Предательство. Последние дни 2011 года - Сергей Царев

— Выдвигайся, — уверенно предложила Татьяна Александровна и обняла супруга. — Мы с Наташей с тобой всегда. А есть люди, которые тебя поддерживают?

— Ядро есть, а дальше — как сработаем.

Людей, желающих поддержать, оказалось много, и их число увеличивалось. Неожиданно на мобильный телефон позвонил Андрей, начальник небольшого подразделения из министерства, с которым Сергей Георгиевич поддерживал приятельские отношения.

— Сергей Георгиевич, говорить можете, не отвлекаю?

— Нет, Андрей, могу.

— Я слышал о Вашем решении. Поговорил с Владимиром Викторовичем, проректором по организационной и экономической работе Санкт-Петербургского политехнического университета. Он человек знающий, и к его мнению прислушиваются. Отправьте ему проект Вашей программы и переговорите. Запишите телефоны. Я ему о Вас уже говорил.

Дней через десять, когда программа была готова и отправлена Владимиру Викторовичу, Сергей Георгиевич ранним утром вылетел в Санкт-Петербург. С тех пор как Ленинград был переименован, он не имел возможности посетить город. В политехническом университете Сергей Георгиевич никогда не был, хотя, в молодости, часто в командировках пользовался станцией метро «Политехническая», рядом с которой находился один закрытый научный институт. Близ этой станции располагался университет, найти который не составляло труда.

Владимир Викторович доброжелательно встретил Сергея Георгиевича. Разговор касался общих проблем образования, зарплаты педагогов, ситуации в университете. Владимир Викторович долго не мог понять, с чего это назвал московский ректор агентством по инновационному развитию университета структуру, которая реально была отделом.

— Чтобы меня унизить, — предположил Сергей Георгиевич, — большое название маленького дела. Представляете, я каждый раз объясняю людям, что это значит, и что я не идиот. Ректор думал, что я уйду, а мне стало интересно, сумею ли я раскрутить дело.

— И как?

— С конференциями все удачно сложилось, постоянно стали проводить семинары по органолептике, другие мероприятия. Внебюджетку хорошо подняли. Давал людям раскрыться в конкретном деле, исключая довески в лице руководителей.

— Известная болезнь высшей школы, когда довесков больше, чем творцов, — согласился Владимир Викторович.

Постепенно разговор перешел к программе. Особых замечаний не было, лишь небольшие штрихи, чтобы усилить позиции. Прощаясь, Владимир Викторович подарил свою книгу «Экономика и организация управления вузом». Они вышли в коридор, пошли в направлении главного входа.

— Спасибо за приглашение пообедать, жаль, что не могу его принять и поговорить о разном. Сегодня тяжелый день, все расписано. Рад был познакомиться. Программа у Вас хорошая, и акценты сделаны правильно. Можно было не прилетать, — заключил Владимир Викторович. — И еще. Мой совет. В докладе на комиссии не трогайте вопрос состояния высшей школы — это отнимет время, а оно будет очень ограниченным, и…

— …и они этого не любят, — продолжил Сергей Георгиевич.

— Да, говорите конкретно лишь о проблемах университета.

Они попрощались крепким рукопожатием.

Было прохладно, Сергей Георгиевич собирался отойти от окна, когда заметил собачку, которая спокойно перешла улицу и неожиданно остановилась на противоположной стороне. Ее заинтересовала яма, которую выкопали ремонтники, но только наполовину засыпали, оставив ограждения. Рассмотрев яму, собачка спокойно направилась дальше.

Почему-то Сергей Георгиевич вспомнил день, когда заседала комиссия. Рано утром он спокойно перешел Тверскую улицу, у здания Министерства образования и науки свернул в арку и направился вглубь, в сторону информационного центра, где проходили заседания комиссии. На небольшой площади перед зданием милиционеры разбирались с водителем, который заехал за ограждения. У Сергея Георгиевича было много свободного времени до начала работы комиссии, поэтому он остановился и прислушался к разговору милиционеров с водителем.

— А что мне делать? — вопрошал водитель. — Меня вызвали на комиссию, которую возглавляет Фурсенко. Два круга сделал, ни одного свободного места, все забито.

Так, подумал Сергей Георгиевич, мой коллега, интересно, с какого университета? Милиционеры придерживались своей линии — нельзя и все — убирай машину. Правда, порой возникало ощущение, что они могли смягчить свою позицию, но присутствие постороннего человека в лице Сергея Георгиевича осложняло ситуацию. Быстро поняв это, Сергей Георгиевич направился в здание.

В большом холле кучками стояли претенденты различных вузов. Разговоры велись вяло и сводились лишь к одному — убить время. Сергей Георгиевич почти не говорил. Минут через пятнадцать он увидел водителя, который объяснялся с милиционерами. Успел, подумал Сергей Георгиевич, и ему стало радостно за незнакомого человека.

Комиссия начала работу. Первыми пошли представители МИФИ — Московского инженерно-физического института. После первого же кандидата стала ясна процедура: анкета и две минуты, чтобы изложить свою программу.

Сергея Георгиевича вызвали почти последним. Зал был большим. Огромный овальный стол, в торце сидел Фурсенко, а кандидата усаживали у середины стола. После анкетной справки задали два уточняющих вопроса: о гражданстве и об институте в Тбилиси, в котором работал. Докладывал Сергей Георгиевич четко, построив доклад на актуальных проблемах, путях их решения и источниках финансирования для их решения. Через две минуты и три секунды доклад был завершен. Надо заметить, что Сергей Георгиевич увидел на столе таймер, который запускал, очевидно, секретарь комиссии, который сидел через два человека от него. Точность произвела на присутствующих впечатление.

После нескольких вопросов об организации производственной практики, подготовке кадров преподавателей и организации международного обмена студентов человек, сидящий рядом с Фурсенко, что-то сказал ему, Фурсенко задумался и задал вопрос:

— Вы физик, каким образом оказались в пищевом университете?

Этот вопрос часто задавали Сергею Георгиевичу, поэтому ответ прозвучал без промедления:

— Я занимался разработкой аналитических приборов. Основными заказчиками выступали министерства, отвечающие за оборону, нефтехимию, науку. Но их потребность обычно была ограниченной. С другой стороны, пищевая промышленность нуждалась в сотнях и тысячах подобных приборов, что очень важно для производства аналитических приборов серийными заводами. Например, мы разработали рефрактометр для контроля качества топлива ракет. Военные оплатили разработку и купили четыре прибора, а потребность пищевых предприятий в аналогичных приборах составляла две-три тысячи. При этом требовалась небольшая доработка. В целом, применение приборов в пищевой промышленности затруднялось тем, что пищевые продукты являются наиболее сложными для анализа. Каждый раз приходилось вникать в состав продукта, выяснять влияние компонентов на измерение. Так произошло приобщение к пищевой промышленности, ее проблемам.

— А чем отличались приборы и разработки для военных от общепромышленных? — неожиданно и незамедлительно спросил мужчина с проницательным взглядом, явно имеющий отношение к первому отделу.

— Комплектующими и исполнением, — ответил Сергей Георгиевич.

Для всех присутствующих вопрос и ответ были странными и малопонятными. Но человек, задавший вопрос, был доволен, а Сергей Георгиевич догадался, что вопрос был на засыпку — только человек, который сам непосредственно занимался разработками, мог так коротко и четко определить отличия. Его очень быстро проверили, действительно ли он говорил правду о своем участии в разработках, но никто ничего не заметил.

Сергей Георгиевич продрог, прошел в узкую прихожую, где за маленькой перегородкой стоял чайник, и приготовил себе горячий чай. Тепло согревало руки, потом ощущение тепла распространилось на все тело. Воспоминания растворялись, словно туман в согревающемся воздухе. Оставалась только действительность, в которой предстояло жить и действовать.

Сергей Георгиевич быстро стал набирать текст письма: «Основная проблема отечественного образования — отсутствие лидера, который знает, что нужно современному образованию и как этого достичь. Должен сослаться на интервью главного редактора журнала „Директор школы“ Константина Ушакова, который отметил, что все зависит от того, что будет осуществлять новая избранная в 2012 году власть. В образовании нужен лидер — человек, который четко скажет, что он хочет, выдвинет привлекательную идею, в которой учительство и директора школ крайне нуждаются, и положит на стол свою репутацию. Это поведение политика, а не чиновника.