Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мертвые шайены укрепили славу Кастера, но и нажили ему врагов. Расправившись с Черным Кеттлом и самыми мирными из шайенов, Кастер воскресил в памяти события в Сэнд-Крике и вызвал волну возражений со стороны реформаторов и сотрудников Департамента по делам индейцев. Многочисленные враги Кастера, как в армии, так и за ее пределами, нападали на него. Шеридан защищал его. Для такого жесткого человека Шеридан был удивительно тонкокожим. Он не терпел критики и оправдывал погибших женщин и детей шайенов, опираясь на реальные набеги на реку Смоки-Хилл и создавая графические, подробные и, по-видимому, во многом выдуманные картины бесчисленных изнасилований белых женщин, а затем их убийств. Он изобразил Кастера их спасителем.61
Настоящие потери индейцев при Уошите измерялись не убитыми воинами, а осознанием другими племенами того, что они тоже уязвимы в своих зимних лагерях. Продолжение кампании войск Шеридана не привело к кульминационному сражению, да оно и не требовалось. Индейцы больше не были в безопасности, они голодали и мерзли, у них были ослабленные лошади. Все киова, кроме нескольких, отказались присоединиться к шайенам и арапахо в возобновлении войны, и все больше индейцев южных равнин согласились перебраться в резервации, где их ждали пайки и войска.62
К лету только Собачьи Солдаты под командованием Высокого Быка, казалось, были настроены на войну. Они направились на север, надеясь найти союзников из племен лакота и арапахо вдоль реки Платт, и нашли их немного. Шеридан отправил Пятую кавалерию в погоню за ними. Их главным разведчиком был Уильям Ф. Коди, человек, который жаждал славы не меньше, чем Джордж Армстронг Кастер, и был гораздо умнее. Но скауты пауни, а не Коди, выследили Собачьих Солдат и их союзников лакота. Американцы напали на лагерь Высокого Быка в Саммит-Спрингс на северо-востоке Колорадо 8 июля 1869 года. Собачьи солдаты сражались ожесточенно, храбро и в конечном итоге безнадежно. Они расстреляли двух белых женщин, которых держали в плену, в то время как нападавшие американцы и пауни расстреливали женщин и детей шайенов. Высокий Бык погиб в бою, прикрывая отступление своей семьи, после того как убил свою лошадь и использовал ее тело в качестве укрытия. Волк со множеством волос обмотал вокруг своего тела собачью веревку, вбил красный кол, к которому была привязана веревка, и приготовился умереть на месте. Он упал, его тело было изрешечено пулями, а кол так и остался в земле. Битва у Саммит-Спрингс положила конец "Собачьим солдатам" как эффективной военной силе. Она также обеспечила безопасность американского коридора через Великие равнины. Железные дороги могли двигаться дальше без особого риска.63
10 мая 1869 года в Промонтори Саммит, штат Юта, соединились железнодорожные пути Union Pacific, проложенные на запад, и Central Pacific, проложенные на восток. Те, кто завершал строительство железной дороги, самозабвенно драматизировали этот момент. Прежде всего, это был золотой колышек. Заранее подготовленный и, к сожалению, с неправильной датой, он был торжественно воткнут, а затем извлечен. Два паровоза, по одному от каждой железной дороги, стояли нос к носу в окружении высокопоставленных лиц, прибывших на место для речей и празднования. Когда Лиланд Стэнфорд, президент Центральной Тихоокеанской железной дороги и бывший губернатор Калифорнии, вбил последний колышек, который был подсоединен к телеграфу, проложенному параллельно трассе, это послужило сигналом на восток до Нью-Йорка и на запад до Сакраменто и Сан-Франциско, что вызвало празднования за тысячи миль. Как бы плохо ни была построена дорога на больших участках, она была великим технологическим достижением. Технология, очевидно, подчинила себе природу, и теперь развитие могло идти своим чередом.64
С экономической точки зрения завершение строительства Тихоокеанской железной дороги оказалось антиклиматическим. Завершение строительства железной дороги не означало успешного движения поездов по ней, по крайней мере, успешного, а природу было не так-то легко покорить. Зимы 1869-70 и 1871-72 годов на несколько недель закрыли значительные участки Центральной Тихоокеанской и Юнион Пасифик, в результате чего пассажиры и грузы оказались в затруднительном положении. Проблемы Central Pacific только подстегнули другие железные дороги - Atlantic and Pacific, Texas and Pacific, Northern Pacific - рвануть вперед, уверенные, что у них есть лучшие маршруты и что линии на карте превратятся в параллельные линии железа. Они не появятся в течение многих лет, если вообще появятся; тем временем Тихоокеанская железная дорога вряд ли стала благом для Западного побережья.
В конце 1860-х годов деловые круги на Западном побережье излучали оптимизм по поводу железных дорог, но Генри Джордж, печатник и радикальный журналист, испытывал чувство предчувствия. В 1867 году Сан-Франциско посетил Дж. У. Форни, газетчик с большими связями, который пил с Эндрю Джонсоном в ночь перед его злополучной инаугурационной речью в 1864 году. В основном он подчеркивал привычное и читал о прогрессе. Сан
Франциско был прогрессивным американским местом - процветающим и значительным городом с населением около двухсот тысяч человек, с впечатляющими зданиями, хорошими отелями, церквями и синагогами, банками, пароходными компаниями и железными дорогами, которые выходили на Тихий океан и соединяли его с Азией и Латинской Америкой.
На окраинах города существенное и американское, однако, казалось, перетекало в экзотическое. В Сан-Франциско существовал, писал Форни, "китайский город", который сам не утратил "пронизывающего испанского тона". Климат был средиземноморским, и "виноград, апельсины, инжир и гранаты тропиков" росли рядом с более привычными фруктами и злаками Севера. В городе, где на протяжении большей части века преобладали ирландские и немецкие иммигранты, в католических школах училось почти столько же учеников, сколько и в государственных, и было значительное еврейское население. Поездка из города в Клифф-Хаус, находившийся тогда в шести милях от Сан-Франциско на берегу Тихого океана, была, как писал Форни, "похожа на поездку в пригород Каира или Александрии в Египте. Все было по-восточному: низкие дома, восточный песок и зелень, завуалированные холмы вдали - все это придавало сцене странное очарование, которое трудно определить". Но когда он взглянул на "четверку" Уильяма Ралстона, президента Банка Калифорнии и самого богатого человека в городе, "иллюзия сменилась тем, что у меня был американский хозяин, который, как и наш шеф, полковник Скотт", сочетал "работу мозга" с общением и уравновешивал свои денежные дела "делами благотворительности и благожелательности". В Калифорнии были "цветы и плоды тропиков", но такие люди, как Ралстон, были "крепкой порослью
