Безмолвные узницы - Илана Касой

вниз и вернулась в спальню. Пока Грегорио похрапывал в глубоком сне, я сняла с него одежду. Это оказалось непросто – тело обмякло и было неподатливым, а я в тот момент действовала не самыми мягкими методами. Стаскивая с него трусы, я подумала, что не стоит прибегать к кастрации несчастного: резать особо нечего.

Место для установки первой камеры я выбирала тщательно и остановилась на точке поверх телевизора в спальне, который крепился к стене на кронштейне. Там ее не заметишь, а я получу панорамный вид на комнату сверху донизу. Еще дважды я обошла весь дом, пытаясь найти, куда он мог девать тела. Ну не в кабинет же? Не мог он подниматься и спускаться по этой крутой лестнице с трупами.

Выйдя через дверь кухни, я осмотрела заднюю часть дома, после чего вернулась в гараж. В стене напротив катафалка обнаружила маленькую, совершенно неприметную и незапертую дверцу. За ней было темно. Я пошарила по стене, пока не нашла выключатель. Когда зажегся свет, у меня перехватило дыхание: комната представляла собой точную копию секционной, в которой проводятся вскрытия. Стальная каталка на колесах, водяные шланги, раковины, алюминиевые ведра, аптечный шкафчик, стол для инструментов. Стены внутри облицованы белой плиткой, местами уже лишенной затирки. Несмотря на это, здесь было безупречно чисто и витал запах хлорки.

В одном углу на деревянном столике стояло зеркало в старинной раме, перед ним – кресло. Несколько светильников вокруг придавали этой зоне сходство с элитной гардеробной. На ближайшей стене – вешалка с несколькими фартуками (все с логотипом «Вечный мир») и двумя рабочими куртками с названием похоронного бюро, вышитым на карманах. На столе лежали всевозможные принадлежности для макияжа, коробки с влажными косметическими салфетками, кисти всех размеров, кремы и клеи. Все очень хорошо организовано.

Открыв верхний ящик, я нашла накладные усы, аккуратно разложенные по размеру. Во втором – очки в разных оправах, некоторые с цветными стеклами. На другой стене с крючков свисали всевозможные парики: брюнеты, облысевшие, с прямыми волосами, собранными в хвостик. Похоже на киностудию, в самом деле. Чем глубже я влезала в это расследование, тем больше убеждалась, что мир сошел с ума и что человек – создание безграничное. Грегорио был человеком с тысячью лиц.

Вторую камеру я, разумеется, разместила в этом помещении. Нашла идеальный угол, установив ее между бутылочками с лекарствами в аптечке со стеклянными дверцами, как в старомодных аптеках. Закончив установку, я засняла все на мобильник. На случай, если камеры сломаются, у меня, по крайней мере, будет хоть какая-то запись этого абсолютно странного места.

Я вернулась в комнату Грегорио и убедилась, что он по-прежнему спит. Вытащила из кармана его пиджака Айфон, воспользовалась его большим пальцем, чтобы разблокировать телефон, сменила пароль и сунула в свой блейзер. Еще разок прогулялась по дому в поисках ценных вещей. В кабинете наверху забрала ноутбук. После того как я все скопирую и очищу систему, его продажа принесет мне достаточно денег, чтобы компенсировать расходы на камеры. В честь праздника я выбрала лучшее вино из всего разнообразия хранившегося в винном погребе мудака и положила бутылку себе в сумку.

Тогда-то меня и осенило: подонок, живущий совершенно не по средствам врача института судебной медицины, наверняка хранит деньги, полученные в аферах, где-то в доме. Я обыскала комнату. Отодвинула книги с полок и огляделась. Никаких признаков сейфа. Заглянула за картины, открыла все ящики, воспользовавшись связкой ключей, добытой в его кармане. Ничего. Посмотрела, не выглядят ли ящики снаружи больше, чем изнутри. Открывала банку за банкой на кухне – но все-таки я не в кино, и ничего, кроме продуктов, не нашла.

Усевшись на мягкий диван, я задумалась. Разумеется, он не подавал налоговую декларацию и не мог хранить деньги на банковском счете. Где же тогда? Измученная, я вперила взгляд в пол. Деревянные доски, поверх – безупречно разложенные коврики. Вот, значит, как. Я поднимала коврики один за другим, тщательно исследуя половицы, пока не отыскала неровность на полу. Схватив кухонный нож, я присела и попыталась поднять доску. Вторая попытка оказалась успешной. Хорошие деньги в долларах и евро, и все это – мне. Хотелось бы мне посмотреть, как он подаст жалобу в полицию и задекларирует деньги из тайника.

Даже забрав все, я не истратила всю свою злость. Ладно, я не стала наказывать этого ублюдка, но желание поиметь его никуда не делось. В гостиной я расшвыривала книги на пол, рвала страницы и разбивала безделушки. Сняв ботинок, я поскребла каблуком чудесный плоский экран телевизора, словно царапая мелом по доске. Этот сукин сын не заслуживал удовольствия сидеть на диване и развлекаться программами Smart TV.

Когда дом был достаточно потрепан, я открыла дверь гаража и уехала на красивой «Тойоте» Грегорио. Проехала несколько кварталов до входа в публичный дом на Муниз-де-Соуза, один из самых популярных в городе, где неподалеку меня уже ждал Uber. Я бросила «Тойоту», положив ключ на водительское сиденье, чтобы облегчить жизнь преступникам.

Дома я не могла сомкнуть глаз. Не терпелось увидеть реакцию Грегорио, когда он проснется. На нёбе я почувствовала взрывы сверхновых – восхитительный вкус мести.

24

Жанета стоит, опершись на раковину в ванной, и смотрит на тест на беременность, словно ожидая, когда на ее шею опустится гильотина. По затылку стекает капля пота, она опускает голову, скрывается от своего зеркального отражения, мысленно снова и снова отсчитывает свой менструальный цикл: задержка. Несомненно, задержка. Этого не может быть, ее тело работало как швейцарские часы. За месяц до этого было кровотечение, пусть и слабое, так что она по этому поводу даже не заморачивалась. В этом месяце – ничего. Ни капли.

Первая тошнота пришла после вспышки Брандао, когда он состриг ее волосы. В дни, последовавшие за этим унижением, она была настолько оглушена, что совершенно забыла принять противозачаточное средство. Забыла она и молиться. Теперь, возможно, придется расплачиваться за это. Кто заставил тебя быть столь неосторожной? Сосчитай до пяти, вдохни. Сосчитай до пяти, выдохни. Ты должна знать правду – выхода нет. Дрожащими руками она распаковывает тест и садится на унитаз, зажмурив глаза и выполняя процедуру, описанную на листке-вкладыше. Менее через три минуты она узнает свою судьбу. Ждет, сконцентрировавшись на маленьких окошках теста: начинает проявляться первая линия, доказывая, что штука работает. Тик, так, тик, так… да, нет, да, нет… Медленно, но неотвратимо проявляется линия во втором окошке: сначала тусклая, но через минуту она сияет, как маяк посреди моря.