Моя беспокойная жизнь - Джой Адамсон

На пути в США я провела канун рождества на острове Фиджи. Это очаровательный остров, воздух на нем насыщен ароматом цветов, а в тот вечер он конкурировал с ароматом изысканных местных блюд, томящихся в глиняных горшках, вокруг которых люди танцевали в красочных костюмах на фоне сверкающих пальмовых листьев и освещенного луной океана.

При полете в Гонолулу я пересекла границу дат[44] и снова попала на рождественский праздник, правда справлявшийся уже совсем по-иному. Этот уголок был битком набит туристами, и было невозможно найти не только место на пляже, но даже и за столом в моем отеле. Походив несколько часов, я завершила свою прогулку в молочном баре, где вместо рождественского обеда съела мороженое.

В Гонолулу я посетила зоопарк и установила дружеские отношения с его директором. Зоопарк был интересен тем, что в нем были собраны вместе животные, которые в естественных условиях живут в сходных местах обитания и пользуются одним и тем же водоемом. В тот день, когда мне предстояло лететь в Сан-Франциско, директор привез меня на смотровую площадку, откуда я могла сфотографировать гейзеры в океане. Я взяла с собой в эту поездку сумочку и фотоаппарат. Чтобы увидеть получше, мы вышли из машины и прошли метров тридцать по направлению к океану. Я услыхала, как другая машина приблизилась, задержалась на минуту возле нашей и затем отъехала, но я была так занята фотографированием, что не обратила на это никакого внимания. Когда я вернулась, чтобы сменить пленку, то обнаружила, что моя сумочка исчезла, а вместе с ней и мой паспорт, денежный аккредитив, билеты на самолет, страховой полис, мои дневники и рекомендательные письма, а также рукопись новой книги, над которой я работала во время своих полетов. Мы немедленно оповестили об этом полицию, но нам сказали, что я, несомненно, стала жертвой шайки воров. Несмотря на все усилия, приложенные полицией, воров не удалось обнаружить. Директор зоопарка оказал мне любезность, одолжив деньги, и раздобыл место на самолет.

Между тем, когда агентству, организовывавшему мои лекции в США, стало известно, что я читаю их уже шесть месяцев, мне утроили сумму страховой премии. Получив приготовленное для меня расписание, я поняла, почему представители агентства думали, что я могу заболеть. Мне предстояло не только читать три лекции ежедневно на протяжении следующих шести месяцев, но к тому же проводить интервью за завтраком, обедом и ужином, участвовать в передачах по радио и телевидению и в определенное время раздавать автографы. Тем не менее, как только стало ясно, насколько популярна Эльса, каждый мой свободный час был заполнен дополнительными лекциями, невзирая на связанные с этим длительные полеты. Таким образом, утром я оказывалась в одной из аудиторий штата Мэн, за завтраком в штате Северная Каролина, а вечером проводила беседу в городе Чикаго.

К тому времени у меня бессознательно выработалась строгая манера держаться во время лекций, движение рук ограничилось до минимума. Это была инстинктивная защитная реакция, помогавшая мне не терять самообладания в тех случаях, когда мне задавали неприятные вопросы об Эльсе. Ее смерть произвела на меня неизгладимое впечатление, и мне никак по-настоящему не удавалось прийти в себя, напротив, мой образ жизни вынуждал меня все время говорить о ней и три раза в день показывать ее на экране. Чем больше эмоций я испытывала во время лекций, тем неподвижнее стояла, скованная как статуя, опасаясь, что малейшее движение ослабит мой контроль над собой. Я советовалась с психиатрами, стараясь выдержать это напряжение, так как у меня не было другого выбора. Как ни пыталась я изменять содержание лекции, мне постоянно приходилось повторять все те же истории, и иногда мне казалось, что я схожу с ума.

В результате предложенного мне распорядка я почувствовала себя настолько вымотанной, что, идя на лекцию, не знала, как я ее начну и как закончу. Но стоило мне очутиться перед аудиторией, и мне начинало казаться, что какая-то посторонняя сила диктует мне мою речь. Я как бы слушала себя со стороны, чужая и отрешенная от существа вопроса. Мне представлялось даже, что я лишь являюсь медиумом для передачи данного мне Эльсой поручения.

Бешено несясь с Пятой авеню на Третью и пытаясь увидеть небо из бетонного ущелья нью-йоркских небоскребов, почти оглохшая от шума транспорта, я думала о Кении, о ее широких необитаемых просторах, о ее спокойствии, о разнообразных и великолепных животных, которые в это время направлялись к знакомым водопоям, и жаждала вернуться в эту мирную жизнь.

Наконец я вновь прибыла в Кению, чтобы помочь при съемках фильма «Рожденная свободной». В нарушение существовавшей традиции меня попросили, несмотря на то что я была автором сценария, жить на месте съемок и взять на себя ответственность за хорошее обращение с участвующими в них животными. В мои обязанности входило также давать интервью различным обществам защиты животных, представители которых нас посещали, и писать статьи о фильме.

Киногруппу поместили на ферме близ города Наньюки у подножия горы Кения. На ферме были построены для съемочной группы в шестьдесят человек обширные спальные помещения, мы пользовались ими лишь для сна и общественной деятельности. Для дрессировщиков, которые присматривали за двадцатью четырьмя львами, слонами и другими животными, были поставлены палатки. Чтобы разместить около ста человек обслуживающего персонала, рядом была построена небольшая деревня.

Фирма взяла напрокат двух цирковых львов для исполнения роли Эльсы и наняла их дрессировщиков, но, когда Вирджиния Мак-Кеина и Билл Траверсы, которые согласились играть главные роли в фильме, попытались работать с этими раскормленными кошками, у них ничего не получилось. Дрессировщикам приходилось контролировать каждое движение — животных, и было очевидно, что передать той нежной привязанности, которая существовала между Эльсой и нами, не удастся. Траверсы настаивали, чтобы им дали возможность в течение двух месяцев до начала съемок завязать дружбу с парой львят-подростков, Боем и Гёрл, поскольку только при этом условии они могли бы установить с ними отношения, похожие на те, что установились у нас с Эльсой. Продюсер дал на это свое согласие. Под руководством Джорджа они все вместе играли в футбол на соседних площадках, гонялись за воздушными шариками, лазали на деревья, участвовали в совместных пикниках и прекрасно проводили время до тех пор, пока львята не подружились с актерами и не стали настолько общительны, насколько это было необходимо для исполнения роли Эльсы.

Во время одной из этих шумных игр Джордж устал и лег ничком на траву. Гёрл заметила его и стала подкрадываться совсем по-кошачьи. Она подползла, почти касаясь животом земли, и наконец бросилась вперед, чтобы вцепиться ему в шею. Мы с ужасом наблюдали эту сцену — все произошло слишком быстро, для того чтобы кто-нибудь из нас мог вмешаться. Нетрудно себе представить, какое облегчение мы испытали, когда, прикоснувшись мордой к шее Джорджа, молодая львица спокойно села, ожидая, чтобы Джордж поднялся и погладил ее. (Видимо, она не могла подавить в себе естественного инстинкта, но когда собралась напасть, то, вероятно, вспомнила, что перед ней друг, которому она не должна причинять вреда.) Эта игра Джорджа и Гёрл в охоту повторялась каждый день. Таким образом, если по сценарию львица должна была идти в точно определенном направлении, а ничто не могло побудить ее к этому, единственное, что мы могли сделать, — использовать Джорджа как приманку, скрытую от камер.