У меня есть твой номер - Софи Кинселла

Просто хотела сказать тебе, что еду в Хэмпшир с мужчиной, о котором ты ничего не знаешь, поскольку оказалась втянутой в ситуацию, о которой ты ничего не знаешь.

— Я… сегодня вечером меня не будет. Это на случай, если ты позвонишь.

Вот так. Все по-честному. Вроде как.

— Ладно! — смеется он. — Повеселись хорошенько. Милая, я должен идти…

— Пока! Счастливого пути!

Телефон умолкает, я поднимаю глаза и вижу, что Сэм наблюдает за мной. Бессознательно одергиваю мужскую рубашку, жалея, что не зашла в магазин. Оказалось, Сэм держит в кабинете запасную рубашку, так что пришлось у него позаимствовать.

— Просто попрощалась с Магнусом, — зачем-то объясняю я, ведь Сэм стоял рядом и слышал каждое мое слово.

— Так что, в путь?

Мы шагаем по платформе, садимся в вагон, а меня не покидает ощущение нереальности происходящего. Мне неловко. Все наверняка принимают нас за пару. Что, если нас увидит Уиллоу?

Нет. Это паранойя. Уиллоу уехала на конференцию на втором автобусе. Она прислала Сэму сообщение. И вообще. Мы с Сэмом не делаем ничего предосудительного. Мы просто… друзья.

Нет, «друзья» — это неверно. Но и не коллеги. И даже не знакомые…

Хорошо, согласна. Посмотрим правде в лицо: странно все это.

Кошусь на Сэма, гадая, думает ли он о том же, но он бесстрастен. Поезд дергается и приходит в движение. Сэм ловит мой взгляд, я быстро отвожу глаза.

Стараюсь выглядеть совершенно безмятежной, но на самом-то деле волнуюсь все больше и больше. На что я согласилась? Все зависит от моей памяти. Все зависит от меня, Поппи Уотт. Я должна узнать голос, который слышала по телефону несколько дней назад, да еще в течение примерно двадцати секунд. Что, если у меня ничего не получится?

Делаю глоток чая, чтобы успокоиться, и морщусь. Сначала суп был слишком холодным, а теперь чай слишком горячий. Поезд трясет, чай обжигает мне руку.

— Все в порядке? — спрашивает Сэм, заметив мои гримасы.

— Все прекрасно, — радостно улыбаюсь я.

— По вашему виду не скажешь.

— У меня все хорошо! Я просто… да вы сами знаете. Столько событий.

Сэм кивает.

— Мне жаль, что вы не познакомились с методами противостояния, как я обещал.

— О! Ничего страшного. Ваше дело важнее.

— Ну вот, опять, — сердится Сэм. — Вы автоматически ставите себя на второе место.

— Нет! То есть… ерунда это.

Поезд останавливается в Клапэме, и в вагон входят люди. Сэм какое-то время поглощен сообщениями. Экран его телефона то и дело загорается, и мне остается только догадываться, сколько сообщений он получает и отправляет. Наконец он кладет телефон в карман и подается ко мне, облокотившись на столик между нами.

— Хочу спросить у вас, — спокойно говорит он, — что такого есть в этих Тэвишах? Отчего вы считаете их выше себя? Их профессорские звания? Или у них какие-то особенные мозги?

— Все! Они просто… Ведь вы уважаете сэра Николаса, правда? Прилагаете столько усилий, чтобы оправдать его.

— Да, я уважаю его. Конечно, уважаю. Но я не считаю, что стою ниже его. Он не заставляет меня чувствовать себя человеком второго сорта.

— Я не чувствую себя человеком второго сорта! Вы ничего не знаете об этом. Поэтому… не надо больше!

— Сдаюсь. — Сэм поднимает руки. — Если я не прав, то прошу извинить меня. Просто у меня создалось такое впечатление. И я захотел помочь вам, как ваш… — Понимаю, что он споткнулся о слово «друг», равно как и я. — Но это ваша жизнь. И я устраняюсь.

Мы молчим. Он закрыл эту тему. Сдался. Я победила.

Но почему я не чувствую себя победительницей?

— Простите. — Сэм прикладывает к уху телефон. — Викс, что случилось?

Он встает и выходит в тамбур, и я глубоко вздыхаю. Ноющая боль вернулась, она угнездилась где-то под ребрами. Но я не могу понять ее причины — то ли она возникает из-за того, что Тэвиши не хотят, чтобы я выходила замуж за Магнуса, то ли я нервничаю из-за всей этой эскапады, то ли просто чай чересчур крепкий.

Вспоминаю ссору Тэвишей в церкви. Я бы хотела ничего не знать. Хотела бы прогнать это темное облако из своей жизни, хотела бы обрести прежнее счастливое состояние.

Сэм возвращается, садится на свое место, и мы молчим. Поезд вдруг тормозит в чистом поле, и в вагоне становится странно тихо.

— Ладно, — говорю я. — Ладно.

— Что «ладно»?

— Ладно, вы правы.

Сэм ждет продолжения. Поезд дергается и снова замирает, словно лошадь, раздумывающая, что ей делать, а потом медленно набирает скорость.

— Но я ничего себе не навоображала. Я подслушала разговор Тэвишей. Они не хотят, чтобы Магнус женился на мне. Я из кожи лезла, чтобы им понравиться. Играла в «Скраббл», пыталась участвовать в их беседах и даже прочитала книгу Энтони.® Но я никогда не стану такой, как они. Никогда.

— А зачем это вам? И с какой стати вы хотите стать похожей на них?

— Ну да, с какой стати кому-то хотеть быть мозговитой знаменитостью, выступающей по телевизору?

— У Энтони Тэвиша большие мозги, — монотонно говорит Сэм. — Большие мозги — это все равно что большая печень или большой нос. Почему вас гложет неуверенность в себе? А если бы у него был большой кишечник? Вы тогда тоже чувствовали бы себя неполноценной?

Я невольно прыскаю.

— Строго говоря, он урод, — продолжает Сэм. — Вы готовитесь стать членом семейки уродов. Когда в следующий раз испугаетесь их, представьте большую неоновую вывеску над их головами, на которой написано: УРОДЫ!

Я смеюсь.

— Вы ведь так не думаете.

— Именно так я и думаю. — Он совершенно серьезен. — Эти умники мнят себя исключительными. Они пишут статьи и ведут телешоу, чтобы продемонстрировать всему миру свою исключительность. Но вы каждый день делаете куда более полезную работу. Вам не надо никому ничего доказывать. Скольких людей вы вылечили? Сотни. Вы облегчили их боль. Вы сделали сотни людей более счастливыми. А Энтони Тэвиш сделал кого-то счастливым?

Уверена, что-то в его словах не так, но я не могу понять, что именно. Но мне опять становится тепло. А я и не думала никогда, что сделала сотни людей более счастливыми.

— А вы? Вы сделали? — не удерживаюсь я.

— Я работаю над этим.

Проезжая через Уокинг, поезд замедляет ход, и мы молча смотрим в окно.

— Но дело не в них, — наконец говорит Сэм. — А в вас. В вас и в нем. В Магнусе.

— Знаю, — отвечаю я. — Знаю.

Странно слышать имя Магнуса из его уст.

В этом есть что-то неправильное.

Магнус и Сэм очень разные. Словно сделаны из разного материала. Магнус такой искрящийся, такой подвижный, такой яркий, такой сексуальный. Но капельку зацикленный на себе.® А Сэм такой… прямой и сильный. И великодушный. И добрый. Ты знаешь, что он всегда заступится за тебя, что бы ни случилось.