Кто-то умер от любви - Элен Гремийон

Неправда. Я-то знала, что они собирались сделать, — заявить на меня в полицию, обвинить в похищении младенца, явиться и забрать Камиллу. Я повесила трубку. Наверное, я слишком долго стояла, не отрывая от нее руки и глядя на «деринджер», который теперь висел на стене, среди другого коллекционного оружия.

— Кто это звонил?

В дверях стоял Поль; я резко обернулась, отдернув руку от телефона.

— Да так, никто.

Я видела, что он мне не поверил. Ну и бог с ним, какая разница. У меня было мало времени. Нужно готовиться к защите, ведь они могли прийти с минуты на минуту и отнять Камиллу. Я побежала за пальто.

— Куда ты?

— В магазин.

— Но мы ведь сегодня обедаем у Пасто.

— К тому времени я вернусь.

И я ушла — вместе с Камиллой. Только не расставаться с ней, только не это!

Я ничего не понимала: Анни вовсе не жила на улице Тюренна, в доме № 17. Она жила в «Ранней звезде». И мне нужно было в этом убедиться. А если я выдам себя, ничего страшного. Ничего, если ей опишут даму с маленькой девочкой на руках, которая ее разыскивала, и она поймет, что это была я. Ничего, если я столкнусь там с ней самой, лицом к лицу. Я чувствовала, что главная опасность не в этом. И еще я чувствовала, что у меня очень мало времени для действий.

— Здравствуйте, я хотела бы повидать Анни. Блондинка в меховом боа откинула дверную портьеру.

— Не знаю я никакой Анни.

— Ну как же, молодая девушка, которая здесь работает…

— Да мало ли девушек, которые где-то работают! Вы, мадам, поточней ее опишите. Какая у вас девчушка хорошенькая! Если бы моя мамаша знала, кем я стану, глядя на меня в таком возрасте, она бы, наверно, меня…

Я грубо перебила ее:

— Я знаю, что Анни здесь работает, но она украла у меня деньги, поэтому либо вы ее сейчас же вызовете, либо я пожалуюсь капитану Шиллеру, нашему другу, а мне кажется, это сильно повредит репутации вашего заведения, если вообще можно говорить о репутации борделя!

— Ладно, ладно, только нечего так нервничать, мадам. Насчет денег вряд ли смогу чем помочь… Я не знаю, куда она делась, ваша Анни. Хотите верьте, хотите нет, но она смылась вчера, не предупредив, даже не дала мне времени найти ей замену. Вы только подумайте, в каком я дерьме из-за нее оказалась! Что я скажу постоянным клиентам? Они такие капризные — чуть что не так, сразу ищут заговор против них. Вот вчера, к примеру, когда я сказала, что ее нет на месте, они смотрели на меня так подозрительно — мол, мы здесь хозяева, а вы не хотите с нами сотрудничать. Не миновать мне из-за нее беды, чует мое сердце… И почему такое бывает с девчонками, на которых меньше всего подумаешь?!

Я не стала слушать дальше. Итак, партия начата, Анни двигает пешки. Как она нашла в себе мужество бросить это занятие? Почему? И ради кого? Только не ради себя — на это ни у кого мужества не хватает. Ради Луи? Наверняка. Ради Камиллы? В этом я не сомневалась. Значит, они придут и отнимут у меня Камиллу.

Я пошла по адресу, указанному моим «информатором», — в дом № 17 на улице Тюренна. Там на углу стоял мальчишка — продавец газет. Покупателей у него не было, и я послала его пройти по всем квартирам дома № 17. Вернулся он совсем запыхавшийся. Значит, так: в первой квартире живет пара стариков. Дверь открыл муж, а старуха сидела в кресле, и в углу комнаты стояла клетка с кроликом, на вид таким же дряхлым, как хозяева. Похоже, они так и не решились его съесть. В следующей квартире живет мать с тремя детишками; он, правда, видел только двоих, но слышал третьего — тот звал маму, чтобы она ему подтерла попку. В третьей квартире он никого не застал, по крайней мере ему никто не открыл. Дальше был парень, не очень-то вежливый, видно, он ждал кого-то другого. Это, значит, на четвертом этаже. А на самом верху — девушка, красивая такая, она была одна…

— Какого возраста девушка?

— Чуть постарше меня. Во всяком случае, сиськи у нее попышней, чем у моих подружек. Но очень милая, даже газету у меня купила, чтобы я не напрасно бегал по лестницам, — так она сказала, и еще сказала, что газета поможет ей скоротать время…

— Молодец, спасибо тебе, вот держи.

— А на самом верхнем этаже был еще…

— Нет-нет, достаточно, ты уже сообщил все, что я хотела узнать, спасибо.

Мальчишка отправился на свое место у перекрестка, но я догнала его.

— Ну-ка, дай и мне газету.

Как же за это взяться? Мне требовались ножницы и клей. Пройдя чуть дальше по улице, я увидела будку сапожника, и он дал мне то и другое, предупредив: «Только держите ребенка подальше, мадам, это ножницы для кожи, они острее бритвы!» — «Спасибо, месье, вы очень любезны»…

Медлить было нельзя, я знала, что Анни скоро отправится в парк.

В ожидании мальчишки-газетчика я пряталась в подвале дома № 17 — дверь была отперта, в это время все подвалы служили бомбоубежищами. Вот туда-то я и вернулась. У сапожника я купила еще уточку на колесиках, чтобы отвлечь Камиллу, но, разумеется, мое занятие интересовало ее гораздо больше, и она мешала мне орудовать ножницами так быстро, как я хотела. И все же я успела справиться со своей задачей вовремя.

Затем я стала подстерегать Анни. Когда она вышла из дома, я проводила глазами ее удалявшуюся фигуру и поднялась на пятый этаж: квартира налево от лестницы, как сказал мальчишка-газетчик. Сунув листок под дверь, я стала молить Бога, чтобы тот парень не оказался слюнтяем и не спутал мои планы, ибо они держались лишь на этой тонкой ниточке. Как, впрочем, и все планы на свете.

Потом я взяла такси. Пора было ехать домой, и времени у меня оставалось всего ничего. Через полчаса мне предстояла встреча в парке, о которой она еще не знала, — на сей раз настоящая встреча.

— Ты покажешь свою новую уточку папе, моя радость?

— Нет!

— Покажи! Знаешь, папа умеет сделать так, чтобы уточка заговорила.

— Нет, не умеет! Он даже сам не умеет разговаривать.

Вернувшись домой, я сменила блузку и надела черную шляпу. Поль работал в своем кабинете; я посадила Камиллу с уточкой в руках на диван, прямо перед ним. И снова взглянула на «деринджер», висевший на стене, среди коллекционного оружия.

— Знаешь, я не смогу пойти на обед. Я еду на кладбище. Но Камиллу с собой не беру, ей там не место.

— Ты с ума сошла! Почему на кладбище, почему именно сегодня? Разве это не может подождать?

— Нет, это не может подождать.

— А что я буду с ней делать? Она сейчас разревется.

— Наверняка разревется — если ты не отложишь свою газету и хоть как-то не поиграешь с ней.

И тут вмешалась Камилла:

— А мама резала газету!

Я в ужасе замерла, не зная, как реагировать.