Мои путешествия - Федор Конюхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я слушаю его поучения и режу «кирпичи», как он показал, а он укладывает их по кругу. Они кладутся по спирали до замка свода. Стенки наклонены внутрь. Последний кирпич подгоняется по размерам, им изнутри заделывают верхнее отверстие. На всю эту работу ушел час, после чего Василий позвал меня на новоселье. На четвереньках я вполз в иглу и сразу почувствовал тепло. Мы зажгли свечу и примус. Температура в нашем снежном доме повысилась, стало уютно.
Вася Шишкарев сыграл большую роль в моей жизни. Я многому у него научился, с его помощью познал Арктику по-настоящему.
Три правила выживания9 октября 1993 года, Средиземное море
Заходим в Тунисский пролив. Ветер меняется на встречный. Над нами нависла большая туча. Пришлось менять паруса. Ветер держится на отметке 20–21 узел, скорость яхты 4 узла. Как я хочу спать. Всю ночь не спал, то ставил, то убирал паруса.
Когда Женя и Тони были на вахте, много судов проплывало рядом, вот я и контролировал ход яхты. Когда я ехал служить в Сальвадор, то мой отец, ветеран Великой Отечественной войны, говорил мне, чтоб я запомнил три правила, как остаться в живых на войне. Первое правило — не спать, а если и спать, то так чутко, чтоб слышать, как жужжит муха. Второе правило — не пить спиртного. А третье правило — не иметь никаких дел с женщинами. Так вот, сегодня, когда я работал с парусами, Тони спокойно спал, хотя стоял такой грохот на палубе, что мачта вся содрогалась. Да, Тони было бы тяжело на войне.
Команда загрустила29 октября 1993 года
Ветер хороший. Мы идем прямиком в Касабланку, у нас закончились вода, газ, продукты. Мы просто не дойдем. Продуктов осталось дней на 15–20. Хочется идти в океан, я очень не люблю заходить в порты. Но с нашим запасом провизии рисковать нельзя.
Небо затянуло тучами. Давление низкое. Поднялась большая волна. Ветер восточный 20 узлов. Послушная «Формоза» идет на автопилоте, сама, без управления рулевого.
Женя ходит грустный, он хочет уехать в Россию. Я его понимаю, ему тут скучно. Одна и та же работа, одни и те же люди, один и тот же пейзаж. Тони мне утром сказал, что если Женя уедет, то и он улетит на Тайвань. Конечно, мне хочется, чтоб они остались, но идти в одиночку мне не привыкать. Так даже интересней. Никто не будет отвлекать от мыслей. Пусть для них это будет проблемой, что они не обошли вокруг света.
Начало одиночного плавания14 ноября 1993 года
Из Касабланки (Марокко) началось мое новое одиночное приключение на яхте «Формоза». Я буду жить, словно птицы, которые живут в море. Сейчас они будут моими друзьями, с ними я буду переносить все перипетии морской жизни. Они не предадут меня и не бросят в трудную минуту. Я остался один, вернее вдвоем с «Формозой», а она никогда меня не предаст.
Притча17 ноября 1993 года, Атлантика
Ночь холодная, хочется спать, но нельзя — идут пароходы. Пил кофе и представлял, каким был в жизни Иисус Христос. Наверняка Иисус был красивым. Человек по своей природе красив. А если он ведет нормальный образ жизни, то он и остается красивым. А Христос — идеал для всех людей.
Небо затянуто тонкой пеленой, солнце светит сквозь эту пелену тускло и грустно. Сегодня был хороший день. Я отдохнул. Буду смотреть за пароходами, «Формоза» идет как раз через генеральные курсы судов, идущих из Гибралтара на Канарские острова[144].
Вспомнил хорошую притчу: «Прохожий остановился у строящегося храма и спрашивает рабочего:
— Что ты делаешь?
— Камни таскаю, — отвечает он.
Он спрашивает второго рабочего:
— А ты что делаешь?
— Зарабатываю деньги, чтоб кормить семью.
Он спрашивает третьего:
— А ты?
Рабочий с улыбкой ему отвечает:
— Строю храм.»
Вот так, у меня на яхте были матросы, они просто сидели, а я их вез. У них никакого не было интереса в плавании. Они не хотели обойти вокруг света, вот и не выдержали.
Не до рыбалки28 января 1994 года. Южная Атлантика
Я мечтал, что в Карибском море[145] буду ловить на крючок марлина (меч-рыбу). Но, увы, сейчас не до того: ветер 30–35 узлов, шторм не дает расслабиться. Такой ветер был постоянно в моем одиночном плавании на яхте «Караана». Меня потом спрашивали, ловил ли я рыбу. Я отвечал, что за все время не поймал ни одной рыбешки. Мои друзья были разочарованы: как это так, находиться в океане семь месяцев и не поймать ни одной рыбешки?! А вот так. Сильный ветер, большая скорость, палуба яхты уходит из-под ног — тут не до рыбалки.
Панамская бюрократия31 января 1994 года
Кристоболь, на входе в Панамский канал
Здесь, в Панаме, бюрократических проблем хватает, как и у нас в России. Я много где бывал и заметил, что в тех странах, в которых тянутся к социализму, народ не хочет работать. Зато в капиталистических странах везде чистота, порядок, культура.
Сегодня весь день ушел на пробивание визы и разрешения на проход Панамского канала.
Сильный ветер1 февраля 1994 года, Кристоболь
Ночь, я не сплю. Сильный ветер. «Формоза» немного дрейфует и не держит якорь. Как я не люблю стоять в порту, все пристают: то таможня, то иммиграционная служба. Одни проблемы, и никакого тебе отдыха.
В последнее время на меня напала лень. Мне не хочется писать книгу, вести дневник, даже читать. Я только лежу и мечтаю. Как говорил Эпикур: «Для облегчения наших страданий следует избегать тягостных мыслей и думать о приятном».
Небо затянуто тучами. Ветер не прекращает дуть. Мне сегодня надо столько всего сделать. Надо пойти в иммиграционную службу, поставить визу, потом в таможню, затем к капитану порта. Но в такой ветер бросать «Формозу» нежелательно, на якорь я не надеюсь.
Выполнил работу: заменил тавот в муфте гребного вала, откачал воду из трюма, залил топливо. Ветер немного стих, а потом снова усилился.
Вот и Тихий океан6 февраля 1994 года
Я так счастлив, что прошел Панамский канал. Проход канала изматывает. Хочется посоветовать всем яхтсменам, чтоб не ходили через Суэцкий и Панамский каналы. Этот путь изматывает душу и забирает деньги, а также бьет яхту. Лучше идти через мыс Горн.
Вот я и добрался до Тихого океана. Я смотрю на него, и слезы катятся из глаз. Что же ждет меня на пути? Отсюда уже виден дом.
Что я совершил в этом мире24 февраля 1994 года. Тихий океан
Проснулся в пять часов, когда только начался рассвет. Я люблю наблюдать, как зарождается день. При восходе солнца нет ничего блаженней, чем читать молитву Господу Богу Иисусу Христу. С утра планировал заменить стаксель легкой генуей, сменить топливный фильтр в двигателе, запустить двигатель и зарядить аккумуляторы. Но вместо этого выпил кофе со сгущенным молоком и прилег с книгой в руках. Потом захотелось набросать проект устава школы путешественников. Написал первые строки — какой должна быть эта школа, и тут мои мысли поплыли в другом направлении, в другие края: начал вспоминать детство, родителей, друзей и мое теплое Азовское море. Эту память тяжело удержать на палубе «Формозы». Она там, в детстве, с моими друзьями, там, со стадами коров, которых я пас, и как пастух получал каждый день по одному рублю. На эти деньги я покупал книги о полярных странах и приключениях в джунглях и американских прериях.
Но как бы далеко ни находилась моя память, тело мое поднялось и пошло подбирать шкоты стакселя. Ветер немного отвернул, и требовалось мое вмешательство, чтобы яхта шла в нужном направлении.
Подбирая шкоты, я нечаянно посмотрел за борт. Рядом с «Формозой» плыли стаи рыб и между ними — большие золотистые дорады. Я тут же забыл о парусах — во мне проснулся азарт охотника. Быстро достал из каюты подводное ружье, положил «Формозу» в дрейф — расположил паруса так, чтобы яхта не двигалась вперед, оставалась на месте. С трудом натянул ласты на опаленные солнцем тощие длинные ступни, надел очки на лицо, обвязался веревкой, чтобы не унесло далеко от «Формозы», и спрыгнул за борт.
Кто-то спросит, а как же акулы? Да, Тихий океан — излюбленное место акул. Тридцать видов из них нападают на человека. Если одна из таких убийц окажется рядом с вами, никогда нельзя предугадать, как она себя поведет. Но при виде дорад я забыл об опасности: я уже давно не ел свежей рыбы, а пища из кладовой моей каюты так надоела! Каждый день рис или спагетти, а рыба у меня только консервированная — в масле и в томатном соусе. При таком рационе не станешь обращать внимания на акул — сам становишься пострашней акулы.
Мое появление распугало дорад. Как ни всматривался я в темную глубину, их не видно. Остались только мелкие рыбешки типа плотвы. Решил подбить этих хотя бы штук пять — на жареху пойдут. И вот одна, вторая загарпуненная рыба. Я их складываю на палубу, подтягиваясь за фальшборт. Положил рыбешку — и снова под воду. После того как загарпунил пятую, вылез на палубу… и остолбенел. Вместо пяти рыбешек только одна, которую я еще не снял с гарпуна. А где же остальные?
