Брюсов Орден. Ради лучшего будущего (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

– Знаю, – почти машинально подтвердил я. – Только речь в ней шла вовсе не об ангеле…

– Можете в духе времени называть его посланцем Высших Сил – суть дела от этого ничуть не поменяется. Изобретатель дерзнул ему перечить и спрятал Машину в прошлом – с тем, чтобы к нужному моменту родился Антихрист. Сверхчеловек.

– Не понимаю, – мотнул я головой – видимо, слишком резко: боль, о которой последнее время я уже начал было понемногу забывать, тут же напомнила о себе разрывом портативной бомбочки. – Как Машина породит этого вашего Супермена? – несмотря ни на что, продолжил я. – Или это должен быть робот? Терминатор? Ну, искусственный организм, – поспешно пояснил в ответ на недоуменный взгляд собеседника. – Типа голема…

– Что вы, Алексей Дмитриевич, конечно же нет, – отмахнулся Осип Фомич. – Жидовские легенды о големах тут ни при чем. Антихриста родит человеческая женщина от человеческого мужчины. Не совсем обычная, конечно, женщина – и не от первого попавшегося мужчины. Дело в том, сударь мой, что параллельно с тем, как вы, посланцы Ордена, ломаете прошлое, само время меняет вас. В ходе переноса происходит… не знаю точно, как описать это строго научным языком… Орошение, опыление, отравление… Пребывание между потоками перестраивает ваш организм на клеточном уровне, – прозвучало это как-то уж слишком по-современному. В XIX веке уже знали о клетках? Хотя, может, и знали. – Понемногу, почти незаметно. И, судя по всему, не особо предсказуемо. Машина вынуждена действовать методом проб и ошибок. Встречая вас с миссии, она оценивает результат, и если тот ее устраивает – посылает вас снова, для усиления эффекта, а если нет – отбрасывает. Затем полученное закрепляется путем браков с такими же подвергнувшимися воздействию – вы же в курсе, что Орден не поощряет связи своих членов на стороне? Как же: кровь подопытных не должна попусту разбавляться! Дети от таких союзов снова направляются на миссии – и так из поколения в поколение. Как Воронежские конезаводчики вывели орловского рысака – так и Машина готовит приход Антихриста. На вашем месте, Алексей Дмитриевич, я бы только радовался, что на вас эта цепочка зла оборвется!

Умолкнув, генерал остановился и воззрился на меня, явно ожидая реакции на свой рассказ.

– Бред какой-то… – только и смог выговорить я. Слова жандарма казались полнейшим абсурдом, но, что и как на них возразить, я пока не понимал.

– Ну, почему же сразу бред, – пожал плечами Осип Фомич. – Уж точно ничем не хуже той чуши, что льет в уши своих адептов Орден. Общество они, мол, развивают, государство укрепляют, России служат… Как же! Будь так, давно бы русский орел распростер крылья и над Константинополем, и над Веной, и над Лондоном! Не так уж и много нужно для этого в прошлом переиграть… – заметил он почти мечтательно. – Но нет же: вам Александра Сергеевича Пушкина на убой подавай! Лишим гения пары недель жизни – и будет всем счастье! Самим не смешно? Ладно, не станем ссылаться на собственное признание Брюса Ромодановскому – но есть же объективные, неопровержимые факты! Одних посланцев Машина использует многократно, о других забывает после первой же миссии – а то и вовсе не задействует. Факт? Факт. Причем, от поведения посланца на миссии выбор Машины очевидным образом не зависит. Далее. Способности Столпа передаются по наследству – это еще один факт. Сын или дочь двоих родителей-Столпов почти наверняка тоже окажутся таковыми. Если Столп – только один из родителей, тут уже возможны варианты…

– Мои папа и мама – оба были обычными людьми, – сухо заметил я.

– Иногда способности проявляются через поколение или два – отсюда, вероятно, рождение Столпов в обычных семьях. Либо их родителей попросту вовремя не выявили и не окольцевали ни Орден, ни Легион. Как моего отца, например… Да вы, сударь мой, были с ним знакомы! – улыбнулся внезапно генерал – будто бы не слишком веселой улыбкой.

– В самом деле? – недоуменно нахмурился я. – Что-то не припомню на своем жизненном пути на одного Фомы…

– Зато наверняка помните некоего Томаша. Если по-русски – как раз Фому. Что ж, раз уж об этом зашла речь, позвольте еще раз представиться: генерал-майор Осип Фомич Ковальский – к вашим услугам!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

* * *

– А ведь я вам, Алексей Дмитриевич, даже благодарен, – с кривоватой усмешкой заявил жандарм. – Ваш рассказ расставил последние точки над «i». То, что Машина не смогла предсказать появление на сцене миссии моего несчастного отца, да еще и дважды не смогла, и послужило для меня окончательным доказательством его былых способностей. Угасших в детстве, но все же оставивших свой след. Как вы, вероятно, знаете, Столпы приподняты над потоком времени – и поэтому Машине плохо удается их просчитать…

– Мы защищались… – пробормотал я непрошенные – и, вероятно, бессмысленные – оправдания. – И в 1812-м, и в 1837-м…

Тем временем, замедлив шаг, Осип Фомич остановился перед одной из статуй на аллее – изваянием молодой женщины, попирающей ногой мешок с рассыпанными монетами и прижимающей к груди нечто, напоминающее лавровый венок – припорошивший скульптуру снежок не позволял определить предмет в ее руке с уверенностью.

– Немезида, греческая богиня возмездия, – задумчиво кивнул на нее генерал. – А ведь это, пожалуй, символично… При всей однозначности моих чувств к Ордену, в данном конкретном случае мне не в чем вас упрекнуть, – к немалому моему удивлению заявил он затем. – Вы и в самом деле защищались. Кстати, в течение нескольких лет я и сам мечтал поквитаться с дорогим папашей. Открывшиеся у меня способности он именовал не иначе, как печатью сатаны. Дошло до того, что отец решил утопить меня в Неве! И не просто решил… На мое счастье, вмешался Легион. Лет до десяти я вынашивал планы жестокой мести, а потом, благодаря вам с напарницей, все устроилось само собой. Собственно, не появись вы, отец бы все равно умер в 1837-м, просто чуть позже…

Жандарм еще продолжал что-то говорить, но я уже его не слушал – новость о родстве Осипа Фомича с моим злым гением Ковальским вдруг затмилась иной, куда более актуальной. Ноги у меня внезапно похолодели, лицо обдало жаром, живот подвело, сердце замерло… Как я уже как-то упоминал, прочувствовав раз, подобное уже ни с чем не спутать!

Еще миг, и Летний сад, включая разоткровенничавшегося генерала, пришел в движение, завертелся вихрем – и меня выдернуло из чужого потока времени, словно утопающего из черного омута.

Глава 26

г.Санкт-Петербург, август 20** года

Текущий поток времени

Вот теперь в Летнем саду было под стать его названию – зелено и знойно, несмотря на подступавшие сумерки. Даже мраморной Немезиде, похоже, стало жарковато – богиня аж платье с плеч приспустила, обнажив куда больше, чем требуют приличия что XIX, что XXI века. Может, конечно, она и зимой так стояла, да под снегом я не разглядел…

Оторвав взгляд от равнодушной статуи, я принялся торопливо расстегивать теплую шинель. По мере того, как мои пальцы едва ли не «на автомате» скакали по орленым пуговицам, мозг изо всех сил пытался сосредоточиться на новой реальности – но там, где он мог ожидать ее найти, зияла лишь черная пустота. Я отлично помнил, как отправился на миссию, что видел и делал в 1837-м и в 1881-м, уже привычно ощущал границу, установленную недавним Скачком, но за ней, за этой границей, не было ничего, никакой новой версии бытия!

Судорожно сдернув с руки перчатку, я даже проверил, не исчезло ли с пальца кольцо – уж очень ощущения были похожи на пробуждение утром очередной роковой пятницы в бытность мою до знакомства с Орденом. Облегченно выдохнул: нет, ободок сидел как влитой. Но, может, рано радоваться? Может, кольцо сломалось? Если, как утверждал Осип Фомич, Машина уничтожена – должны были перестать работать и цацки на пальцах? Или как?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так, стоп. Если бы Машины не стало – как бы тогда меня перенесло сюда? И куда это «сюда» – кстати? До сих пор я почему-то не сомневался, что вернулся в свое родное время, но что, если это не так? Летний сад, как я успел убедиться, он и в далеком 1881 году – Летний сад. Что уж говорить о каком-нибудь там 1917-м или, скажем, 2000-м?