежала по жилам избранного ею сосуда, но действительно ли она была готова к искуплению?

Я взял в руку, свободную от капельницы, правый клинок. Девушка внутренне напряглась, вздрогнула, но ни шагу не сделала с места.

— Значит, с выбором ты определился. Что ж, пусть будет по-твоему, — уперлась она руками