Воспоминания великого князя Александра Михайловича Романова - Александр Романов

Витте получил едва ли не диктаторские полномочия. В течение менее чем полутора лет он заставил Царя подписать мир с Японией, встать на путь либеральных реформ и созвать первую русскую Государственную Думу. И действительно Витте удалось получить во Франции заем в два с половиной миллиарда франков, но революционная деятельность настолько усилилась во время его пребывания у власти, что основы существующего строя были сильно поколеблены.

8 июля 1906 г. председателем Совета министров был назначен П. А. Столыпин, замечательный человек, в котором трезвый реализм сочетался с высокой одаренностью. Он понимал, что методы управления современной Россией должны быть уже не те, чем в эпоху, когда революционное движение проявляло себя только в столицах. При Столыпине в России наступило на несколько лет успокоение, и это дало громадный толчок росту русской промышленности. 14 сентября 1911 года Богров стрелял в П. А. Столыпина в Киевском городском театре во время спектакля в Высочайшем присутствии и ранил смертельно министра.

На допросе Богров сознался, что в течение долгих лет состоял одновременно агентом охранного отделения и террористической организации в Париже. Его присутствие на спектакле в непосредственной близости с Царской ложей объяснялось тем, что Богров должен был охранять особу Царя.

Еще раз Николай II обратился к теням далекого прошлого и назначил преемником Столыпина одного почтенного, бюрократа29. Пятнадцать миллионов мирных русских крестьян должны были оставить в 1914 г. домашний очаг, потому что Александр II и Александр III считали необходимым защищать балканских славян от притязаний Австрии. Вступительные слова Манифеста, изданного Царем в день объявления войны, свидетельствовали о послушном сыне, распятом на кресте своей собственной лояльности. «Верная своим историческим традициям, наша Империя не может равнодушно смотреть на судьбу своих славянских братьев…» – Трудно добиться большего нагромождения нелогичности на протяжении этой коротенькой фразы. Самая могущественная Империя перестанет быть таковой в тот момент, когда сентиментальная верность традициям прошлого отклоняет ее от победоносного шествия вперед.

Император Николай II был обаятелен. Я полагаю, что он был самым обаятельным человеком в Европе. Поэтому скептически настроенные сановники часто оставляли его в уверенности, что в Государе под непроницаемой маской обаятельности скрывалась иногда ирония.

– Государь – восточный человек, типичный византиец, – сказал про Николая II Витте вскоре после своей отставки в 1906 году. Мы говорили с ним добрых два часа; он пожал мне руку, он меня обнял. Желал мне много счастья. Я вернулся домой, не помня под собой ног, и в тот же день получил указ о моей отставке.

Вильгельм II и великий князь Николай Николаевич подписались бы обеими руками под этим мнением Витте. Оба подпали под обаяние Царя и оба за это поплатились.

11 июля 1905 года Император Николай II пригласил германского Императора к завтраку на борту Императорской яхты «Полярная Звезда», которая стояла в Бьерке. Кузен Вилли решил соединить приятное с полезным и захватил с собою подробно разработанный проект русско-германского союза. Но, бросив взгляд на этот серьезный документ, Государь смутился.

– Если ты интересуешься моим мнением, – сказал Вильгельм: – то должен тебе сказать, что это очень высокая политика. Этот акт принесет благо не только нашим странам, но и всему миру.

– Да, это очень хороший проект, – вежливо согласился хозяин.

– Ты подпишешь его, Никки?

– Я подумаю. Оставь мне его. Я, конечно, должен буду показать его моему министру иностранных дел.

– Слушай, Никки, – начал Вильгельм II, и Государь опустил голову. Красноречие Вильгельма пользовалось мировой известностью. Государь попробовал переменить тему разговора. Эффекта не последовало. «Потсдамский оратор» произнес блестящую речь, после которой оставалось или же высказаться о договоре отрицательно или же подписать договор. Вежливость Николая II превозмогла в нем стремление подражать во всем отцу, он протянул руку за пером.

– Вот и прекрасно, – обрадовался Вильгельм II. Еще одна маленькая формальность, и величайший в истории договор будет реальностью. Но кто засвидетельствует твою подпись? Кто-нибудь из твоих министров есть на борту?

– Я попрошу завтра это сделать министра иностранных дел графа Ламздорфа.

– Но, если я не ошибаюсь, я видел по дороге в твой кабинет морского министра, адмирала Бирилева?

– Да, он тут, но я предпочел бы подпись Ламздорфа. Последовал новый взрыв красноречия Вильгельма II, и адмирала Бирилева вызвали в кабинет. Николай II был настолько уверен, что аннулирует этот импровизированный договор, как только вернется в Царское Село, что даже не разрешил морскому министру ознакомиться с содержанием документа.

– Адмирал, – сказал, краснея, Царь: – вы мне верите?

– Ваше Величество, можете быть уверенным, что я сделаю все для престола и родины.

– Хорошо. Тогда скрепите вашей подписью этот документ. Я не могу вам дать его для ознакомления. На это у меня есть свои причины.

Адмирал Бирилев поклонился и скрепил Бьерский договор.

А потом в Берлин была отправлена нота, в которой указывалось, что в силу договоров, заключенных до сего времени с Францией, Россия не могла вступить в какие-либо новые договорные отношения с Германией. Император Вильгельм рвал и метал по адресу вероломства русского Царя и поклялся не верить ему впредь.

Можно с уверенностью сказать, что своевременный обмен телеграммами между обоими царственными кузенами в июле 1914 года предотвратил бы мировую войну, не будь у Вильгельма II на душе того запаса горечи, которая накопилась у него за эти девять лет.

Эпизод вынужденной отставки великого князя Николая Николаевича также весьма характерен. В начале войны Царь не хотел вверить Верховное командование русской армией дяде Николаше, прекрасно сознавая, что его военный дилетантизм быстро поблекнет предвоенным гением Людендорфа и Макензена. Стремительное отступление русских войск летом 1915 года, которым мы были обязаны ошибкам Верховного командования, требовало немедленной перемены в Ставке, так как необходимо было возможно скорее восстановить пошатнувшееся доверие пятнадцати миллионов русских солдат. Николай II старался вызвать великого князя Николая Николаевича на добровольный отказ от Верховного командования, но его намеки и учтивость не были поняты. Тогда 23 августа 1915 года Царь подписал приказ об отставке великого князя и о принятии на себя Верховного командования русской армией.