Сезон любви - Элин Хильдебранд

– Я не смогу быть матерью, – говорила она Маргарите. – Я не знаю, что делать.

– Никто не знает.

– Да, но у меня нет теплых материнских чувств, как у других женщин.

– Они обязательно проснутся с рождением ребенка.

– Я вообще не люблю детей! Мне всегда казалось, что дети – это ужасно скучно.

– Говорят, со своими все по-другому.

– Откуда ты знаешь?

Маргарита переплела пальцы с пальцами Кэндес.

– Ты будешь замечательной мамой!

– Правда?

Кэндес перестала употреблять алкоголь и быстро уставала, однако по-прежнему два-три раза в неделю приходила с Дэном в ресторан, чтобы поужинать с Маргаритой и Портером. Маргарита настаивала.

– Придешь сегодня вечером? – спрашивала она за обедом.

– Даже не знаю, – отвечала Кэндес. – Такая усталость…

– Приходи, пока еще можешь. Когда появится малыш, все изменится.

В конце концов Кэндес уступала.

– Хорошо, мы придем. В девять часов. Увидимся!

Живот Кэндес выглядел весьма внушительно – идеально круглый и твердый как камень. Посетители ресторана не могли удержаться, чтобы не постоять у западной банкетки.

– Мальчик, – заявил один из гостей. – Наверняка у вас будет мальчик!

Всех четверых сердило, что в их разговор постоянно вмешиваются.

– Потрясающая бесцеремонность! – возмущался Дэн. – Каждому нужно поговорить с беременной женщиной!

– Конечно, они рады за нас, но я чувствую себя общественной собственностью, – поддерживала его Кэндес.

Кэндес пила минеральную воду, пока Дэн, Портер и Маргарита наслаждались коктейлями и вином – две бутылки, три, четыре, потом по стаканчику портвейна или ликера. Наверное, во время беременности они втроем пили больше, чем когда-либо. И часами разговаривали: о Рейгане, о том, кто станет его преемником, есть ли шанс у демократической партии, и если да, то им нужен кандидат поубедительнее Уолтера Мондейла, который в последний раз выглядел довольно жалко…

Однажды Кэндес прервала разговор громким возгласом:

– Ой, ребенок пинается!

Маргарита положила ладонь на гладкий круглый живот подруги. Совершенно естественное побуждение, как считала Маргарита. Сама она никогда не родит, так хотя бы косвенно ощутить, что это такое – ждать ребенка. Она почувствовала легкое, но настойчивое постукивание, как будто малыш пытался передать зашифрованное сообщение. Без всякой задней мысли Маргарита погладила живот Кэндес, словно хрустальный шар.

Дэн возмущенно фыркнул:

– Ты лапаешь мою жену. Будь добра, убери руку!

Маргарита подняла ладонь, посмотрела на Кэндес. Обычно, когда Маргарита и Дэн цапались, Кэндес выступала в роли миротворца, однако сейчас она сидела молча, опустив взгляд. Маргарита покраснела от стыда.

– Я кормлю ребенка, – сказала она.

– О да, Маргарита и ее восхитительная стряпня! Как бы мы без нее жили?

За столом повисло ужасное молчание. Маргарита взглянула на Портера. Хотя тот терпеть не мог вступать в конфронтацию, неужели он допустит, чтобы с ней разговаривали подобным образом? По взгляду Портера Маргарита поняла, что ему за нее стыдно, а потом он попытался сгладить неловкость, разлив по бокалам остатки сотерна.

– Наверное, нужно принести еще вина. Как ты думаешь, Дейзи?

– Мне уже хватит, – сказала Маргарита, бросила салфетку на тарелку и встала. – Пойду на кухню, надо кое-что сделать. Спокойной ночи.

Она обращалась к букету гортензий, потому что не хотела ни с кем встречаться взглядом.

На следующее утро Кэндес выглядела очень плохо. Под глазами залегли темные круги.

– «Крок месье»? – спросила Маргарита, выдавив улыбку. – Или сегодня день тунца?

Кэндес покачала головой.

– Я не голодна. Просто хочу извиниться перед тобой за вчерашний вечер.

– Это я виновата. Повела себя неподобающим образом.

Маргарита сама не верила своим словам. Ведь ее прикосновение было совершенно невинным. Неужели она перегнула палку? Неужели ей нельзя больше прикасаться к любимой подруге?

– Больше не буду приходить по вечерам, – сказала Кэндес. – Слишком тяжело. Я так устаю!

– Нет! Ни в коем случае!

В голосе Маргариты слышалось отчаяние, и она вдруг представила, как выглядит со стороны: женщина, которая боится, что ее бросят и она останется одна. И это та Маргарита, что гордилась своей силой и независимостью, та, что выбрала слово «свободная»!

– То есть хорошо. Конечно, оставайся дома.

Кэндес подошла к раковине, где Маргарита посыпала специями нарезанного полосками морского окуня, и положила руку на плечо подруги.

– Ребенка на всех хватит.

– Вообще-то речь о тебе. Тебя на всех нас не хватает, – усмехнулась Маргарита.

Часы отбили половину часа. Душ, потом прическа, лицо, одежда. Только эти пункты из списка остались невычеркнутыми, и Маргарита почему-то разволновалась. Она подошла к холодильнику, оценивающе взглянула на шампанское. Кэндес всегда предлагала выпить перед каким-нибудь важным событием или выходом в свет, и теперь Маргарита понимала почему. За все годы с Портером у Маргариты никогда не было такого тревожного ожидания, как сейчас. Она достала бутылку шампанского, хлопнула пробкой и налила на три пальца в баночку из-под джема.

Сделала глоток. Вкуса она не чувствовала, однако холодное покалывание пузырьков вызвало в памяти поднятые брови Портера, его выпуклые глаза, прохладу оцинкованной барной стойки под обнаженными локтями, стук вилок по тарелкам, смех, голоса (голос Кэндес пробивался сквозь все остальные)… Вдруг Маргарита вспомнила прыщавого парнишку из винного магазина и его смущение, когда он узнал цену шампанского. Похоже, он вообще не понял, зачем оно нужно. Маргарита рассмеялась.

«Так, теперь в душ», – подумала она.

Телефон зазвонил, когда она вышла из душа. Дверь в ванную была закрыта, гудел потолочный вентилятор. Шампанское ударило в голову. Маргарита слышала телефон, но не сразу поняла, что это за звук и откуда он исходит.

Перед тем как пойти в душ, она отыскала розовое кимоно, которое Портер привез ей из Киото. Оно нашлось в самом дальнем углу шкафа, за пятью расшитыми поварскими кителями, выглаженными и упакованными в пакет из химчистки. Маргарита завернулась в кимоно. В комнате царил полумрак, хотя солнце еще не село, и его лучи цвета жидкого золота пробивались сквозь окна спальни. Телефон не умолкал. Маргарита не стала гадать, кто это, слишком увлеклась примеркой и созерцанием себя в зеркале (как будто звонивший мог ее увидеть), еще вспомнила обстоятельства, при которых Портер подарил кимоно (хотел задобрить после того, как взял в поездку не ее, а блондинистую незамужнюю тренершу по теннису, лживый изменник). Наверное, снова Дэн со своими просьбами. Или Итан, хочет пожелать ей удачи.