Второстепенный: Плата (СИ) - Нельсон Ирина

- Я всё-таки настаиваю, чтобы ты пошёл со мной к Медногорским. Во-первых, тебе тоже нужно отдыхать. Во-вторых, там будет Верховный Судья. И в-третьих, – она жестом фокусника выхватила из широкого рукава яркую бумагу с печатью Златовласа. – Нашей семье доверили выбрать преступников для праздничной охоты Верховного Судьи, в том числе в Альварахе. Кто пойдёт это делать? Лорд Бэрбоу поправляет здоровье в Шамбале, я беременна, а Эрида так дорожит свободой, что до сих пор отказывается войти в наш бруиден!

Корион скрипнул зубами. Да, Роза выложила козырь. Распоряжение Владыки игнорировать было нельзя. Алхимика вознамерились вытащить в свет серьёзно, а родичи радостно в этом помогли.

- Можешь привлечь своего любовника, я разрешаю, – процедил он.

- У меня нет любовника! – рявкнула Роза.

- До сих пор? Как же тебя с такой фригидностью приняли в Институт Материнства?

Концентраторы на дланях у Розы затрещали. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, явно посчитала до десяти и положила распоряжение на стол перед Корионом.

- Вот документ со списком тюрем. До Солнцестояния осталась неделя. Занимайся, дорогой, – сдержанно сказала она и вышла, прикрыв за собой дверь.

Корион с досадой шарахнул ладонью по столешнице. Бумажка красиво блестела золотой вязью, подпись Владыки переливалась магическим отпечатком. Хоть сейчас в рамочку и на стену. Алхимика так и подмывало уронить на всё это великолепие что-нибудь ядрёное, вроде концентрата соляной кислоты.

Но он просто навёл порядок, закрыл лабораторию и поднялся на жилой этаж. Подошло время процедур.

За десять лет деревянная развалюха на отшибе села обзавелась ремонтом, кирпичными стенами и надстройкой в виде второго этажа с мансардой. Корион не поскупился, потратил на дом почти всё, что заработал в бытность деканом бардов. Красивая веранда, просторная кухня с большой русской печью, роскошный санузел, лаборатория и четыре комнаты, в одной из которых была оборудована палата для хозяина всего этого.

Роза ошибалась насчёт огромного парня. Корион, конечно, постарался, но никакая сбалансированная смесь, никакие магические процедуры для поддержания мышечного тонуса не смогли сделать из Вадима атлета. Он вырос в вытянутого тощего паренька неопределённого возраста. А за счёт отросших кудрявых волос его нередко принимали за исхудавшую девушку. Прозрачный саркофаг с системой жизнеобеспечения и вовсе делал его похожим на известную героиню русской сказки.

Ухаживать за телом с помощью магии было нетрудно, за столько лет это превратилось в привычку. Корион, конечно, помнил о сверхчувствительности побратима и осторожничал. Но полностью отказаться от чар оказалось слишком тяжело.

- Мне придётся уйти на несколько дней, – расчёсывая влажные после мытья кудри, сказал он. – За тобой присмотрит целитель О’Фей. Ты же не против, да?

Зубцы скифского гребня легко распутали локоны. Золотой олень блеснул в электрическом свете. Корион собрал волосы в подобие пучка, воткнул в них гребень, полюбовался – и со вздохом отправил его обратно в тумбочку.

- Надеюсь по возвращении услышать, что ты был против, – он наклонился и, мягко поцеловав белый лоб, пошёл к выходу.

Тихий писк саркофага застал его уже за порогом. Корион мгновенно развернулся, подлетел к Вадиму, проверил все системы и с разочарованием отступил. Всплеск мозговой активности был коротким, словно на несколько секунд кома перешла в обычный сон, но… только на несколько секунд. Такое уже случалось несколько раз, и каждый раз Корион дёргался, как ошпаренный.

- Это хорошо, это замечательно, – кивнул целитель О’Фей, услышав о всплеске. – Вы, конечно, отметили всё в журнале?

- Да. Все данные я занёс в журнал, – Корион протянул старичку тетрадь. – Я их сопоставлял. Там нет никакой системы. Я постараюсь управиться за три дня. Вы присмотрите за ним, ладно? Если будут приходить люди и просить зелья в обмен на продукты, не удивляйтесь. Местные жители на редкость спокойно относятся к моему соседству. Отдавайте им пузырьки из шкафчика в чулане. Там всё подписано, не ошибётесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Да, я слышал. Кажется, у русских даже охоты на ведьм толком не было… – пробормотал целитель, уткнувшись в журнал.

- Ну отчего же? Была. Только судили их за вред, а не за факт колдовства.

- И друиды первыми начали рождаться в России… – продолжал старичок, не обратив внимания на слова Кориона. – Вы же знаете, что у людей снова начали рождаться друиды, да?

- Да. Я слышал об этом.

Корион прекрасно помнил шок, в который погрузились эльты, когда десять лет назад при поступлении детей в школу среди них оказалось семь друидов. Анализы показали, что эльтской части в них столько же, сколько в Вадиме Волхове, что их ауры так же заворачиваются влево, а не вправо. Только вот Вадимовской сверхчувствительности и дара истинного целителя в них не было. Сначала Орден Золотой Розы подумал, что это очередные попаданцы из соседнего мира, но нет. Все неучтённые дети имели живых родителей. Альвах утверждал, что этому поспособствовали Вадим с Владычицей и что это те самые дети, которыми когда-то пришлось пожертвовать. Корион был бы согласен, но новых друидов со временем стало гораздо больше восемнадцати. Однако Альвах и Златовлас нагло наплевали на этот факт.

- Я присмотрю за нашим мальчиком, Корион, иди. Не волнуйся, – мягко сказал целитель, увидев, что алхимик замер перед порталом.

- Я быстро, – зачем-то снова сказал Корион и, сжав бумаги в руке, отправился в первый город.

Через два дня копошения в бесконечных папках с делами, в беседах с кандидатами и начальниками тюрем ему как никогда захотелось вернуться домой, закрыть дверь на все замки и хорошенько помыться. На него вылилась невероятная тонна человеческой грязи. На пятьдесят втором человеке, серийном маньяке-убийце, который специализировался на молоденьких брюнетках, Корион поймал себя на мечте о небольшом геноциде. А этот сиделец так и напрашивался на острый мясницкий нож, и чтоб с фонтанами артериальной крови, пьяным хохотом и народными эльтскими песнями. Чтобы как следует прочувствовал, что такое быть жертвой. Корион без колебаний записал его в список смертников с пометкой «Отбитый выродок. Гордится убийствами, хочет поохотиться на эльтов в ответ».

Но вот пятьдесят третий человек удивил.

- Вячеслав Азизович Штольц?

Начальник тюрьмы пожал плечами.

- У нас тут дружба народов. Вот и рождаются порой… сочетания.

С фотографии на Кориона светлыми глазами посмотрел смуглый тонконосый и пухлогубый брюнет. Внешность была яркая и необычная, окончательно заверив, что дружба тут случилась крепкая и между очень многими народами.

Корион перевернул страницу дела и сходу наткнулся на выпотрошенный труп.

- Восемнадцать лет – и уже десять убийств с особой жестокостью? Жаль, что ваша дружба рождает нечто настолько асоциальное.

- Вы дальше читайте, – хмуро посоветовал мужчина.

Жертвы – все мужчины разных возрастов. И всего двух фамилий. Мотив – месть за младшего брата. Брат считался пропавшим без вести. Когда жертвы закончились, Вячеслав ударился в бега. Задержал его сотрудник полиции в одиночку. Отмечено, что возможность убить полицейского и снова скрыться у Штольца была, но он ею не воспользовался и сдался без сопротивления. Признан адекватным и вменяемым, без наличия маний или фетишей. Психиатр признал бы его здоровым, если бы не убийства.

- Не знал, что в России до сих пор увлекаются кровной местью, – Корион задумчиво побарабанил пальцами по столу.

- Отец Вячеслава, Азиз Штольц, всю жизнь прожил с дедом, тот происходил откуда-то из Средней Азии. То ли Афганистан, то ли Туркменистан, то ли вообще Кавказ… Воспитание, сами понимаете...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Корион мельком проглядел копию протокола допроса и через несколько страниц дошёл до описания особых примет.

Неожиданно, но Штольц увлекался татуировками. Напротив сердца у него красовалась цветная птичка, самец чечевицы. На правом предплечье он набил чашу Гигеи, на левом – жезл Асклепия. Имелись и родимые пятна. Корион посмотрел на фотографии, увидел обнажённый бок с россыпью багровых пятен неправильной формы от печени до тазовой косточки, забитый поверх цветущими ветками шиповника – и в голове у него помутилось.