Другая жизнь - Джоди Чапмен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но ведь вы сами тут ни при чем. Никто из них ни одного гола не забил. Это сделал какой-то там миллионер. Зачем с такой страстью обсуждать достижения, к которым вы не причастны?
Я остановил взгляд на Сэле – он оживленно болтал, передавая косяк дальше по кругу.
– Назовем это здоровой конкуренцией. Что, по-твоему, лучше: поболтать о футболе или морду друг другу набить?
Она толкнула меня локтем.
– Хватит умничать.
Повисла пауза, и мне вдруг захотелось склониться к Анне и поцеловать ее. Но я только сказал:
– Так как у тебя дела?
Анна потянула за ленточку, привязанную к балконным перилам, и криво улыбнулась:
– Всего так сразу и не расскажешь.
– А домой ты как доберешься?
Она немного помолчала, наматывая ленточку на пальцы.
– Я заночую в отеле. А ты?
– Тоже.
Снизу послышался вопль, и захмелевшие гости заорали футбольную кричалку.
– Вот уже много лет хочу сказать тебе одну вещь, – начала Анна и повернулась ко мне. Лямка платья сползла с ее плеча, а сама она стояла так близко, что я чувствовал ее аромат. Аромат жасмина.
– В те ночи, когда я оставалась у тебя… Ты меня ни к чему не принуждал. Я хочу это признать.
Я потянулся к ней и вернул лямку на место, коснувшись ее кожи. Впервые за семь лет.
– Ладно, никаких претензий.
Она посмотрела на меня – долго, пристально. Иначе и не опишешь.
– А тогда, на озере… – заговорила она, но тут громкий голос объявил о начале первого танца.
Толпа устремилась внутрь. Мы дождались, пока хлопнет входная дверь, а голоса стихнут, а потом залезли обратно через окно.
После того как жених с невестой исполнили свой тщательно отрепетированный танец, началось веселье. Я стоял рядом с Сэлом и смотрел, как танцует Анна. Она кружилась, высоко вскинув руки, и я не мог отвести от нее глаз.
А позже я вышел на улицу, чтобы стрельнуть у кого-нибудь сигарету и покурить. Уже стемнело – горел только одинокий фонарь на улице да сквозь окна паба пробивался теплый свет. Я видел, как Анна в своем красном платье идет через весь зал и обнимает молодоженов. А потом она оказалась рядом со мной.
– Послушай, – начала она, взяв меня за руку. – Если ты завтра свободен, давай встретимся? Если у тебя нет других планов. Мне кажется, нам есть что сказать друг другу.
– Где встречаемся?
Анна улыбнулась.
– У тебя номер тот же? Я позвоню. – Она вытянула руку, махнула водителю черного такси, которое как раз проезжало мимо, чтобы он остановился, а потом запрыгнула в салон и уехала.
* * *
Анна велела ждать ее к одиннадцати у дома-музея сэра Джона Соуна на Линкольнс-Инн-Филдс. День выдался дождливый.
Без четверти одиннадцать я вышел из такси и взбежал по ступенькам музея. Под проливным дождем можно было промокнуть за считаные секунды, так что я весьма кстати стащил из отеля зонт.
Разумеется, она опоздала.
Я заметил ее, когда она шла через площадь на самом краю парка, спеша к музею. Ливень усилился, и она подняла над головой тоненький пиджак, чтобы хоть как-то укрыться. Ее белое летнее платье вымокло до нитки. Я поспешил навстречу с зонтиком, и она улыбнулась, заметив меня.
– Скорее, скорее, – твердила она, когда мы вместе бежали по лужам.
У дверей музея мы остановились и расхохотались; ее промокшее платье прилипло к коже.
– Черт, ну и видок у меня! – сказала она.
Когда через несколько минут она вышла из туалета, ее черные влажные волосы ниспадали на плечи, обрамляя лицо, и я подумал: «Да, именно так она и выглядит в воде, именно так». В памяти всплыли знакомые картины: Анна в бикини, Анна плавает в озере. А потом у меня в животе возникло неприятное ощущение – сильное и тяжелое. Я не знал, что сказать, и потому просто спрятал руки в карманы и уткнулся взглядом в пол.
Раньше в здании музея жил этот самый Джлон Соун, архитектор, ныне покойный. Когда-то он купил три небольших дома и соединил их вместе. Назначить встречу именно здесь было вполне в духе Анны. Теперь она могла рассказывать мне о залах, по которым мы проходили, сыпать фактами, наслаждаясь моим невежеством.
Мы молча прошли сквозь череду комнат. А потом спустились вниз по узкой винтовой лестнице, и моя рука скользила по перилам следом за ее ладонью. Мы оказались в «склепе» – анфиладе темных, похожих на пещеры комнат, заставленных древними предметами, сосудами, фрагментами колонн, саркофагами, покрытыми египетскими иероглифами. Солнечные лучи пробивались сюда сквозь стеклянный купол, расположенный двумя этажами выше, и чувство было такое, будто мы в церкви.
– Я все думаю, зачем ты меня привела в эту гробницу, – заметил я, заглянув в один из экспонатов, с виду напоминавший ванну.
– Между прочим, первый мой поцелуй случился на кладбище, – с улыбкой сказала она. – Мне было двенадцать, а ему – пятнадцать. Мы прислонились к надгробию и выкурили косяк, а потом он поцеловал меня и полез мне под майку.
– Ты ему врезала?
Она посмотрела на меня блестящими, точно звезды, глазами.
– Мне понравилось.
А потом мы вышли на улицу. Дождевая туча уплыла дальше, небо оставалось пасмурным, и все же солнце пробивалось сквозь облака, заливая все кругом каким-то нездешним, волшебным светом. Тогда я впервые обратил внимание на этот дивный свет, который бывает только после дождя.
Мы стояли на тротуаре, и нас разделяло несколько дюймов. Платье у нее почти совсем высохло и больше не льнуло к ногам, но я все равно на них пялился.
– Ну так что, – начала она, наверняка заметив мой пристальный взгляд. – Куда пойдем дальше?
* * *
А дальше мы пошли в Хокстон-сквер.
На траве группками сидели люди, наслаждаясь обедом и полуденным солнцем. Ливень, судя по всему, обошел парк стороной, потому что земля у нас под ногами была сухой и скрипучей.
Мы отыскали пустой уголок и устроились под раскидистым деревом. Я подумал, не предложить ли ей постелить под себя мою куртку, и сделал это, хотя, справедливости ради, никогда не знаешь, к чему приведут такие вот предложения. Но мое она приняла. Я открыл бутылку розового вина, купленного в магазине на углу, и протянул ей, чтобы она первой отхлебнула. Потом пошутил, что мы с ней сейчас совсем как подростки. Анна рассмеялась, а я почувствовал, как шею заливает жар.
– А что случилось с Ником-писателем?
Я сделал большой глоток.
– То же, что со всеми нами.
– А именно?
– Жизнь.
Анна
