Единственное желание. Книга 2 - Надежда Черпинская

Наир попытался было подставить плечо Эливерту, но тот только дёрнулся пренебрежительно, совсем как его Ворон минуту назад.

Ох, мужчины! Как дети, честное слово! Ведь шатает уже, а всё строит из себя героя!

Атаман, видно, и сам понял, что помощь отвергать глупо. Скорчил виноватую гримасу и, опершись на лэгиарна, поковылял дальше уже с поддержкой приятеля.

Настя шагала следом, повесив голову, спиной ощущая враждебные взгляды. Она смотрела, как карминовые капли, стекая по спине Эла, бисером рассыпались по серым камням Рыночной площади.

Вьётся тонкая алая ниточка, вырисовывает причудливый узор, изысканный орнамент жизни и смерти. И остаётся только молиться, чтобы они успели достичь безопасного места раньше, чем багровая вязь вытянет из атамана остатки сил.

Как только они свернули в какой-то вонючий переулок, скрывшись с глаз тех, кто остался зализывать раны в «Трёх лысых енотах», Далард осадил свою лошадь и поспешно спрыгнул с седла.

– Далеко отсюда вы остановились? – спросил он Кайла.

– Нет. Два квартала, – махнул тот тёмной головой.

– Хорошо. Эрр Эливерт, миледи Дэини, давайте по сёдлам! Верхом доберётесь быстрее.

– А если я не найду дорогу? Я же тут первый раз… – испугалась Настя.

Мужчины озадаченно переглянулись.

– Давай, езжай с ними! – тут же решил Первый рыцарь.

– Нет!

– Если будет погоня, Кайл, искать будут в первую очередь тебя, – не принял возражений Далард. – Они твою голову мечтают увидеть на плахе. Чем быстрее ты скроешься где-нибудь, тем всем нам спокойнее будет. Езжайте! А мы с милордом Наиром дойдём пешком. Мы будем осторожны.

– Но…

– Кайл, Эл сейчас кровью истечёт! – напомнила Настя, поторапливая всех, сама вскакивая на Ворона.

Рыжую чудище давно считал за «свою». Наир помог взобраться Эливерту в седло позади неё.

Вифриец держался молодцом – не ныл и даже не стонал, но левая рука его почти не слушалась. И судя по тому, что всю дорогу он молчал, ему было очень больно. Настолько, что он предпочитал стиснуть зубы и терпеть. Если бы рана не причиняла ему столь сильных мучений, разбойник наверняка уже поносил бы весь белый свет почём зря, и в первую очередь Кайла – как зачинщика драки и виновника всех сегодняшних бед.

Дэини нетерпеливо взяла поводья. Эливерт обнял её одной рукой, чтобы не свалиться вовсе, и Романова ощутила, что его бьёт лихорадочная дрожь.

Да, похоже, всё ещё хуже, чем казалось со стороны…

Кайл моментально очутился в седле второй лошади, серой в яблоках, бросил короткий прощальный взгляд на лэгиарна и Первого рыцаря и скрылся за поворотом.

Ворон без понуканий двинулся следом.

***

– Ну, как ты? – обеспокоенно спросил Северянин у того самого дома, где их пустили на постой, глядя как разбойник сполз с седла.

Эл, даром что еле живой, метнул в его сторону красноречивый взгляд.

– Ты, рыцарь, давно такой заботливый стал? Там, в трактире, лучше бы подумал о нашем благополучии. Засунь свою заботу… Сказал бы я тебе… да не буду при Рыжей!

Кайл всё это проглотил молча и нырнул в низкий дверной проём.

Хозяйка дома, вышедшая навстречу с улыбкой, всплеснула руками:

– Мать Земли Всеблагая! Да что же это? Милорд, кто это? Кровь откуда? Что стряслось с вами?

– Эрра Олиар, не пугайтесь! Это наш друг. Он тоже здесь поживёт. Мы заплатим. А сейчас ему нужна помощь. И поскорее.

– Нет, милорд, так не пойдёт! Мне неприятности не нужны. Почему он весь в крови? И где ваш друг?

– Скажем так… у вас в городе несколько странное понятие о гостеприимстве, – Кайл между делом отвёл хозяйку в сторону, позволяя Насте и разбойнику проскользнуть вглубь строения. – Ничего дурного мы не сделали, поверьте! Никого не убивали и не грабили. Это на нас напали. И моего друга надо срочно перевязать. Кажется, вы нам обещали горячую воду с дороги воды, и всё такое? Так… куда идти?

– Там, – хозяйка кивнула на покосившуюся дверь. – Я давно уже нагрела. Но я прежде знать хочу…

– Эрра Олиар, я всё вам сейчас объясню. А миледи Дэини пока займётся ранами несчастного, хорошо? Справитесь без меня?

Настя со вздохом кивнула. Куда деваться-то – похоже, скоро она в их компании вместо медсестры будет, или даже врача-травматолога.

Кайл почти силком утащил хозяйку прочь, она всё ещё возмущалась и бормотала что-то.

Эливерт толкнул дверь, ведущую в небольшое помещение, служившее в этом доме и прачечной, и баней. На пороге привалился к косяку.

– Рыжая, забыл совсем… Там, у Ворона, к седлу мешок приторочен. Принеси! Это Соур тебе подарков отправила из своего волшебного сундучка. Сказала, всякие полезные женские штучки. Но там ещё бинты есть, и мазь её от ран, и ещё какая-то дрянь, которая кровь останавливает… Как в воду глядела гусыня!

Настя поспешно кивнула.

– Всё, молчи! Я поняла. Сейчас. Я мигом! А ты, давай, садись пока…

– Да не спеши, солнце моё! – слабо улыбнулся разбойник. – Не сдохну я. Подумаешь, царапина.

***

Вернувшись, Настя узрела забавную картину – Эливерт безуспешно пытался стянуть с себя рубаху.

Окровавленная ткань прилипла к ране, а левая рука атамана почти не слушалась, в итоге неудачная попытка закончилась тем, что он застрял в собственной одежде, освободив лишь правое плечо и половину торса. Теперь он, сидя на лавке, старался стянуть с себя перепачканную, закрученную невесть как рубаху. И неуклюжие эти попытки не могли не вызвать улыбку у Рыжей – уж больно он напоминал ребёнка из детсада, что хочет проявить самостоятельность и одеться утром без помощи мамы, но так и норовит сунуть обе ноги в одну штанину.

– Помочь? – поинтересовалась она без излишнего ехидства, но даже не пытаясь скрыть, что он её позабавил.

Разбойник улыбнулся, вскинул взгляд исподлобья. Глянул одновременно и зло, и весело. А вот улыбка вышла удручённой…

– Пожалуй, – хмыкнул он. – Без тебя никак. Что ж за напасть такая, а? Ведь скажи кому – засмеют. Как дед дряхлый! Возись теперь со мной…

– Да перестань! Не всё же тебе нас опекать.

Видя, как он раздосадован, Настя постаралась придать голосу спокойствия и будничности. Эл не привык быть таким беспомощным, и собственная слабость для него сейчас также болезненна, как страшная рана на спине. А, может, даже хуже.

Это Дэини хорошо понимала. Потому, жалея его самолюбие, старалась вести себя так, будто ничего