Забытый коттедж (ЛП) - Файфер Хелен

Меган выглядела так, словно вот-вот разрыдается, и Генри стало не по себе.

— Не пойми меня неправильно. Это хорошая идея, но как, черт возьми, мы могли бы провести девушку, кричащую и дерущуюся, через заросшее поле в ветхий сарай, чтобы нас никто не увидел? И что, если тот, кому он принадлежит, придет и увидит, что мы использовали его сарай не только для содержания кур?

— Извини, Генри, я так увлеклась. Я отчаянно хочу это сделать. Хочу кого-нибудь убить.

— Я знаю, что хочешь, но ты должна быть терпеливой. Мы не можем рисковать всем, что ты планировала последние несколько месяцев, не продумывая каждый шаг и надеясь на лучшее. Вот так людей и ловят, а я не хочу, чтобы меня поймали, Меган. Я никогда в жизни не был так счастлив, и меня бы очень разозлило, если бы все это пошло прахом из-за моего нетерпения.

Генри знал, что просит о многом. Он знал, что ожидать, что она будет сдерживать свои жгучие желания, станет трудно для них обоих, потому что чем больше он думал об убийстве, тем труднее становилось и ему. Все, чего он хотел, — это заполучить мисс Грэм и немного повеселиться с ней, и все это его очень расстраивало. Он также хотел покинуть этот парк, так как сходил с ума, но знал, что это будет огромный риск. Он наслаждался вечерней прогулкой по участку и спускался к береговой линии, как только наступали сумерки, но днем ему приходилось оставаться в трейлере. Шрамы было слишком трудно скрыть. Этой проклятой женщине придется за многое ответить. Она остановила его, чуть не убила, а затем сожгла его секретную комнату дотла. Его комната трофеев стала не более чем кучей обугленного дерева и пепла, благодаря ей. Генри и в голову не приходило, что если бы он не облил все бензином, то старый особняк не загорелся бы, потому что было легче винить ее, винить Энни Грэм во всем, что пошло не так за последние два года.

Меган бросилась на скамейку напротив него. Ее ноги выглядели так, как будто они длились вечно в ее очень коротких джинсовых шортах, и он восхищался тем, какие они гладкие и загорелые. Погода была великолепной с тех пор, как они приехали, и она проводила весь день в фургоне и вне его в шортах и топе на лямках. Пребывание у моря было ей по душе, и она выглядела воплощением здоровья. Она больше не пользовалась обильным макияжем и густой черной подводкой для глаз и не красила ногти в яркие цвета. Меган была очень естественной, и это ей шло. Он ожидал, что она погрузится в глубокую депрессию, как только поймет, что пожертвовала своей жизнью, но оказался неправ. Она всем сердцем приняла эту жизнь «в бегах» и преуспевала в ней. Генри хотел сделать ее счастливой. Он хотел, чтобы она испытала все, что было у него.

— Генри?

— Да, Меган?

— Ты опять на меня уставился?

— Да, Меган.

— Знаешь, я могу сказать. Я не возражаю, если ты будешь пялиться на мое тело, если тебе от этого станет лучше, но еще лучше было бы, если бы ты просто сказал, чего именно ты хочешь.

— И чего я хочу?

— Меня, конечно. Я ни капельки тебя не виню. Понимаю, что, наверное, прошло много времени, и ты знаешь, что я бы ничего так не хотела, как чтобы ты насиловал мое тело. Мне нравится время от времени хорошо трахаться. Ты мог бы на этот раз перестать быть джентльменом и затащить меня в спальню.

Генри усмехнулся.

— Это не очень по-женски, Меган, и, конечно, я бы ничего так не хотел, как затащить тебя в постель, но не могу, и ты это знаешь. Не хочу разрушать нашу дружбу быстрым трахом.

— Как хочешь, но предложение остается в силе. Если ты будешь достаточно счастлив, чтобы завладеть мной, тогда я позволю тебе продолжать, но, когда ты решишь, что достаточно, буду готова все закончить.

— Спасибо, я буду иметь это в виду, если больше не смогу сдерживаться.

Он встал и пошел за блокнотом и ручкой. Он хотел придумать какой-нибудь план. Было бы лучше выразить его словами, чем просто махнуть рукой. Он мог бы придумать что-нибудь, что дало бы Меган что-то, чего она ждала с нетерпением, и отвлекло бы его от мыслей о том, как хорошо было бы чувствовать, как ее длинные ноги обвиваются вокруг него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

Громкий глухой удар и пронзительный крик вырвали Уилла из сна. Он понятия не имел, где находится, пока не попытался пошевелить ногами и не вспомнил, что привязан к кровати в подвале. Крики звучали так, как будто Амелия наконец-то сошла с ума. Раздалось много приглушенных криков и еще один громкий удар. На этот раз мужской голос закричал от боли. Уилл обнаружил, что болеет за своего парня. Он хотел, чтобы тот вышиб дерьмо из Амелии, а затем пришел и освободил его.

Уилл ничего не делал, кроме как спал, но все еще чувствовал усталость, а потом посмотрел на бутылку с водой и выругал себя. Вероятно, они накачали его снотворным. Что он за идиот. Было еще много криков и ругани, а затем дверь захлопнулась, и он услышал звук ревущего автомобильного двигателя. Машина отъехала на большой скорости, и он надеялся, что внутри была Амелия и что большой грузовик ехал по дороге, чтобы встретиться с ней лоб в лоб.

Через пять минут засов на люке отодвинулся, и зажегся свет. Уилл зажмурился и подождал, чтобы увидеть, кто это. Фигура сбежала вниз по лестнице, и на секунду Уилл задумался, не оно ли это, не собирается ли он убить его, но затем мужчина поднес палец к губам.

— Я думаю, она уехала кататься, но скоро вернется. С меня хватит, все кончено.

Уилл напрягся, собираясь отодвинуться от него, и мужчина выглядел потрясенным.

— О боже, нет. Извини, я не имею в виду, что для тебя все кончено. Я имел в виду с ней. С меня хватит. Она законченная психопатка. Я собираюсь развязать тебя и отвести к входной двери, но она взяла машину, так что тебе придется идти пешком, если ты не против. Я подожду здесь на случай, если она вернется, а потом смогу задержать ее, чтобы дать тебе шанс сбежать. Я действительно сожалею обо всем этом и надеюсь, что с тобой все в порядке.

Уилл кивнул, не зная, что сказать. Его руки и ноги были развязаны, и парень протянул руку, чтобы поднять его. Уилл сначала пошатнулся, но вскоре поднялся на ноги и посмотрел на мужчину, который, казалось, искренне раскаивался.

— Спасибо, я знаю, что все это идея Амелии, и, если дело дойдет до суда, позабочусь, чтобы они знали, что у тебя не было выбора и что она помешана на контроле, и избивала тебя всякий раз, когда ты не делал, как она просила.

— Спасибо, приятель, ты же знаешь, что я сохранил твой телефон. Она велела мне бросить его в озеро, но я не смог. Вот из-за чего она просто взбесилась. Она нашла его в багажнике машины, так что, надеюсь, твои друзья все равно будут в пути, чтобы приехать и забрать тебя. Она сказала, что они могут отследить его или что-то в этом роде. Лучшее, что ты можешь сделать, — это найти место, где можно спрятаться не слишком далеко.

— Я так и сделаю. С тобой все будет в порядке? Почему бы тебе не пойти со мной?

— Нет, я хочу, чтобы ты убрался отсюда, и предпочел бы задержать ее, чтобы у тебя было больше шансов. Удачи.

Он повел Уилла наверх и к задней двери. Открыв ее, он вытолкнул его наружу.

— Тебе нужно уйти, пока она не вернулась.

Уиллу не нужно было повторять дважды. Он, спотыкаясь, вышел на солнечный свет, и ему пришлось поднять руку, чтобы прикрыть глаза. Он уже пару дней сидел в темноте, и смотреть на свет было больно. Уилл побежал к гравийной дорожке на случай, если его похититель просто дурачился и на самом деле собирался пойти за ним и убить его, но инстинкт подсказывал ему, что бедняга был в этом по уши и нуждался в такой же помощи, как и он, особенно когда Амелия вернется и увидит, что он сделал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Уилл какое-то время бежал по дороге, но знал, что должен сойти с нее на случай, если она поедет рядом. Он увидел сарай в поле и перелез через ворота.

Поскользнувшись и упав, он приземлился на лодыжку, которая издала громкий хруст, и он закричал от боли. Черт возьми, у него нет времени ломать ногу. Он оторвался от земли и, со слезами, бегущими по его щекам, сумел доковылять до сарая. Даже если бы он не смог проникнуть внутрь, он мог бы спрятаться за задней дверью и ждать помощи. Он привалился к двери, от боли у него закружилась голова, и она открылась настолько, что он смог протиснуться в щель.