Некромант: Время камней - Михаил Ежов

первые ряды амфитеатра, щеголяли в длинных белых тогах и коротких разноцветных туниках, женщины — в платьях и головных уборах. Некоторые из них были настолько фантастическими, что в них трудно было разглядеть владелицу. Простой же люд просто достал из сундуков и кладок то, что было получше и почище. Женщины украсили себя медными и бронзовыми бусами, браслетами и серьгами. Трибуны пестрели и колыхались, как ожившее поле цветов.

Большинство аристократов уже заняли свои места, простые же горожане заполнили Цирк ещё до рассвета. Все с нетерпением ожидали появления в Золотой Ложе императора Камаэля и высших сановников. Первый советник Ормак Квай-Джестра должен был объявить начало состязаний.

Гости Тальбона, впервые попавшие на представление, с интересом рассматривали Цирк.

Посредине арены стояла каменная стена, по краям которой возвышались две стройные башни. Их украшали мраморные статуи великих воинов Урдисабана, обелиски с именами богов и посвящённые им маленькие храмы, блестевшие круглыми куполами и тонкими, как иглы, шпилями. С двух сторон виднелись две подставки на витых колоннах. На одной из них сверкали семь бронзовых грифонов, на другой — такое же количество бронзовых лошадей. Вокруг этой конструкции проходил путь колесниц, ограниченный каменным бордюром.

Солнце, приближаясь к зениту, начало припекать. Редкие облака теснились у горизонта, над ареной же небо было чистым.

Сафир и Нармин сопровождали императора Камаэля и посла Казантара, шествовавших по тёмным гулким коридорам Цирка. Процессия, состоявшая из советников и телохранителей, направлялась к Золотой Ложе.

Снаружи доносился гул голосов — словно волны накатывали на могучий утёс.

Когда процессия поднялась по широкой каменной лестнице, слуги отдёрнули тяжёлые портьеры, и яркий свет на мгновение ослепил Сафира.

Император Камаэль подошёл к перилам балкона и поднял руки, приветствуя зрителей. Трибуны взорвались восторгом и взлетевшими в воздух шляпами и шарфами.

Когда рукоплескания смолкли, Ормак бросил вниз белый платок. Как только он коснулся песка, двери конюшен распахнулись, и разноцветные колесницы вылетели на арену.

Колесничий в красном сразу же вырвался на два корпуса вперед и погнал лошадей, нещадно охаживая кнутом.

Колесницы помчались вокруг центрального сооружения арены, борясь за первенство и поднимая тучи пыли. До зрителей доносились ржание лошадей, стук колёс и звон упряжи, самих же соревнующихся иногда просто не было видно. Когда первый круг был пройден, два служителя в длинных белых одеждах важно прошествовали по песку и сняли с подставки одного грифона и одну бронзовую лошадь.

Красный колесничий продолжал лидировать и во втором, и в третьем круге. Покрытый слоем песка и пыли, со вздувшимся венами и мускулами, блестящими от пота, он летел, сжимая в руках вожжи. Зрители на трибунах стоя приветствовали его, немилосердно отбивая ладони в аплодисментах и оглашая арену громкими возгласами.

Начался последний круг. Красный колесничий улыбался. Он уверенно заложил крутой поворот, колёса взрыли песок, волной отбросив его в сторону, но обод одного зацепился за ограничивающий маршрут бордюр, раздался сухой треск, колесница подскочила и перевернулась, разлетевшись в щепки, словно была сделана из хрупких веток. Ломая себе кости, повалились запутавшиеся в упряжи кони, колесничий вылетел вперёд и грохнулся в песок, безвольно раскинув руки. Его лицо походило на кровавую маску, и клубы пыли оседали на следы крушения и распростёршееся тело.

Возница в синем, следовавший за красным, попытался уклониться от столкновения, но задел обломки, и его колесница вильнула в сторону, налетев на центральную конструкцию арены. Погонщик исчез под обломками, а лошади вырвались из упряжи и, толкая друг друга, помчались дальше. Остальным возницам удалось увернуться, но большинство из них потеряли скорость.

Под вопли зрителей колесничий в жёлтом первым пришёл к финишу и остановил коней перед императорской ложей.

На трибунах начался делёж выигрышей, горячо спорили проигравшие, расставаясь с деньгами. Бедняки, не делавшие ставок, возбуждённо обсуждали состязание. Поклонники жёлтого колесничего довольно потирали руки и насмешливо поглядывали по сторонам: сегодня удача сопутствовала их любимцу и им самим.

Сафир наблюдал за всем этим с нескрываемым интересом, приставив к глазу короткую медную зрительную трубу, какими пользовались в Урдисабане моряки. Переводя взгляд с одного лица на другое, он подмечал, кто выиграл, а кто проиграл, и время от времени улыбался.

Толстяк в дорогих красных одеждах недовольно вытирал лысину платком и поджимал губы. Это его колесничий разбился на арене и больше не сможет участвовать в гонках и приносить доход. Соседи-приятели подшучивали над ним и похлопывали по спине, а он отвечал им с плохо сдерживаемым раздражением. Сафир слегка покачал головой: он сочувствовал толстяку, ибо знал, что обучение возницы стоит дорого и требует времени. Впрочем, сам он любил охоту, быструю езду в седле, когда чувствуешь каждое движение животного, его тепло и настроение, и никогда не думал заказать и выставить свою колесницу на гонки.

Насмотревшись на реакцию зрителей, Сафир опустил подзорную трубу и, сложив, убрал карман.

— Почему ты сам не делаешь ставки? — обратился к нему император. — Тебя ведь интересуют эти состязания.

— Мне нравится наблюдать за тем, как люди реагируют на то, что происходит на арене, Ваше Величество, — отозвался Сафир с почтительным поклоном. — Но принимать участие в развлечениях толпы не для меня.

— Узнаю твоего отца, — император Камаэль покачал головой. — Он тоже не любил быть, как другие. За это я его всегда и ценил.

— Благодарю, Ваше Величество.

— Он гордился бы тобой, мой мальчик, я знаю. Твой отец был настоящим аристократом, не то, что все эти… — император презрительно махнул рукой в сторону трибун. — Ты стал достойным наследником.

— Благодарю, Ваше Величество, — повторил Сафир.

— Что ж, праздник продолжается, — император Камаэль дал знак Ормаку, и тот объявил, что начинаются выступления наездников.

К тому времени убрали обломки, тела лошадей и людей, кровь засыпали, песок разровняли, а победившего колесничего наградили бронзовым венком и сотней золотых монет — этой суммы могло хватить на несколько месяцев вполне сносного существования.

На арене появились пёстро одетые наездники, которые на полном скаку проделывали акробатические трюки под восхищённые крики трибун. Один то вставал на руки, опираясь на седло, то съезжал на бок лошади. Другой перемещался под брюхо и вылезал с другой стороны. Они получили свои награды по решению императора: смуглый всадник в сине-оранжевом трико унёс золотую цепь и горсть монет, остальным раздали кубки и драгоценную посуду. Император любезно сообщил Элу, что это ученики специальной школы, учреждённой при Цирке, которая готовит наездников для представлений.

— Ваши наставники прекрасно справляются, — похвалил Эл. — Нечасто встретишь столь же искусных наездников.

Далее следовали