Последнее дело императрицы - Мария Чурсина

После того, как он выгнал жену из дома, она, говорят, недолго прожила. Впрочем, Маартен не знал точно. Болтали, что она уехала к сестре в глубокое захолустье, да там и скончалась, подцепив какую-то заразу. И поделом.

Он наблюдал за тем, как украшают сад и площадь к скромному празднованию, а рука сама собой дёрнулась в привычном жесте — погладить бы любимых псов, потрепать бы их по холке. Только собаки остались в Морейне. И некстати ему вспомнились сыновья.

Первым ушёл средний — Лиур. Маартен прекрасно помнил то хмурое утро, когда сын пришёл и бросил ему под ноги два парных клинка. Заявил, подлец, что собирается бросить военное дело. Что, мол, всю жизнь мечтал о другом. Когда ему указали на дверь, гордо вскинул голову. Они все гордо вскидывали голову, когда получали отказ. Только потом умоляли о прощении.

Что с ним случилось после, Маартен знать не хотел. Раз ушёл, значит, у него больше не было среднего сына. Рука привычно касалась холки белого пса, ситритской гончей породы. Пальцы привыкли к жёсткой шерсти. Лиур радостно бил хвостом по полу всякий раз, когда видел хозяина. Тогда генерал ещё любил, когда ему поддакивают.

Старший — Айдж — ушёл не по своей воле. Просадить всё отцовское состояние в кости он не успел, но очень уж старался. И тогда в гулком от пустоты доме появился чёрно-рыжий Айдж с обрубленными ушами.

Ярл продержался дольше остальных, потому что умел маскироваться и поддакивать. Маскироваться и поддакивать — и эта способность едва ли стала решающей для Маартена. Когда он почуял, что в доме творится неладное, десяток его солдат во главе с Ярлом уже ворвались в имение, и генерала спасла только быстрота реакции да многолетняя тренировка. Как он не переломал ноги, выпрыгивая из окна на втором этаже, знал только Вселенский Разум.

- Тьфу ты, — буркнул Маартен, поймав себя на том, что опять поминает отверженного бога. — Ничего. Ещё не таких на колени ставили.

Ему почудилось, что в ладонь ткнулся холодным носом чёрный мохнатый Ярл, и лизнул приветственно. Так обычно лижут руки хозяину.

Они всё ещё сидели на кухне, а в окна долбился дождь. Давно потух огонь, и остыла вода в чайнике. От наползших на небо туч в комнате сделалось сумрачно, как в склепе. Пыльная скрипучая мебель нависала со всех сторон.

- До Альмарейна далеко, два дня пути. Ну, мы когда шли… — Савия смутилась от пристального взгляда Эйрин и уставилась в стол.

Косые струи дождя били по стеклу, и не было конца этим тучам. Не было края дождю. Руки Этель снова лежали на мятом письме. Разорванный конверт валялся тут же, на столе.

Разгадка была так близко, а она не обращала ни на что внимания, как слепая бродила по лабиринту чьих-то заговоров. Скулы ныли от несуществующих слёз.

"Эйрин узнала всё, что произошло с тобой. Она могла бы найти тебя, если бы только пожелала. Но она не стала. Думаешь, почему? Она просто не хотела тебя видеть", — вот что сказала Руана. Вот что сказала мёртвая императрица, а Этель находила силы, чтобы смеяться ей в лицо.

"Ты! Всего лишь! Плод моего воображения!"

"Глупо. Я жила задолго до того, как у тебя появилось воображение".

Выходит, она была права.

- Я не пойду в Альмарейн пешком. На это есть портал. Интересно, хватит ли мне сил. — Этель усмехнулась и глянула в окно. Серый дождь на стекле нарисовал улыбку Эйрин.

"Прости, — сказала она, как будто разбила вазу или наступила на ногу. — Но ты всё равно ведь будешь злиться".

Этель уже не могла злиться. Она собирала внутри себя силы — по крупице — для последнего рывка и не знала, надолго ли хватит этих сил. Злость была бы слишком большой роскошью.

- Дождь такой сильный. Может, подождать, пока он кончится? — тихо предложила Савия и потянулась к остывшему чайнику. Но его бока уже не согревали пальцы.

- Он не кончится теперь, милая. — Этель поднялась, набросила на плечо сумку. Щёлкнула застёжкой плаща.

- Когда вы вернётесь? — подняла голову Савия. Тёмные волосы упали на лицо, и поэтому казалось, что она плачет.

- Я не знаю.

Обрушились на оконное стекло ветки дерева, как хлысты — резко, больно. Зазвенел, застонал старый дом.

- Но всё же будет хорошо, да? — Теперь она смотрела прямо и требовала. Так ребёнок требует от взрослого защиты.

- Я не знаю, — повторила Этель, едва скрывая отчаяние. Один раз она уже пообещала, что всё будет хорошо. Что ничего не случится.

"Прости, Риан".

Разумнее было бы пойти к Аластару, поговорить с ним. Наверняка он придумал бы что-то получше. Ведь всё, что угодно, любой план был бы лучше того, чтобы живьём лезть в гнездо голодных пауков — Альмарейн. Но Этель боялась, что сил хватит только на один переход. Что она будет делать, если застрянет в Малтиле?

В предстоящей битве у неё был всего один союзник. Весьма условный, неясно, чего добивающийся, да к тому же давно мёртвый.

- Я выйду из дома и уйду к старому городу, — вполголоса произнесла Этель. — Если за мной следили, то увяжутся следом, и тебя, надеюсь, не тронут.

Кашель совсем измучил её, от него уже ничто не помогало. Оставалось только лечь и умереть, но проклятый Вселенский Разум не хотел её смерти. Почему-то ещё не хотел.

- Но там такой дождь, — уже безо всякой надежды повторила Савия.

Этель вгляделась в переплетение дождевых нитей за окном.

- Знаю. Надейся на лучшее, ладно?

Она сама-то не могла надеяться. Перед тем, как дёрнуть тяжелую размокшую дверь, Этель ещё раз вздохнула.

Дождь окатил её холодом сразу — с головы до пят. На дороге бурлил поток, несущий оборванные листья и целые ветки. Этель продрогла, пока добиралась от крыльца до калитки. Потом изнутри её начала колотить дрожь — она рождалась у солнечного сплетения и заставляла сжимать зубы, чтобы не застучать ими.

В дождливом мареве плохо было видно даже то, что творилось на расстоянии вытянутой руки. Этель натолкнулась на мужчину, не отойдя от дома и на десяток шагов. Было непохоже, чтобы он спешил домой. На всякий случай, надеясь на добрую волю Вселенского Разума, Этель попробовала его обойти, но наткнулась на жёсткую руку — его ладонь коснулась досок забора.

Она оглянулась: может, в глазах помутилось, только ещё с трёх сторон сквозь дождь проступали очертания фигур. Сколько же им пришлось ждать, интересно?

Этель подняла голову, едва удерживая капюшон от падения.

- Что нужно?

Вой ветра и шум дождя почти заглушили её голос.

- Лучше не дёргайся. — Струи воды стекали с его волос на плечи, на плащ, изрисованный потускневшими лилиями.

Этель никак не могла понять, кто же стоит перед ней. На местного стража порядка он явно не походил, на бандита тем более. Гадать было бессмысленно. Она шагнула назад, а её новый знакомый не шевельнулся.