Бог калибра 58 - Макс Острогин

Проследили, значит, не зря казалось.

Быстро обошли сбоку, так что мне пришлось повернуться к домику и лазу спиной.

Так.

Лопата. В левой руке. Ближайшему в переносицу — забрало у него открыто, и сразу же кинуться вперед, выхватить оружие и, прикрываясь телом, положить остальных. Слишком много «но». От лопаты легко увернуться. Без замаха швырнуть не получится, а уже на замахе настоящий боец сместится, и я промажу. Потом убитый может упасть назад, подставив меня тем самым под огонь. Да и вообще, судя по всему, эти мужики свое дело знали, расположились не крутом, как сделали бы дурни, а галкой — один чуть впереди, двое по бокам. Напасть не получится.

А Шнырь предусмотрительно отбежал в сторонку.

Ничего. Я не мог сделать ничего, даже убежать. Местность открытая, можно, конечно, прятаться за дубами. Все равно не скрыться. От штурмовых винтовок, да еще в умелых руках.

Попался.

Убивать меня явно не собирались, но, как я успел убедиться, ничего положительного в этом обстоятельстве могло и не быть. Пленных тут есть где использовать, я уже понял.

— Сидеть, — велел тот, что стоял чуть спереди.

— Лучше сядь, — крикнул издалека Шнырь. — Они стрелять станут, точно станут.

Я опустился на колени. В том, что эти станут стрелять, я не сомневался.

— Это он? — спросил первый, старший, и, видимо, по этой причине вооруженный арбалетом.

— Он-он, — подтвердил Шнырь.

— Ясно. Давай лопату.

Я осторожно, двумя пальцами за рукоятку, кинул лопату, до старшего она не долетела, наверное, метр, воткнулась в землю.

Никто не пошевелился. Они знали, насколько я могу быть опасен. Откуда-то.

— И что дальше? — спросил я. — Долго мне вот так стоять? До третьей Воды?

— Молчи, а то убью, — сказал старший.

Я замолчал.

А долго стоять мне не пришлось. Я вдруг увидел, как исказились лица этих троих. Отвращением, ужасом, ненавистью, у каждого по три выражения. И увидел, как стволы обрезов поползли вверх от моей головы, они целились уже не в меня, я догадался, что из укрытия показалась Алиса.

Время. Удобное. Внимание разделилось на два объекта, этим следовало воспользоваться. Я поймал взглядом лопату. Расстояние прыжка, я верно все рассчитал.

И тут старший выстрелил из арбалета. Зазубренный, похожий на гарпун болт прорвал воздух у меня над головой, за ним со свистом протянулся линь. Я прыгнул в сторону, затем к лопате.

— Не стрелять! — рявкнул старший.

Но они уже сбились. Тот, кто оказался ближе ко мне, выстрелил. Дробь расковыряла землю прямо передо мной. Старший вдруг дернулся и упал, арбалет вывернуло из рук, и он отлетел куда-то в сторону, я успел заметить, что линь пристегнут карабином к широкому и толстому ремню на поясе старшего.

Тот, кто стрелял, принялся стаскивать с правого плеча винтовку, а с правого плеча стаскивать ее ой как неудобно, говорил же вам Гомер…

Третий стоял с открытым ртом, потерялся. Ненадолго, сейчас очнется.

Я подхватил лопату, оттолкнулся, прыгнул, левым плечом вперед, уронил стрелка. Успел взглянуть на другого.

Мне думалось, что сейчас он должен прийти на помощь своему товарищу, но я обнаружил совсем другое — он подбежал к своему старшему, и теперь они вместе влеклись по земле. Алиса тащила их вниз.

Стрелок не успел отпустить винтовку, правая рука запуталась в ремне, он действовал левой. Перехватил за запястье и старался вывернуть лопату. Хватка у него была необыкновенная, рука как в тиски попала, кроме того, он весьма успешно пережимал пальцами сухожилия.

Я сидел сверху, но он был крупнее и сильнее, долго удерживать такого мишку не получилось бы, поэтому я чуть откинулся, ударил его локтем в лицо, перехватил лопату и приставил почти вплотную к горлу. Навалился всем телом, стараясь продавить его левую.

Здоровый мужик. Сопротивлялся мощно. Но я давил и давил, приближал лезвие.

— Нет! — крикнул Шнырь. — Не надо!

Сантиметр. До сонной артерии, не больше. А потом разберусь с остальными, молодец, Алиса, хорошо их внимание отвлекла.

В глаза смотрел. Стрелку. Постепенно сила гасла в них, желание сопротивляться отступало, мозг заливала тупая покорность, еще немного — и все.

Подбежал Шнырь. Схватил меня за шею.

— Не надо! — кричал он. — Не надо, мы хорошие! Это она! Она! Ты погляди! Погляди!

Когда глаза стрелка почти уже погасли, растворившись в моей ярости, я все-таки поглядел.

Старший и тот другой уже поднялись на ноги и теперь вместе держали линь. И все равно, он продолжал толчками втягиваться в лаз.

Алиса перетягивала двух здоровых дядек В этом было что-то настолько ненормальное, что я ослабил давление на стрелка, и он вырвался, скинул меня, выбил оружие. Выпутался из винтовки, дернул затвором, я понял, что сейчас он в меня обязательно пальнет, но стрелок не выстрелил. Я совсем перестал понимать, что тут происходит, стрелок уронил винтовку и кинулся на помощь к этим.

Втроем у них лучше получалось, линь принялся вытягиваться. Медленно, потихоньку, но линь шел, будто тащили они из-под земли огромную сильную рыбу.

Винтовка была у меня. Патронов хватит. Я хотел перебить их всех, этих троих, а Шныря хорошенько выпороть за предательство. Но не стал.

Потому что все это…

Глупо, ненормально, не по-человечески.

Линь натянулся и дернулся, троица едва устояла на ногах.

— Держите! — азартно крикнул Шнырь. — Держите ее!

Они сдержали. Уперлись в землю, тянули, тянули, линь собирался у их ног в круглую бухту.

Потом линь неожиданно ослаб. Трое отскочили, и из бревен показалась Алиса. Я сидел на земле с винтовкой. И не понимал, не было никого, кто мог бы мне подсказать.

Алиса. Гарпун пробил ее насквозь. Попал в левое плечо, и вышел из левого плеча. Хитрый гарпун, пробив Алису, распустился ромашкой.

Она должна была быть мертва. Люди умирали и от меньших ран. Я видел, как умирали от царапины, а здесь почти багор навылет. Болевой шок, потеря крови, дыра в плече, в которую можно руку просунуть. Быстрая смерть.

Но Алиса была жива.

— Рыбинск, убей их, — сказала она, вместе со словами изо рта выплеснулась кровь.

Но я не спешил теперь никого убивать.

Алиса посмотрела на гарпун.

— Они следили за нами, — сказала она. — Убей…

Я прицелился в затылок старшему. Не знаю, машинально, наверное.

Алиса перехватила поудобнее гарпун и попыталась его выдернуть. Не получилось. Тогда она подтянула к себе линь и разорвала его. Руками, железный трос, со второго рывка.

Старший выхватил пистолет. Такой же, как у Шныря. Оружие скрипнуло, шприц с перьями воткнулся Алисе в шею. Она выдернула дротик.

— Убей их…

Упала.

Эти не спешили, старались держаться поодаль. Оружие не доставали.

Алиса шевелилась. Пыталась встать, не получалось. Постепенно ее движения становились все бессмысленнее, глаза закрылись, и теперь руки и ноги жили сами по себе, маскировочный костюм создавал иллюзию, что колышется куча мусора. Неприятно.

Это все продолжалось долго, постепенно Алиса замерла, некоторое время она еще сжимала кулаки.

Когда Алиса остановилась окончательно, эти… не знаю, как мне их было называть, они приблизились.

Я тоже подошел. Вернул винтовку.

— Что это? — я кивнул на Алису.

Мне никто не ответил. Старший высыпал из своего рюкзака наручники, целый ворох. Наручники надели на Алису, и на ноги, и на руки. По три пары. На голову черный пластиковый мешок, обмотали липкой лентой.

— Все? — спросил старший.

— Кажется…

— Тогда будем выводить.

Они оттащили Алису в сторону, втроем, при этом им было явно тяжело. Я вспомнил, как пытался подсадить ее на станции Коломенской и как у меня это не получилось. Тяжелая.

Затем они полезли вниз. Старший остался на поверхности, а стрелок и другой поползли.

Их не было довольно долго, старший и Шнырь стояли возле бревен и смотрели в лаз, я сидел на черной, точно сожженной земле и одурело наблюдал. Все спуталось и перемешалось, черное с белым и наоборот, одним словом, я не знал, что мне дальше делать.

Гомера бы сюда. Он бы, наверное, объяснил.

Минут через пять на поверхность вылезла девочка. Лет пяти. С лицом синеватого оттенка, худая, но ухоженная, не грязная. Она показалась, и Шнырь тут же схватил ее за руку и отвел в сторону. Следующей из лаза показалась тоже девочка, чуть постарше первой, но очень похожая, лицо тоже синеватое, я даже подумал, что они сестры, наверное.

Затем два мальчика, совсем маленький и постарше. Каждого встречал Шнырь, отводил в сторонку, и они стояли там понурой кучкой. Маленькие, все ниже колеса.

После чего детей стали выносить. Живых, но, видимо, обессиленных, они укладывали их на землю рядом, и дети лежали.

Всего восемь голов.

Они выглядели странно. Никогда я таких не видел. Не бегали, не дрались, не разговаривали. Просто стояли, с каким-то остекленевшим видом. Игрушки в руках. У одной девочки тот самый мишка, которого я видел внизу, большой, синий.