Золотой ангел - Олег Мазурин

«Крепкий испанец! И железная челюсть!» – невольно подумал поручик.

Алабин быстро подобрал с песка букан… Рохос медленно поднялся, потряс головой, утер ладонью кровь с подбородка, сплюнул сгусток крови на песок и зло ухмыльнулся.

– Ничего у тебя не получится, русский! Рохос – непобедим! А теперь тебе, русский – реальная смерть!

Испанец угрожающе надвинулся на Алабина. Бывший кавалергард, продолжая вспоминать в миг смертельной опасности китайскую Тай Чи, сделал пирату отличную подсечку. Тот упал в воду. Поручик накинулся сверху на Рохоса и начал наносить яростные удары ножом по поверженному сопернику. Несколько раз он попал по пирату. Но тот – вот живучий мерзавец! – снова умудрился выбить у Алабина нож. Тогда Дмитрий вцепился в горло Рохоса и стал его топить. Видимо раны, нанесенные поручиком морскому разбойнику, были достаточно серьезны, и бандит уже не так отчаянно сопротивлялся. Силы его с каждым мгновением таяли. Поэтому в какой-то момент Алабин, погрузив голову пирата в воду, сумел ее долго там продержать. Корсар не мог поднять свою «железную» башку и уже не сопротивлялся. Тело его резко обмякло. Он был по-видимому мертв.

«Кажется, захлебнулся, родимый», – подумал Алабин.

Поручик с трудом поднялся, отмыл руки от крови, и освежил водой потное лицо. Он ужасно утомился, сражаясь и топя этого мерзавца Рохоса. Алабин обшарил мертвого и забрал у него крючки Маклиша. Если Дмитрий не поймает рыбы и не подкрепится ею, то ему будет нелегко преодолевать лесную чащу в поисках свежей добычи.

Поручик еще немного постоял на берегу, внимательно всматриваясь в то место, где покоился захлебнувшийся Рохос. От этого подлеца можно было чего угодно ожидать – любой хитрости, любой уловки, любого подвоха. Не зря насчет этого негодяя предупреждал Алабина ныне покойный боцман Маклиш. Но нет, испанец не восставал из мертвых. И, слава богу. На то он и смертный человек. Алабин развернулся и побрел к стоянке.

Лаура, увидев идущего к ней Алабина, одного, без испанца, поняла, что поручику все же удалось убить пирата. И тут она в ужасе закричала:

– О, нет! Не-е-ет! Это ужасно! Я не выдержу этого!

– Прекратите истерику, мадам Лакавалье! – прикрикнул на баронессу Алабин. – Лучше перевяжите меня.

– Но чем, месье лейтенант?

– Оторвите рукав моей рубахи.

– Не могу.

– Подберите возле пальмы нож.

– О, святая Мария! Он весь в крови, я боюсь! Я сейчас упаду в обморок!

– И, тем не менее, я покорнейше настаиваю, баронесса! Возьмите его в руки! И прекратите немедленно причитать! Здесь вам не театр одного актера! И посему никто не увидит ваших жалоб и слез, мадам! И не надейтесь!

Лаура смиренно замолчала. Затем она подобрала нож Рохоса, с трудом распорола рукав офицерской рубашки, отрезала его и перевязала им предплечье Алабина.

– Покорнейше благодарю вас, мадам Лакавалье, – сказал поручик, немного отойдя от гнева.

Мадам Лакавалье вытерла слезы и грустно улыбнулась.

– Всегда к вашим услугам, месье… Вы знаете, мне так хочется есть…

Лаура, состроив жалобную гримасу, вопросительно посмотрела на Дмитрия. Офицер нашелся что ответить аристократке:

– То же самое я могу сказать и о своей персоне… Ждите меня здесь, баронесса, я сейчас что-нибудь да придумаю насчет обеда, вернее запоздалого завтрака.

Мадам Лакавалье заметно оживилась.

– О, это было бы великолепно, месье лейтенант!..

При словах «обед» и «ужин» Алабин сглотнул слюну и, срезав с камзола баронессы длинную золотистую нитку, отправился на берег ловить рыбу. Поручик сделал из нитки мушку, зашел по пояс в воду и закинул снасть. Дмитрию удалось поймать лишь маленькую рыбку. Поручик, терзаемый сильным голодом, откусил кусочек от добычи и пожевал – увы, не очень вкусно! Сырое мясо, да еще без соли! Какая гадость! Но поручик не выплюнул кусочек, а доел его: надо же хоть чем-то заморить червячка. Полусъеденную рыбу поручик решил использовать в качестве наживки. Он снова закинул снасть в океан и стал терпеливо ожидать хорошего клева…

«Ловись, рыбка, и большая и маленькая!» – сделал мысленный посыл вглубь океана Алабин.

Через минут пять леска натянулась. Что-то, видимо, крупное попалось на крючок. Когда Дмитрий вытащил добычу, то он сильно удивился улову. Вот это да! Черепаха! Алабин положил на спину рептилию и продолжил рыбалку. В итоге Алабин умудрился поймать еще одну черепаху и три крупных рыбы. Что и говорить, ему сказочно повезло. Теперь они с баронессой будут сыты. Но предстояло еще обработать добычу. С рыбой это сделать было не сложно, на флоте он не раз потрошил рыбу, но вот черепахи…

Алабин вспомнил, как одноглазый кок пиратов с «Вильгельма Оранского» ловко разделывал черепах на камбузе. Сначала пресмыкающемуся надо отрезать голову, причем с первого удара. Поручик взял саблю, положил на камень голову черепахи, словно эта рептилия являлась преступником, приговоренным к казни, и взмахнул клинком… Поручик с первого раза отсек голову бедняжке. Затем положил рептилию на спину, на тот же камень, наклонив тем, что осталось от ее шеи вниз, для того, чтобы стекла кровь. То же самое Алабин проделал с другой черепахой.

Для приготовления сырого мяса нужно было развести костер. Алабин не стал прибегать к древнему испытанному способу по разжиганию костра – тереть палочку о трут и сухой кусочек дерева. Слишком долго и хлопотно. Он решил пойти по другому пути, более просвещенному. Алабин знал, что при наличии солнца для разжигания огня линзой могут послужить стекла очков, часов, подзорной трубы, жидкостного компаса, стеклянная бутылка. И он пошел вдоль берега в поисках кусочка стекла или линзы.

Алабину повезло: он нашел пустую бутылку из-под рома. И, о, счастье – в кармане одного из вновь прибитых к берегу морским прибоем трупа он нашел очки! Правда, одна линза разбилась, но зато другая цела, целёхонька. Он перевернул мертвеца – и ужаснулся! Это же барон Лакавалье собственной персоной! Но на него было просто страшно смотреть: глаза вытаращены, мертвый оскал, нос и уши изъеден рыбами. Хорошо, что Лаура этого не видит – а то упала бы в глубокий обморок.

Алабин оттащил труп подальше в океан и бросил его там. Едва поручик вышел из воды, то увидел, как морские волны стремительно рассекают акульи плавники. Хищники спешили на кровавый обед под названием «Французский барон». Бедный, Лакавалье! От него скоро ничего не останется. Но душа вознесется на небеса. И пусть теперь там он до посинения восхваляет своего императора Наполеона Бонапарта и его непобедимую армию. Все равно русские сильнее и живучее. И удачливее. И это доказал спасшийся в жестокий шторм поручик Алабин.

Поручик вернулся к баронессе и выбрал место для будущего костра. Оно оказалось напротив шалаша. Дмитрий сложил в кучку сухую траву, гнилушки, мелко раздробленную сухую кору, древесную пыль. Сверху – сухие веточки. Над ними – сучья несколько толще. Гвардеец сделал на всякий случай еще запас дров.

Алабин навел на трут линзу. Она поймала луч яркого и жаркого солнца и сфокусировала на сухую траву и древесную труху. Вскоре трут задымился. Неожиданно появился крохотный язычок пламени и лизнул сухую траву. Приняв долгожданную пищу, пламя обрело устойчивую силу, и костер стал все больше и больше разгораться. Хищные языки огня стали с удвоенной энергией поглощать новую древесно-травяную пищу.

Необъяснимое ликование охватило Дмитрия: появление рыжего пламени на этом необъятном необитаемом острове было сродни божественному чуду! Вот оно, простое человеческое счастье, что в древние времена, что в нынешние – обыкновенный огонь! И нет ценнее этой вещи во всем мире! Наверное, такие же восторженные чувства, что и поручик, испытывал миллионы лет назад и первобытный человек, когда видел, как рождается огонь от удара молнии в старое сухое дерево или непосредственно от его усилий.

– Браво, месье лейтенант, с вами я не пропаду! – восхитилась смекалкой Алабина баронесса. – То вы спасаете меня от яда змеи то от насильника. То от жажды, то от голода. Вы – настоящий герой!

– Насчет того сколько в моей персоне героического я скромно промолчу. Но вполне смею уверить вас, мадам Лакавалье, что со мной вы точно не пропадете… Соблаговолите, сударыня, следить за костром, дабы он скоропостижно не скончался, то есть не погас. Извините за образное выражение, баронесса, – сказал Алабин. – Я буду готовить нам обед.

– Хорошо, месье… – с готовностью откликнулась аристократка и подсела к костру.

Затем кавалергард вернулся к импровизированным плахам-камням и вскрыл панцирь одной из черепах, всунув нож между верхней и нижней частью. Удалил жир и внутренности, потом отрезать передние и задние лапы, одновременно отрезая также мясо и кости, которые связаны с лапами. Отделил мясо от костей. То же самое проделал и со второй черепахой. Довольно легко и привычно поручик разделал и рыбу.