Война не Мир - Юля Панькова

― Что стряслось? ― я в ответе за того, кто к нам прилетел.

― Нам нужно торопиться, у нас почти не осталось времени! ― крикнула она и отрубилась.

На уровне «привет» и «как дела» общение (даже межгалактическое) не составляет проблем, даже если говорящие передают свои мысли с акцентом. Но если дело касается дела, могут возникнуть проблемы. Иногда мне кажется, что Рената просто недостаточно владеет земным языком. Я пожала плечами. Подошла моя очередь, и мне отмеряли шестой салат. На седьмой банке оказалось, что наполнять ее нечем, потому что остальные виды салатов вчерашние. Я думала о том, что Рената имела в виду. Последнее время каждому не терпится совершить что-то глобальное. Хотя бы урезать зарплату.

Мой бойфренд говорил, что война ― это как секс, кому-то кажется, что без нее нельзя выжить. Я начинаю верить.

После того, как я раздала салаты, секретарша дозвонилась до издателя и перевела звонок на меня. Я не успела даже сказать «привет», «как дела».

― Вы опоздали с выходом первого номера. Не воспринимай это, как что-то еще, я просто думаю, это заслуживает наказания. Я вас наказываю, ― выпалила издатель.

Думать «нападение ― лучшая защита» в такой ситуации банально. Я подумала о том, будет ли видно ток, если его раскрасить. Напряжение в 220, например, будет красным. 120 ― синим, с белыми звездами. Мне подумалось, что, в таком случае уже все-все, даже невидимое, в этом мире станет понятным. Секреты и прятки позволяют некоторым добиться своего ― некоторые вещи нельзя различить сходу, и, пока их нельзя различить, они делают свое дело. Так, например, работала советская пропаганда в Кореейской войне. Никто не видел ее силы, пока не стал очевиден результат ― пятьдесят тысяч американских дезертиров, предавших интересы родины. Невидимые вещи сильнее видимых, думала я. На стене, к которой я отвернулась, слушая издателя, была розетка.

― Это все? ― спросила я, когда наступила пауза.

Послушав ее еще немного, я отрапортовала, что до меня дошло, и повесила трубку. Если ты хочешь прекратить разговор, просто скажи «Понятно».

Единственное, в чем я ошиблась, приняв решение, была наиглупейшая вещь. Я наивно предположила, что редакция увидит абсурд ситуации и уволится вместе со мной полным составом. Я ошиблась. У каждого нашлись причины остаться. Я, наверное, ходячий суд Линча. Или я просто ленива, чтобы находить аргументы и объяснять себе, почему человек сделал то или это. Понятия не имею, отчего мне это не интересно.

Говорят, что дети обостренно чувствуют несправедливость. Я много раз читала об этом у детских психологов. Про человека, у которого осталась эта способность, говорят, что он юный максималист. Если согласиться с негативным смыслом этого слова, надо признать, что впадать в рассуждения по каждому поводу ― правильная вещь. Вася из шестой квартиры отрубил спящему отцу голову, потому что, очевидно, страдал неспособностью к эмпатии и с детства отличался промискуиттетным сексуальным поведением. Ну не дебильно ли?

― Понимаешь, у нее сейчас дети болеют. Водитель сказал, что каждую субботу она возит их к психиатру, ― сказал мне сисадмин.

Профессионализмом у актеров считается выйти на сцену после личной трагедии и отрабатывать кассовый сбор так, чтобы зал аплодировал стоя. Впрочем, сейчас публика по любому вскочет. Никто не желает показать, что скверно петрит в искусстве.

Если бы умение отличить клинический кретинизм от хронической гипертонии помогало справиться и с тем, и с другим, мы бы никогда не проигрывали в футболе. Потому что кретинов, которые требуют в обмен на ленточку чемпиона огромные бабки, было бы меньше.

― Что ты можешь изменить? ― обреченно спросила секретарша.

Я взяла ложку и отгребла у нее хорошую горку салата. Я осторожно донесла ложку до рта и запихала внутрь.

― У меня будет время на революцию, ― с умным видом сказала я, с трудом пережевывая кальмаров с горошком.

Сисадмин был в печали и так глубоко погружен в свои нелегкие мысли, что только уважительно покивал. Секретарша моргала. Главное не слова. Главное интонация.

― А не зря? ― спросила Рената, имея в виду мое скоропостижное увольнение, ― это не вызовет подозрений?

Мне пришлось объяснять, что в нашем мире человек без работы вызывает подозрения только у менеджера по кредиту. И то только в том случае, если на клиенте нет пиджака из хорошей шерсти.

― Даже покрой не учитывается? ― спросила Рената.

― Всегда можно сделать вид, что ты предпочитаешь дизайнерское шмотье. Итак. У тебя был план спасения планет. Но ты его позабыла, когда распалась на части при втором переходе из мира в мир. Но по крайней мере ты можешь отличить, где враг, где наши?

― Ты имеешь в виду, чтобы я назвала тебе виноватых?

― Да, пожалуйста, скажи, с кем нам надо бороться. Кого вызываем на ринг?

― На ринг никого вызывать не надо! ― замотала головой Рената, ― да, я рассыпалась и теперь ни хрена не помню. До этого все было предельно ясным. Странно, конечно, но это дает надежду предполагать, что наша задача не из чертовски сложных. Раз у меня до этого был план, и я взялась за его осуществление, значит, он был реальным, все было возможным. Только мне кажется, что провернуть дело надо без шума.

― Ничего это не значит, ― возразила я, ― ты могла взяться за осуществление своего забытого плана с отчаяния. Но, ладно, все, что ни происходит, все к лучшему. Я чувствую что-то правильное, некий знак в том, что ты вернулась с пустой и ― чистой ― головой. Это важно, да?

― Конечно.

― Но мне нужна информация. Скажем, если я узнаю, кто злодей, может быть, перестану ненавидеть бен Ладена. А просто пойду и кокну того, кто за всем этим стоит.

Рената энергично закивала.

― Скажи, ― спросила я, ― твой медиа-планнер никогда не говорил тебе эту фразу?

― «Кто за всем этим стоит»? Кажется, да, говорил.

― Понятно.

― Откуда она?

Мне не хотелось лишний раз намекать, что она ни хрена не петрит в наших реалиях, но горькая правда лучше.

― Из кино, ― ответила я, ― из хорошего кинематографа…

Ренатино лицо просияло.

― Все сходится! ― сказала она, ― все было связано с телевидением!

― Телевидение во всем виновато?

Рената растерялась:

― Похоже на то…

Похоже, ее голова прояснялась урывками ― обычное дело для тех, кто теряет память. Вспомнив какую-нибудь вещь, они не могут поверить, что это правда. Думаю, вполне может быть, что они бывают абсолютно правы.

― Не может быть, ― сказала я, ― телевидение всего лишь отражает действительность.

Было досадно, что ее медиа-планнер оказался простым компилятором. Наверное, полазил в Интернете и сдал информацию, как достоверную. Все миры одинаковы. Я даже могу догадаться, по каким сайтам он лазал…

С тех пор, как я начала изучать новости, мне стало немного понятно, откуда растут некоторые ноги. Но я все-таки была как бы снаружи. Мне, наверное, было легче судить. Идеи, которые ты впитываешь долгое время, имеют свойство становиться собственными, даже если к тебе не применять методы тяжелого воздействия на мозги. Перед тем, как смотреть новости, мы не бежим стокилометровку в кованных сапогах и складке, не употребляем успокоительных и не слушаем заставку «Ваши веки тяжелые… Вам хочется спать. Все, что вы сейчас увидите ― сущая правда». Возможно, принять или не принять идею, зависит от нашего собственного с ней согласия.

Рената слегка покраснела и заерзала.

― Я не говорю, что телевидение ― зло. Как бы тебе объяснить, ― она покраснела еще больше, ― дело в том, что… Короче, наш министр по внешней безопасности… Точнее, не он сам, а его консультант… В общем, он придумал забивать ваши головы всякой фигней.

Это показалось мне очень естественным. Если Рената думала, что я расстроюсь, я, похоже, разбила миф, в который она верила. Я не расстроилась. Вместо этого я поддалась нахлынувшим фантазиям и подумала, вдруг все страшней, чем я представляю.

― Как это происходит? ― спросила я.

― Он похищает людей и…

Меня пробило на хохот.

― Похищает людей? В таких космических корабликах, похожих на тарелки? Твой медийный планер, он не…

― Нет. Он не при чем. Про похищения известно всем нашим. Мы голосовали за министра, который все это придумал, только потому что у него была эта программа, с воровством людей.

― А чем она выгодна вашим избирателям? ― я нахмурилась.

Когда в дело вмешиваются политические амбиции… Боже мой! Каждый первоклассник знает, что распихивая листовки в почтовые ящики, тебя пытаются как-то крупно надуть! На этот счет есть не прямая реклама.

― Последнее время люди технически рванули вперед. Это опасно.

― Для вас?

― Да, и не только. Весь цивилизованный мир со страхом следит за развивающимися планетами.

«Знакомо», ― подумала я и спросила:

― Но чем мы можем вам помешать?

Если применять аксиомы педагогики, малолетнего хулигана надо сначала отвлечь, а потом занять чем-то полезным.