Ученик колдуна - Лисина Александра

И, наверное, в чем-то моя догадка все же была верна. Как только они увидели, куда я осторожно сдвигаюсь, над ущельем прогремел яростный рев, и сразу три твари, словно ополоумев, обрушились мне на голову. Конечно, до цели они не добрались – еще в полете их тела обглодало мое жадное до живого тепла проклятие. Но тяжелые, настойчиво тюкающие по темечку кости едва не сбросили меня с моста, поэтому я начал торопиться и не заметил самого важного.

– Сверху! – крикнул Мор, беспомощно кружа вокруг меня. – Пригнись!

И я пригнулся. Быстро. Даже развернуться успел. Но, видимо, недостаточно быстро, поэтому брошенное с нечеловеческой силой копье прошило меня насквозь и, мощно толкнув, буквально пришпилило к той самой стене, до которой я почти добрался.

И это оказалось ошибкой.

Я до конца не понимал, не знал, до самого последнего мига не догадывался, с чем именно мне довелось столкнуться, поэтому и не ждал, что купол, вместо того чтобы пропустить, так странно на меня отреагирует. В ответ на бережное и осторожное прикосновение он охотно поддался и даже согласился меня пропустить. Однако когда я влетел в него спиной вперед, да еще и на приличной скорости, эта непонятная зараза буквально влипла в меня. Вернее, это я в нее влип всем телом, как та самая муха, которая сослепу не увидела висящую на своем пути паутину.

Меня со всех сторон мгновенно обхватило невидимое, но на удивление прочное желе. Приклеило руки, ноги, намертво зафиксировало в себе торчащее из спины копье. Но что самое скверное, эта непонятная защита вытянула на себя мое безотказное прежде проклятие, и теперь оно большой черной кляксой расползлось по куполу вокруг меня, оставив беззащитной мою и без того израненную грудь.

Сколько болтов и стрел туда вонзилось, пока я беспомощно висел и тщетно пытался освободиться, не сосчитать. Мне умудрились перебить ноги, руки, попортить большинство ребер, а уж в животе вообще можно было бы сувениры всей банде Лемана принести, да еще бы и сверху осталось.

Грифоны, узрев, что враг наконец-то повержен, торжествующе завыли и закричали-залаяли на все голоса.

Странные все-таки создания… Не то птицы, не то звери… Даже интересно, они сами по себе такими уродились или же их, как меня, кто-нибудь создал?

Собственно, больше я повлиять ни на что не мог. Ни на стрелков, ни на суматошно мечущегося вокруг призрака. Наверное, от растерянности он снова стал частично видимым, но ни грифонов, ни спустившегося с небес всадника это обстоятельство не смутило.

– Вилли! Саан тебя подери!.. Вилли!.. Сделай же что-нибудь! – то и дело бормотал он. – Я не могу к тебе приблизиться! Оно меня не пускает!

И правда. Ближе нескольких шагов подлететь ко мне он так и не смог. А когда попытался прорваться и пересек невидимую черту, то издал какой-то жалобный вопль, вытянулся в струнку и попросту растворился в воздухе, словно защита и для него оказалась неодолимой.

Живой он еще или же его окончательно распылило, я так и не понял. Амулет на груди даже не шелохнулся, ощущение чужого присутствия пропало. Однако вовсе не оно сейчас заботило меня больше всего.

Увидев, как совсем рядом приземлился здоровенный белоснежный грифон, а с его спины ловко спрыгнул высокий, широкоплечий, одетый как самый настоящий дикарь, черноволосый мужчина с грубым лицом, я испытал что-то вроде сожаления. И с неудовольствием подумал, что недостаточно хорошо продумал эту вылазку, поэтому теперь вишу незнамо где и терпеливо жду, что со мной попытается сделать какой-то везучий смертный.

Простая куртка из дубленой кожи, меховые штаны, грубо стачанные сапоги… На голове ни шляпы, ни капюшона, хотя на улице действительно холодно. Густая шапка непослушных волос частично скрывала его лицо. Но резкие, словно рубленые черты, заостренные скулы и тонкие губы определенно принадлежали волевому, жесткому человеку.

Он, правда, ничего не сказал, когда заметил, как пристально я его разглядываю. Ни о чем не спросил. Не посмеялся. И даже поглумиться не захотел. Неспешно подойдя ко мне и остановившись на расстоянии в несколько шагов, он просто спокойно на меня посмотрел и так же молча достал из ножен длинный, покрытый все теми же странными символами меч.

Тогда же я заметил, что у него на редкость странные для человека глаза – раскосые, ярко-желтые, холодные, как у змеи. И тогда же подумал, что, похоже, во второй раз в своей жизни нарвался на оборотня. Причем обе встречи оказались крайне неудачными, что, наверное, следует учесть в следующий раз.

– Нет! – вдруг разрезал сгустившийся от напряжения воздух звенящий от негодования голос Нардиса. – Не трогайте его! Он ничего плохого вам не сделал!

Мужчина чуть повернул голову и дернул губой, продемонстрировав излишне острый для человека клык. Грифон за его спиной злобно зашипел и тряхнул мудреной сбруей. А я покосился ему за спину и мысленно подосадовал.

Ну что за дурак, а? И чего, спрашивается, тебе на месте не сиделось?!

Но Нардис, словно нарочно, выпрямился во весь рост и, размахнувшись, с такой силой метнул сразу два кинжала, что каким-то чудом сумел подбить сразу двух крылатых летунов, а среди остальных вызвал настоящую бурю негодования.

– Не смейте его трогать! – гаркнул во весь голос этот болван, метнув вдобавок к кинжалам еще и нож.

Стоящий передо мной мужик только лениво отмахнулся.

Почти одновременно с этим над моей головой с шелестом пронеслась крылатая тень. Поднявшиеся выше грифоны загомонили с удвоенной силой. Нардис, идиот несчастный, в третий раз что-то прокричал. Но что там случилось дальше, я уже не увидел, потому что нелюдь нагло загородил мне обзор, а потом стремительно замахнулся и полоснул острейшим лезвием по шее, заставив меня поморщиться от хруста разрубаемых позвонков и заодно мельком подумать: «Занятно… Чего-чего, а голову мне еще ни разу не отрубали».

Глава 17

Почему-то считается, что нежить никогда не спит.

Скажу вам честно: это откровеннейшая чушь. Само собой, сон у нас мало чем похож на тот, что доступен смертным, но состояние близкое к этому мы все-таки испытываем.

Насчет зомби и скелетов не знаю, а вот у меня в таком состоянии даже сны иногда присутствуют. Другое дело, что обычно они бессвязные, рваные, порой совершенно непонятные. Да и продолжаться могут от нескольких мгновений до нескольких лет кряду. Но тем не менее сон у нежити – явление вполне нормальное, хоть и предназначенное вовсе не для того, для чего использует сон простое человеческое тело.

Во сне, если кто не знал, мы сберегаем силы, если их больше неоткуда взять. Сон – это хороший способ переждать неблагоприятные погодные условия. Наконец, сон – это время, когда наши тела пусть медленно и не у всех, но все-таки восстанавливаются. Так что я не особенно удивился, когда в какой-то момент открыл глаза и понял, что некоторое время как личности меня в этом мире попросту не существовало.

Странное ощущение. Каждый раз как заново рождаешься, хотя сегодня мне почему-то показалось, что я уже давно его не испытывал.

– Как себя чувствуешь? – словно издалека раздался смутно знакомый голос, а перед носом заплясало странное темное пятно.

Я с усилием моргнул, однако пятно не исчезло. Металось туда-сюда, раздражало, маячило. Но стоило мне только сфокусировать на нем взгляд, как оно тут же отступило, уплотнилось, а затем сформировалось в подобие человеческой формы и как-то устало спросило:

– Вилли, ты меня помнишь?

Я с еще большим усилием повернул голову, слегка поморщившись, когда там что-то оглушительно скрежетнуло. Потом медленно огляделся. Обнаружил, что лежу на спине, ночью, под открытым небом и посреди огромного сугроба, а неподалеку истекает кровью большая, сочная туша какого-то крупного животного.

– Тебе нужна кровь, – тем временем сказало облако, знаком показывая на еще теплое тело. – Пей. Кость потом добудет еще.

Кость? Кто такая Кость?

Я озадаченно замер, тщетно пытаясь выудить из памяти незнакомое имя, но когда из-за сугроба показалась большущая черепушка с ярко горящими зелеными фонарями вместо глаз, моя память все-таки дрогнула, зашевелилась и начала неохотно просыпаться.