Пиковый интерес - Валентина Демьянова

― Завязывай суетиться и ложись спать. Завтра опять работать.

Люди, подобные Роману, не терпят никаких замечаний, поэтому меня ничуть не удивило, когда он завелся с пол оборота:

― А ты не указывай! Ишь, указчик нашелся! Сам сидишь, нахохлившись, словно сыч, и с тоски дохнешь и другим жизнь отравляешь. Чего мы здесь паримся, словно за колючкой срок мотаем? Давай, по быстрому слетаем на трассу, снимем пару шалав и оттянемся на полную катушку.

Предложение не нашло отклика в душе Сурена и он хмуро сказал:

― Забудь! Никуда не поедешь! Нечего по округе мотаться и внимание к себе привлекать. Нам присутствие в усадьбе афишировать без надобности. Вернешься в Москву, тогда и оттянешься.

Отказ здорово разозлил Романа и он так и зашелся в крике:

― Сам знаю, что делать! И что ты вообще тут раскомандовался?

Сурен повел могучим плечом и тихо сказал:

― Я здесь командую, потому что так Армен приказал. Ты что-то имеешь против?

Упоминание Армена произвело на водителя магическое действие. Он моментально сник, молча встал с чурбака и скрылся в темноте.

― Сегодня лягу около тебя, ― тихо сказал Сурен.

Я испуганно вздрогнула. Этого мне только не хватало! Сначала один, потом другой! Он понял, какие мысли вызвало у меня его неожиданное предложение, и раздраженно бросил:

― Не бойся, не трону! Роман сегодня перебрал, тебе же спокойней будет, если я рядом лягу. Мне неприятности не нужны, тебя не за этим сюда привезли.

Я молча кивнула, признавая разумность его доводов.

Глава 20

Ночь прошла спокойно и утром Роман встал как ни в чем ни бывало. Вот только, был непривычно говорлив и услужлив, и не ворчал, как обычно. Это наводило на мысль, что он прекрасно помнит события прошедшего вечера и теперь старается загладить свое вчерашнее выступление.

Мы с Суреном отмалчивались, поглощенные отрыванием прохода в маленький павильон, тот самый, что так непочтительно был назван «трансформаторной будкой».

Миниатюрная постройка была необыкновенно изящна, вот только назначение ее было совершенно непонятно. Смущало полное отсутствие окон и чрезвычайно маленькие размеры здания, а дверь, охраняемая колоннами, была слишком массивной для такого легкого здания. Сурен попробовал было открыть ее, но она не поддалась, пришлось снова браться за лопаты и копать. Мы перекидали немало земли, пока не показалась ступень из белого камня. Сурен тут же отбросил лопату в сторону и снова предпринял попытку открыть дверь, но теперь мешали заржавевшие петли. Тогда он схватил молоток и сбивал ржавую окалину до тех пор, пока она, хоть и не полностью, но отворилась.

Один за другим, мы протиснулись внутрь и оказались в небольшом помещении. Пол, как и везде, был завален сгнившими балками, кусками лепнины и кирпича. Все это было смешано с землей, на которой проросли не только сорняки, но и пара тоненьких березок.

Я с тоской посмотрела сначала на эти руины, потом на свои ладони, где уже красовались кровавые мозоли.

― Это еще что за хрень? ― пробормотал за моей спиной Роман. ― Ни окон, ни дверей, полна горница...

― Слушай, заткнись, а? И без твоих прибауток тошно! ― зашипела я.

Роман на мое выступление никак не отреагировал, чем приятно удивил, правда, я стояла к нему спиной и лица не видала.

Мы принялись за расчистку павильон и чем дальше продвигались вглубь помещения, тем, чаще среди мусора попадались осколки черного мрамора самых разных размеров и форм. Один раз даже встретилась чудом сохранившаяся мраморная кисть руки.

― Здесь какой-то памятник стоял! ― пробормотал Роман и попал в точку.

Как потом оказалось, это была усыпальница, в дальнем конце которой, мы откопали мраморное надгробие. Правда, верхняя часть его была расколота и догадаться, что она собой представляла раньше, теперь было трудно, но вот украшенный барельефами цоколь постамента остался невредимым. А рядом с ним, в одну из плит каменного пола, было вделано кольцо.

― Ого! Да мы действительно что-то нашли! ― присвистнул Роман.

Сурен продел лом в кольцо и кивнул ему:

― Помогай!

Предложение водителю не понравилось, так как, одним его недостатком был отвратительный характер, а другим ― неизбывная лень. Явно саботировать приказы он не решался, однако своего недовольства не скрывал и в ответ на любую просьбу всегда что-то злобно ворчал. Вот и в тот раз, он тут же что-то невнятно забубнил себе под нос, но не тем человеком был Сурен, чтобы обращать внимание на его ворчание.

Они вдвоем налегли на лом, плита сначала слегка приподнялась, потом неохотно сдвинулась в сторону, и под ней открылось облицованное белым камнем помещение со сводчатым потолком. Тут на полу не было видно ни земли, ни кирпича, зато повсюду валялись осколки разбитых саркофагов, среди которых зловеще белели кости и черепа.

― Я туда не полезу! ― решительно заявила я и для большей убедительности отошла в сторону.

― Сегодня никто не полезет, ― успокоил меня Сурен. ― Завтра утром займемся этим, а сейчас пора отдыхать.

― Не полезу! Ни сегодня, ни завтра, никогда! ― отрезала я, подхватила куртку с пола и, выскочив из усыпальницы, зашагала к лагерю.

Злость так и распирала меня, она во мне бурлила, клокотала и требовала выхода. В результате, пострадала ни в чем не повинная сумка, которую я так наподдала ногой, что она отлетела далеко в кусты, и все ее содержимое вывалилось на траву. Следом за ней в кусты полетел и случайно подвернувшийся под руку сотовый телефон Сурена. Отведя душу, я схватила мыло, полотенце и еще кое-какие мелочи и ринулась к озеру, ломясь через кусты, как раненый буйвол. Мне до того было противно смотреть на этих хреновых гробокопателей, что я пошла не к мосту, а в противоположную сторону, к церкви. Берег здесь был высоким и обрывистым и, что бы найти спуск к воде, пришлось отойти довольно далеко от дома. Но так оно было даже лучше, ленивому Роме точно не захотелось бы тащиться в такую даль, чтоб насладиться видом моего обнаженного тела.

Я разделась и решительно вошла в воду, она обожгла холодом и немного остудила клокотавшую во мне ярость. Я поплыла к середине озера, намахивая саженки и пытаясь разобраться в своих чувствах. Интересно, чего это я так взвилась? Ведь прежде я совершенно спокойно относилась к раскопкам и даже сама принимала в них активное участие, а тут вдруг стала на дыбы и принялась яростно бить землю копытом.

― Рыться в развалинах садового павильона ― одно дело, а копаться в усыпальнице ― совсем другое! ― сурово объяснила я себе.

Я мало что знала о своих предках, но была твердо уверена, что были они людьми куда более достойными, чем Армен и его подручные. А эти самые подручные собирались спуститься в склеп и топтать ногами землю, смешанную с прахом моих родственников. Мысль о том, что они будут ворошить и небрежно отшвыривать в сторону их кости, и без того порушенные какими-то вандалами, опять привела меня в бешенство.

«Для них нет ничего святого! Им мало того, что они претендуют на сокровища, прав на которые не имеют, им не достаточно того, что они угрозами заставили меня приехать сюда, так теперь они хотят принудить меня осквернить могилы собственных родственников!»

От этих мыслей я снова зашлась от злости и потому не заметила, как сделала еще несколько лишних кругов по озеру.

Наконец, почувствовав, что совсем выбилась из сил и если немедленно не вылезу на берег, то камнем пойду ко дну, я вышла из воды на берег. Промерзла до костей, от холода зуб на зуб не попадал, зато вся злость улеглась, я чувствовала себя посвежевшей, да и голова работала лучше.

― Конечно, эти ребята не агнцы Божьи и даже не воспитанники приюта для бедных сироток, они ― форменные бандиты! ― сурово напомнила я себе. ― Моральными принципами они не отягощены, это в их положении вещь лишняя, и потому ведут они себя соответственно. Но и ты, моя милая, мало напоминаешь девицу из пансиона. Ты же сама с ними связалась! Разве не ты заказала убийство двух человек? И, заметь, даже глазом не моргнула! И потом, когда зашла речь о сокровищах, ты ведь не сказала Армену всей правды! Вместо этого ты начала кроить и выкраивать, плести невесть какие кружева, лишь бы правду утаить! А ведь могла рассказать ему все, глядишь, от тебя и отвязались бы! Так нет, докроилась до того, что пришлось ехать сюда! И даже тогда ты еще могла выкрутиться! Отдала бы дневник и надобность в твоем присутствии здесь отпала бы! Ан нет, дневник не отдала! Знаешь, что я тебе скажу, моя милая? Это ты кому другому рассказывай, что тебя силой заставили приехать! Сюда ты притащилась по доброй воле! Уж очень тебе хотелось знать, чем все эти поиски закончатся. Не хотелось выпускать из вида этих охотников за сокровищами! Ну, и кто ты тогда? Жертва? Бедная овечка или что другое? А если другое, так перестань психовать! Не хочешь, чтоб они лезли в усыпальницу, придумай что-нибудь! Для чего-то тебе голова дана!