Каменный леопард (ЛП) - Форбс Колин

Не столько характер угрозы, сколько небрежность, с которой Ванек сделал это, сильно напугали владельца BMW. Чех уехал в том же направлении — в сторону от шоссе. Пять минут спустя посреди леса, убежденный, что он выехал за пределы досягаемости полицейских патрулей, Ванек остановил машину, чтобы свериться с дорожной картой, купленной в аэропорту Страсбурга, по которой он и Лански вели в Саверн. Он обнаружил, что теперь может снова добраться до Саверна другим путем, держась севернее канала и шоссе, пока почти не доберется до города. «Ты лучше отдай мне документы на машину», — сказал он. — О таких вещах заботится шофер. Человек, который сказал Ванеку, что едет обратно в Мец, не упомянув, что он банкир, передал документы.

— Я оставлю тебя здесь связанным веревкой. Ванек похлопал себя по карману, указывая на веревку. — Через час я позвоню в полицию Саверна и скажу, где вас найти. Я грабитель и не хочу, чтобы вы умерли от холода. Выйдя из машины со своим пленным, он застрелил его на обочине и спрятал тело за кустами.

Вернувшись к «БМВ», он поехал окольным путем в сторону Саверна.

Буассо приложил все свое обаяние и силу убеждения, но не произвел впечатления на решение Аннет Дево. Да, она отправится в Париж и встретится с префектом полиции, если это будет так важно, и здесь Буассо уловил некоторое волнение по поводу этой перспективы. Возможно, ее близость к смерти заставила ее подумать, что она хотела бы еще раз увидеть столицу. Но нет, она не полетела бы туда на самолете, даже если бы ей заплатили миллион франков. И нет, она не поедет туда по дороге; автомобильное путешествие сделало ее больной. Она поедет в Париж только на поезде.

Из штаб-квартиры полиции в Саверне, куда они пригнали ее на машине — и достаточно было вождения, о чем она яростно сообщила им, — Буассо неоднократно звонил Марку Греллю, сообщая о последних успехах или их отсутствии. И именно Грелль принял решение привезти ее в столицу на поезде. — Но вы должны принять самые строгие меры предосторожности, — предупредил он Буассо. — Не забывай, что трое свидетелей уже убиты, и Аннет Дево тоже чуть не схватили. Должны быть приняты особые меры, поскольку по крайней мере один убийца все еще на свободе. После разговора с Буассо префект лично позвонил в Страсбург, чтобы приложить все свои полномочия для проведения операции. Если все будут сотрудничать, Аннет Дево благополучно будет в Париже к девяти вечера, чуть более чем за двенадцать часов до того, как Ги Флориан должен был вылететь в Россию.

Полицейское управление в Саверне было отмечено на карте, которую носил Ванек, поэтому, добравшись до города, он без труда нашел туда дорогу. Все еще в шоферской кепке, он сидел прямо за рулем «БМВ» и медленно ехал по улице, словно выискивая, где бы припарковаться. Четыре патрульные машины были припаркованы нос к хвосту возле станции, а полицейские в форме прохаживались взад и вперед, охраняя здание. Один из них взглянул на БМВ, а затем отвернулся; как Ванек однажды сказал Бруннеру, на капиталистическом Западе полиция уважает богатство, и нет ничего более богатого, чем BMW с шофером.

У Ванека была и другая причина для уверенности: во время разговора с убитым им позже банкиром он выудил информацию, что француз едет в Мец, а значит, должно пройти не менее двух часов, прежде чем кто-нибудь начнет беспокоиться о его неприезде. Пока он ехал дальше, Ванек убедился, что они держат мадам Дево под охраной в полицейском управлении, что вскоре им придется отвезти ее куда-нибудь еще — возможно, обратно к ней домой на Ферму Дровосека. Выехав на переулок, он развернул машину, чтобы побыстрее уехать, положил монету в счетчик парковки и пошел обратно в ближайший бар, откуда мог наблюдать за полицейским участком.

Операция безопасности по защите жизни Аннет Дево была организована Буассо из полицейского участка Саверна. По телефону и с полным авторитетом Грелля за спиной — «Это касается безопасности президента Французской Республики» — Буассо отдал поток точных инструкций. Перед отъездом из Страсбурга трансъевропейского экспресса Stanislas в Париж в 17:14 к поезду был прицеплен специальный вагон сразу за паровозом. На окна были наклеены наклейки, свидетельствующие о том, что этот вагон резервный. Через минуту после того, как экспресс должен был уйти, барьеры для билетов были закрыты, и жандармы, ранее спрятавшиеся в камере хранения, вошли в опломбированный вагон с автоматами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Экспресс находился в пяти минутах от Саверна, мимо которого он обычно пролетал на большой скорости, когда жандармы вышли из опечатанного вагона и двинулись по всей длине поезда, закрыв все оконные жалюзи. «Авария», — громким голосом объяснил начальник отряда пассажиру вагона-ресторана, который имел неосторожность спросить, что, черт возьми, происходит. «Мы получили предупреждение о террористической активности…»

Станислас терял скорость по мере приближения к станции Саверн, которая была оцеплена местной полицией, и из Страсбурга ворвались дополнительные люди. Когда экспресс подъехал к станции, атмосфера была жуткой. Чтобы остановить любого, кто может поднять жалюзи на экспрессе TEE, достаточно нажать кнопку — батареи фонарей, установленных на грузовиках, светились сбоку поезда, когда он останавливался. Любой, кто выглянул бы, был бы ослеплен ярким светом. В приемной Буассо сидел с г-жой Дево, закутанной в старомодное меховое пальто, которая, несмотря на всю суету, сохраняла спокойствие и самообладание. — Правда ли, что у меня будет целый вагон? — спросила она. Буассо заверил ее, что это правда. Он лично проводил ее до кареты, заставив надеть темные очки — отчасти для маскировки, отчасти для защиты от яркого света. Пока она шла по коридору к своему купе, поезд тоже тронулся.

Неподалеку от станции, вне поля зрения колонны припаркованных патрульных машин, у шофера BMW возникла небольшая проблема с двигателем. С поднятым капотом он склонился над двигателем, проверяя проводку. Экспресс только тронулся, когда он разобрался с проблемой, закрыл капот и снова сел за руль. Он помчался на большой скорости, разогнавшись в темноте, как только оставил позади Саверна, направляясь в аэропорт Страсбурга, откуда часто летают самолеты Air Inter в Париж.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В Париже Марк Грелль полагал, что узнал, как список трех свидетелей Ласалля был передан обратно в Москву. По мере развития событий, когда поступала информация, свидетельствующая о том, что советский коммандос уничтожает тех самых людей, имена которых были в списке Ласалля, префект понял, что совпадение слишком велико. Кто-то в Париже, кроме него самого, видел этот список и затем приказал передать его в Россию. Затем советский коммандос был отправлен на запад.

Он начал свое тайное расследование в Министерстве внутренних дел, проследив путь, по которому следовала его записка, содержащая список. Грелль, разумеется, отправил свою записку Роджеру Данчину курьером поздно утром во вторник, 14 декабря. Франсуа Мерлен, помощник министра, которому нравился префект, оказался полезным. — В последнее время мы ничего не слышали от Хьюгона о нашем трубопроводе в Коль Ласаль, — объяснил Грелль, — поэтому я еще раз проверяю безопасность наших договоренностей…: весь Париж знал причудливую привычку Грелля лично вникать в детали.

Копии сообщений Гюгона были доступны очень узкому кругу: самому Греллю, Буассо, министру и его помощнику Мерлену. Вынужденный просмотреть файлы, Мерлин сказал Греллю, что конфиденциальная записка, содержащая имена и адреса трех свидетелей, прибыла на площадь Бово незадолго до полудня во вторник, 14 декабря. — Я был в офисе, когда он это читал, — заметил Мерлин. Через несколько минут прибыл посол Ворин, чтобы поговорить с министром наедине, прежде чем отправиться в Елисейский дворец. К тому времени мой шеф уже разобрался с меморандумом…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Разобрался с этим?»

— Он немедленно отправил копию вашего меморандума в офис президента. Я сам снял его и передал курьеру, который как раз уезжал в Елисейский дворец. По пути вниз я встретил посла Ворина, который только что прибыл и ждал Данчина. Елисейский дворец, конечно, видит все, что касается полковника Лассаля, — объяснил Мерлин.