Хризантема - Джоан Барк

— В июне? — Матушка Имаи вдруг помрачнела. — В этом году… А что, если будет девочка? Ей всю жизнь потом придется расплачиваться, она же никогда не найдет мужа!

— О, не беспокойтесь! У меня мальчик, я точно знаю.

— Что? Как вы можете знать?

Лицо Фумико выражало абсолютную уверенность.

— Разве вы сами не чувствовали, кто родится, когда ждали Хидео? Вспомните!

Матушка Имаи озадаченно моргнула.

— Ну… — протянула она, — вообще-то да. Мне и в голову не приходило, что может быть девочка. — Она с сомнением покачала головой. — Но, может быть, я просто очень хотела мальчика… как и вы сейчас.

— Нет, не думаю, — покачала головой Фумико. — Дело не в том, что я выдаю желаемое за действительное. Мне кажется, что женщины, созданные для материнства, всегда все знают про своих детей. — Она выразительно положила руку на грудь, выпиравшую из-под кимоно.

— Вот как? — задумчиво проговорила матушка Имаи, невольно выпрямляясь и бросая украдкой взгляд на собственный немаленький бюст.

— О да! Я совершенно уверена, — кивнула Фумико, наклоняясь над столом, чтобы подлить хозяйке чаю. — Сразу вспоминаю фильм, который показывали по телевизору несколько месяцев назад, про жизнь в горной деревушке в эпоху Эдо. Там одна женщина с большой грудью родила младенца, и ее соседка тоже, только чуть позже. Соседка вскоре умерла, и ее ребенок, мальчик, остался без молока. Вдовец в отчаянии понес ребенка к той первой женщине с ребенком, и она охотно согласилась выкормить и второго, потому что у нее было много молока. Мальчик вырос здоровым, сильным и храбрым, стал настоящим воином и спас деревню от бандитов…

— О да! — Матушка Имаи взвизгнула от восторга. — Я тоже смотрела эту картину! Там была еще такая хорошенькая актриса в роли кормилицы. Конечно! Если бы у нее не хватило молока, кто бы спас тогда крестьян? Да, конечно, я видела! — Она расплылась в улыбке, охваченная воспоминаниями. — Вы знаете, у меня тоже было так много молока, когда родился Хидео! Вполне могла бы выкормить еще кого-нибудь. Маа! А мой малыш был такой жадный, его едва удалось отлучить от груди…

— Правда? — подняла брови Фумико, с хитрецой взглянув на Хидео.

Он пропустил ее взгляд, потому что в этот момент подливал себе виски. Молодой человек был в высшей степени доволен собой. Все шло так хорошо, как если бы Фумико уже лежала в постели в его спальне наверху.

— Твое здоровье, Тиби-тян! Без тебя я бы вряд ли разгребла этот сумасшедший завал.

— И твое, Сати-тян! Я пережила последние недели только благодаря тебе.

Подруги со звоном сдвинули бокалы шампанского и выпили, думая об успешном окончании года. Праздничная гонка закончилась, бухгалтерия приведена в порядок, жалованье выплачено. Заказы доставлены клиентам, а счета разложены по конвертам, готовые к рассылке в первый рабочий день после новогодних каникул.

Сатико не лукавила: без Мисако она и в самом деле едва ли справилась бы. Зная, что все бумажные дела находятся в надежных руках, она могла лучше сосредоточиться на своей непосредственной работе и общении с клиентами, как правило, требовательными и капризными. Останься хоть один из них неудовлетворенным, об этом мигом стало бы известно, что пахло разорением.

Они сидели в одном из любимых французских ресторанов Сатико в стильном районе Роппонги. Донельзя довольная своими успехами, хозяйка ателье решила доставить удовольствие новой секретарше. Вручила в офисе пухлый конверт с жалованьем и пригласила «отпраздновать… на мой лад».

Официант с поклоном подал первое блюдо — грибное суфле. Сатико передала свои комплименты шеф-повару. Мисако попробовала суфле впервые в жизни и была в восторге.

— Восхитительно! — вздохнула она.

— Очень рада, что тебе нравится, — улыбнулась подруга. — Это специальный обед в твою честь, в знак моей благодарности.

Мисако взглянула на нее с обожанием.

— Что ты, Сатико, мне даже неудобно… Я тебя должна благодарить, а не ты. Что бы со мной стало без этой работы? Ты помогла мне забыть о… ну, ты понимаешь.

— Все образуется, Тиби-тян, не переживай. — Сатико отложила вилку и дотронулась до руки подруги.

— Я знаю, — кивнула Мисако. — Мне уже лучше.

Тут она несколько погрешила против истины, потому что время от времени ощущала затылком какие-то малоприятные вибрации. Когда официант принес второе блюдо, филе палтуса с лимоном и гарниром из картофеля, лука-порея и фасоли в масле, заставив Сатико замурлыкать от удовольствия, ощущение возобновилось. Мисако знала, что оно означало чей-то пристальный взгляд.

Внезапно к столику подошла яркая красотка с густо накрашенным лицом в кружевном испанском платье с мантильей. Густые черные волосы, зачесанные вверх, удерживались огромным серебряным гребнем. Однако едва незнакомка произнесла первые слова, Мисако поняла, что перед ней вовсе не женщина, а знаменитый трансвестит, исполнявший главным образом французский шансон. Его выступления без конца крутили по телевизору, и госпожа Имаи не пропускала ни единого.

Сатико, привстав, чмокнула артиста в щеку и пригласила к себе за столик.

— Разве только на минутку, — проворковал он со сладкой улыбкой, обмахиваясь кружевным веером. — На самом деле я хотела лишь поздороваться и поблагодарить за новое платье. Оно просто прелесть… — Веер продолжал мелькать, но густо подведенные глаза не отрываясь следили за Мисако.

Сатико представила их друг другу, последовали обычные вежливые слова и поклоны, потом разговор вдруг пошел по-французски. Мисако чувствовала себя немного неловко, но была невольно очарована изящными взмахами веера, движениями роскошных фальшивых ресниц и музыкальным потоком незнакомой экзотической речи. Наконец, рассмеявшись раскатистым грудным смехом, испанская красотка снова обменялась с Сатико поцелуями и поплыла, шурша кружевным подолом, к своему столику, где ее дожидался невзрачный мужчина хрупкого сложения, не забыв, однако, напоследок обернуться и, щелчком закрыв веер, взглянуть на Мисако с многозначительной улыбкой.

— Очень приятно было познакомиться, Мисако-сан… Уверена, мы еще увидимся.

Последние слова, брошенные через плечо, заставили Мисако передернуться.

— Один из лучших моих клиентов, — объяснила Сатико, возвращаясь к еде. — У меня вечно проблемы с его здоровенным кадыком, приходится то шарфом прикрывать, то как-нибудь еще… На этот раз — стоячий воротничок из черных кружев. Неплохо смотрится, правда? Бедняга… Ну как мечтать о женской красоте с таким голосищем и огромными ногами?

Мисако не поддержала смеха подруги.

— Почему он так на меня смотрел? — подозрительно спросила она. — О чем вы говорили по-французски?

— Он интересовался, не любовницы ли мы, — объяснила Сатико, прожевывая рыбу. Мисако ахнула, прикрыв рот рукой. — Я сказала, что ты моя секретарша, вот и все. — Подруга хихикнула. — Похоже, он не поверил.

Мисако, красная как свекла, молча смотрела в тарелку. Подружка, глянув на нее, рассмеялась еще громче.

— Да не будь ты такой серьезной, Тиби! Это же просто смешно.

Мисако, обернувшись, вонзила яростный взгляд в спину испанки.

Сатико продолжала хохотать:

— А он и вправду хорош. Красотка хоть куда… Скажешь, нет?

— Разве что в качестве манекена, — сердито буркнула Мисако.

Сатико подозвала официанта и послала артисту на столик бутылку шампанского. Расплатившись по счету, подруги встали и направились к выходу.

— Merci, Сатико-сан, merci! — донесся грудной голос. — Приятной вам ночи!

Последняя фраза сопровождалась взрывом смеха. Мисако снова почувствовала, что краснеет. Сатико обняла ее за талию и подтолкнула к двери, другой рукой прощально махнув певцу.

— Полагаю, — вдруг хихикнула Мисако, выйдя на улицу, — что твой учительский гонорар сегодня сильно прибавился.

Идя пешком три квартала до следующего «образовательного учреждения», подруги беспрерывно хохотали, возбужденные от выпитого шампанского. Заведение носило название «Газовый свет» и представляло собой музыкальный бар, принадлежавший американской чете. Его постоянными посетителями были американцы, тосковавшие по родине, а также и японцы, которые отправлялись туда как в мини-путешествие по Штатам. Все в этом месте и в самом деле казалось странным и незнакомым. В зале толпились люди с чудными бумажными колпаками на головах, и каждый, стоял он или сидел, держал в руке стакан с выпивкой.

Схватившись за кашемировую шаль Сатико, чтобы не потеряться, Мисако протиснулась сквозь толпу и пристроилась на табурете у стойки, получив бокал все того же шипучего напитка. Чувствовала она себя крайне неловко, но продолжала весело улыбаться, чтобы не огорчать подругу. Глядя на нее, Сатико решила, что вполне может позволить себе ненадолго отлучиться. Она высмотрела на другом конце зала очередную известную актрису, которую надеялась заманить себе в клиентки, и отправилась к ней с бутылкой шампанского. Мисако сидела как на иголках. Застенчиво улыбаясь пианисту, она пыталась присоединиться к хору гостей, распевавших про какого-то черного дрозда, с трудом выговаривая трудные английские слова. У японской девушки, сидевшей рядом, словарный запас был явно больше, и она чувствовала себя здесь как дома, хотя пришла сюда, по-видимому, одна.