Гладиатор - Юрий Волошин

Иван смотрелся рядом с ним очень скромно. Его мускулы не отличались подчеркнутым объемом, но скоростью мускульной реакции он мог бы соперничать с любым профессиональным боксером. А отточенные за время бесконечных тренировок в спецлагере движения и набитые до металлической твердости мышцы ладони делали его руки страшным оружием в рукопашном бою. Тело Ивана было, по сути, эффективной, высокопроизводительной машиной убийства, замаскированной обычной, не бросающейся в глаза внешностью. Убойную силу придавала этой машине зажатая в тиски его собственной волей душа, отказывающаяся принимать страдание.

Иван сразу понял, что может убить этого парализованного страхом накачанного кролика, что тот не в силах пошевелить пальцем, чтобы защититься. И тут же все в нем всколыхнулось против этой работы, поскольку уничтожение беззащитного существа - только работа, что-то вроде расчистки мусора или уничтожения насекомых. Иван не хотел заниматься этой работой.

Он сделал несколько шагов в сторону парня. Тот не шевельнулся, продолжая смотреть на Ивана широко раскрытыми глазами. Иван подошел вплотную. Руки парня опустились и безвольно обвисли. Было видно, что он приготовился к смерти. Зрители на линии костров засвистели и заорали что-то по-своему хриплыми голосами. Ивану стало противно то, что ему предстояло сделать. Он пришел в бешенство, всегда обещающее смерть его противнику. Но сейчас противника не было, была жертва. А Иван быть палачом не хотел.

Повернувшись спиной к стоящему столбом парню, он сделал несколько шагов в сторону ближайших к нему зрителей. Остановившись в кругу и сжав кулаки, он закричал им, освещаемый неровным колеблющимся светом костров, рыжими сполохами ложащимся на его лицо:

- Эй, вы! Трусливые чеченские собаки! Выходите против меня! Что вы жметесь друг к другу и прячетесь за кострами? Боитесь потерять свои яйца? Кого вы мне подсунули? Мне, которого вы сами прозвали Чеченским волком? Я не дерусь со щенками. Выходите вы сами! И я убью любого из вас! Я убью вас всех! Я убью всю вашу сраную Чечню! Вместе с вашими матерями, родившими вас - трусливых ублюдков! Я убью ваших женщин, чтобы они не могли рожать трусов! Я разбросаю камни, из которых сложены ваши дома! Где же вы, бородатые уроды? Выходите! Выходите, трусы!

Иван что-то еще кричал, но уже не слышал самого себя, такой крик и вой подняли зрители. Затрещали автоматные очереди, выстрелы из карабинов и пистолетов. Чеченцы беспорядочно палили в воздух. Одна пуля просвистела возле самого лица Ивана, но он не обратил на это ни малейшего внимания. Иван не боялся, что его застрелят на арене, его хозяин-чеченец ни за что не допустил бы этого. Слишком много денег он истратил на то, чтобы приобрести Ивана, купить у охотника за живым товаром.

Кто-то выскочил в круг, и Иван даже засмеялся от радости, предвкушая, как он сейчас будет ломать и рвать руками тело этого стремящегося к своей смерти человека. Но худой и сгорбленный старик чеченец с плетью в руке побежал по кругу вдоль самой линии костров в сторону от Ивана. Оказавшись ближе к русскому парню - противнику Ивана, старик ринулся к нему напрямую, вскинул свою плеть и принялся хлестать его, не разбирая, куда попадет.

- Убэй его! - кричал он парню, и злость брызгала у него изо рта вместе со слюной во все стороны. - Убэй его! Убэй!

Каждый свой выкрик он сопровождал ударом плети. Парень, вздрогнувший от первого удара, очнулся от своего оцепенения. Боль от удара плетью по лицу дала ему силу и способность к сопротивлению. Он закрывался от ударов руками, уворачивался, но чеченец настойчиво хлестал и хлестал его плетью до тех пор, пока боль не стала злостью. Дождавшись очередного удара, он подставил под плеть руку, ременный конец плети обмотался вокруг нее, и парень резким движением выдернул рукоятку плети из рук чеченца. Чеченец что-то удовлетворенно закричал по-своему и выбежал из круга за линию костров. Парень побежал было за ним, но вновь поднявшаяся автоматная стрельба остановила его.

Его злость требовала выхода, но рассуждать он не мог. Для этого необходимо было успокоиться, а едва бы он успокоился, к нему вновь вернулся бы страх смерти. Парень отшвырнул плеть в сторону и повернулся к Ивану. Ему даже не пришло в голову, что плеть можно использовать как оружие в сражении с Иваном. Парень просто шел навстречу Ивану, сжимая свои пудовые кулаки и бессмысленно ими размахивая. Попасться на пути этого кулака сейчас было равносильно самоубийству. Кулаки разнесли бы вдребезги все, что угодно, - голову так голову, грудную клетку, перемололи бы и руки и ноги. Как сухие прутья.

Иван почувствовал, что теперь может вступить с этим парнем в борьбу. Жалость к беспомощному существу ушла, как только он увидел, что парень представляет для него реальную опасность.

Он тоже двинулся навстречу своему сопернику. Руками тот молотил беспорядочно, но на близкую дистанцию к себе не подпускал. Иван мог надеяться только на свою мгновенную реакцию, на скорость движения своих рук, на быстроту и резкость своих ударов. Нужно было соблюдать предельную осторожность, чтобы избежать удара пудовых кулаков. Один такой удар мог бы решить исход сегодняшнего поединка. Причем - не в пользу Ивана.

Заметив, как медленно его соперник делает замах, Иван решил применить боксерский прием по ослаблению удара противника. Когда правая рука парня только начала движение в его сторону, Иван резким и точным мгновенным выпадом правой ударил по бицепсам правой руки парня. Рука у того дернулась и обмякла. В глазах у парня появилось недоумение. Ивану показалось, что парень сейчас вновь впадет в панику, и он слегка расслабился, совсем забыв о том, что руки парня движутся почти без контроля со стороны его мозга.

Мощный удар в плечо поднял Ивана в воздух и отшвырнул к самой линии костров. Иван упал, прокатился еще несколько метров и вытянулся, попав правой рукой прямо в угли прогорающего костра. Иван с удивлением смотрел на свою руку, которую лизали голубоватые огоньки пламени. Боли от ожога он не чувствовал. Он попробовал убрать правую руку из костра и не смог. Рука не слушалась. Тогда он, опираясь на левую руку, поднялся, и правая рука, следуя за его телом, выползла из костра и безжизненно повисла вдоль туловища.

Парень, уже справившийся со своим удивлением от падения Ивана, которое для него самого было полной неожиданностью, приближался. Его страх перед Иваном, сначала заглушенный болью от ударов и страхом перед чеченцем-хозяином, сейчас и вовсе прошел. Он шел к Ивану в полной уверенности, что идет его добивать. Иван знал эту эйфорию, наступающую после первого, но далеко еще не окончательного успеха в схватке. Чаще всего она становится причиной краха, поражения, смерти. Иван стоял, приходя в себя после легкой контузии от удара, и ждал ошибки своего противника. Он был уверен, что парень, судя по всему не искушенный в единоборстве, сейчас ее допустит. Ошибка противника была, собственно говоря, единственной надеждой Ивана на победу.

Опыт всех драк, боев, в которых ему приходилось за свою жизнь участвовать и побеждать, не подвел Ивана. Едва парень приблизился на расстояние удара, Иван схватился левой рукой за правое плечо и упал на колени. Зрители завыли и залаяли что-то на своем языке, как стая шакалов. И тем самым только помогли Ивану. Противник полностью поверил в его беспомощность. И поторопился добить его. Ничего не опасаясь, он размахнулся левой и в этот момент оказался полностью открытым для удара.

Уже занесенным направо кулаком левой руки Иван врезал ему по яйцам. Он ударил со всех сил, которые у него были, и в этот момент выиграл бой. Парень так и остался стоять над Иваном - не закончив движения левой рукой, не в силах вздохнуть, не в силах что-либо соображать. Он начал крениться вперед, и Иван едва успел уйти с того места, на которое упал его противник.

Правила требовали добить его. Иван не стал ничего придумывать для этого, а просто пробил парню височную кость ударом тяжелого армейского ботинка...

***

...Но не только воспоминания отвлекали Ивана от того, что происходило на дне выложенного кафелем бассейна. Он смотрел на все это рассеянно, практически не интересуясь тем, что видит. Его все больше занимала мысль о том, зачем все-таки Крестный привез его с собой?

По его словам, вроде бы для тренировки в необычных условиях. Но пока все это, с точки зрения Ивана, походило на дешевый спектакль. Для тех, кто в этом участвовал, дело обстояло вполне серьезно... Но для себя он не видел ни в ком достойного соперника.

Иван резко повернулся к Крестному:

- Зачем ты меня сюда привез?

Смех Крестного гулко разнесся по помещению бассейна, отразившись от стен. Услышав смех, Второй оглянулся, ища глазами Крестного, и это был последний его взгляд. Он тут же получил от Десятого удар по ногам и упал на спину. Подняться ему Десятый уже не дал...