Букет для будущей вдовы - Вера Русанова

Так, мило беседуя, мы и вернулись на кухню.

- О чем говорили? - спросил мрачный Митрошкин, успевший несмотря на всю мрачность съесть кусок своей пиццы и половину моего.

- О том, - Марина лукаво улыбнулась, - что Женина мама еще, оказывается, не знает о твоем существовании. Что-то ты тормозишь, пора бы уже с будущей тещей и познакомиться.

- Успею, - поднимаясь со стула, он прихватил ещё ломтик колбасы. Теща - не волк, в лес не убежит... Скажи честно, мы тебя не сильно напрягли? Тебе же, наверное еще, Иришке обед готовить нужно?

- Ну и что тут такого? На дежурство мне, слава Богу, только завтра во вторую смену. Сейчас вас провожу, посуду вымою и все спокойно приготовлю.

Последнюю реплику мы расценили как сигнал к отходу. Спешно, но при этом многословно простились, несмотря на все сопротивление, всучили Марине позабытую коробку конфет и ретировались. А уже не улице угрюмый Митрошкин спросил:

- Ну, и как? Все выяснила? Кого сажать будем?

- Сажать никого не будем. Но то что этот паззл из той же картинки абсолютно точно. Во-первых, она достаточно спокойно реагировала и на вопросы о матери, и на вопросы о муже, а когда я спросила про Большакова вдруг напряглась так, что аж губы побелели. Во-вторых, странно, что человек, в студенческие годы любивший ходить по музеям, вдруг вешает на стену какие-то картинки из старого календаря. Пусть даже он пытался угодить теще, или пусть это, наоборот, был протест: мол, самый кич повешу, лишь бы душенька Ольги Григорьевны довольна была, но все равно не складывается!

- Что опять у тебя не складывается? - тяжело вздохнул Леха.

- Да ничего! Он что, по музеям всю свою студенческую юность в одиночестве мотался? Ни разу невесту с собой не взял? Ни разу не показал ей: вот Матисс, вот Сезанн, а вот Ван Гог? Или она просто такая скучная личность, которая ничем не интересуется? Висят на стенке в её же собственной комнате какие-то картинки и пусть себе висят - какая разница, что там намалевано?.. Я понимаю, если бы она определенно сказала: "Да никакой не Ван Гог! С какого бодуна вам это все приснилось?", но она ведь осторожничает: "По-моему, не Ван Гог. Я точно не знаю". Она боится категорически отрицать. Боится, что это будет выглядеть подозрительным.

- Ясно. Тонкости психологии пошли. Зигмунд Фрейд ты наш!

- ... И ожог на её лице. Она показывала мне альбом. На фотографии, где она вместе с Андреем, никакого ожога нет.

- А вот теперь давай и это тоже свяжи с Ван Гогом! Что там у него? Злое желтое солнце? Солнце, дарящее смерть? Или как было в монографии? Ван Гога следует понимать через огонь? Огонь убивающий? Огонь разрушающий? Огонь - ожог!.. Классно все складывается, да? Просто как какие-нибудь паззлы со сто одним далматинцем! Высший класс! Да, Жень?

- А чего ты, собственно, бесишься? - я поднялась с дорожки на заснеженный бетонный бордюр и пошла по нему, балансируя руками. - Я просто говорю то, что есть. В городе убили пятерых человек. В том числе, молоденькую незамужнюю девочку. Молва уже приписала убийства твоей несчастной пропавшей тете. Твоя троюродная сестра что-то знает и чего-то определенно боится. Ты предпочитаешь закрыть глаза и позволить ей трястись дальше. При этом клянешься мне, что свято веришь в её невиновность. Я злая, я, якобы, не верю, а ты добрый и веришь, но почему-то боишься раскопать что-нибудь не то. "Не будите спящую собаку", так? И тебе плевать на то, что она может просто знать убийцу, просто бояться, что станет следующей, шестой жертвой? Может Ольгу Григорьевну тоже убил маньяк? Разве не может такого быть, а? Да, миллион вариантов, но ты из них почему-то упорно выбираешь только один: Маринка и твоя тетя - кровавые преступницы! Выбираешь и сидишь, как та обезьяна, которая ничего не видит, ничего не слышит и ничего никому не скажет.

- Балда, - он коротко сплюнул. - Балда стопроцентная. И иногда не понимаешь таких очевидных вещей, что мне даже становится страшно.

Финал нашего разговора был вполне закономерным. Митрошкин обычно начинал отделываться общими высокопарными фразами, когда чувствовал шаткость своих доводов или не знал, как действовать дальше.

Глава одиннадцатая, в которой я узнаю о странной фразе, прозвучавшей три года назад.

На Леху теперь особенно рассчитывать не приходилось. Моим агентом номер один, сама об этом не подозревая, стала баба Таня. После обеда я вновь прокралась в её комнату и со смиренным выражением лица начала сматывать клубок, скатившийся со стола и размотавшийся едва ли не наполовину. Бабуля, тем временем, сидела на стульчике и перебирала старые письма, вытаскивая из некоторых черно-белые фотографии.

- Баба Таня, - я оперативно домотала клубок почти до самого носка и положила его на кровать рядом с собой, - а вы не знаете, откуда у Марины этот ожог на лице?

- Ожог? - она вздрогнула от неожиданности и удивленно вскинула седенькие редкие брови. - Да, вроде, на работе с ней что-то такое случилось? Несчастный случай был. Давно уже, года три назад.

"Года три назад", - само собой отметилось у меня в голове. - "Три года назад погиб Андрей. Марина волновалась, когда утверждала, что у него не было врагов... Три года... Возможные репродукции Ван Гога у них на стене... Андрей пропадает. Три года спустя начинаются убийства с Ван Гоговской тематикой".

- На работе, говорите? Надо же, странно как... Но неужели никакую пластическую операцию сделать было нельзя? Тем более, Марина сама с медициной связана.

- Ой, да ей не до операций! - баба Таня махнула сухонькой рукой, уронив при этом на пол несколько конвертов. - Когда Андрей-то умер, она совсем с лица спала. Теперь вот мать еще... Да и для кого красоту наводить? Маринка кроме своего Андрюшеньки и мужчин-то вокруг не видит. Так до сих пор и любит его. А сама - хороша. Правда?

Я кивнула, нисколько не покривив душой, и снова приступила к изучению "Поющих в терновнике". Но текст решительно не желал укладываться в голове. Мне думалось о том, что до нашего возвращения в Москву осталась от силы пара дней, о "Едоках картофеля", похожих на мрачных заговорщиков, и ещё о том, что Марина явно подготовилась к нашей встрече, тщательно продумав ответы на некоторые вопросы.

- Баба Таня, а вот скажите, - я закинула ногу на ногу и сцепила руки на колене, - на тех репродукциях точно были подсолнухи или какие-то другие цветы?

Бабуля задумалась, потянулась за очками, словно собиралась что-то рассматривать, но так и не донесла их до лица - остановила руку, сжимая коричневую пластмассовую дужку двумя пальцами.

- Да, подсолнухи! Что ж я, подсолнухов не знаю? У меня всю жизнь огород был, и подсолнечники я непременно высаживала. Потом семечек нажарю полну сковородку, как оставлю в сенях, так из соседних домов пацаны налетят и все разворуют... Подсолнухи-подсолнухи! - Она вдруг мелко хихикнула. - И, главно дело, в вазе! Андрей знатный художник был, видать: нашел тоже хрызантемы! Кто ж подсолнечники в вазу-то ставит?

- Бабуль, а кроватка? На другой картине точно кроватка была нарисована?

- А кто её знает? Тахта, кроватка... Вроде каморки какой-то и у стены - лежак. Но он не с натуры рисовал, нет: на ихнюю комнату совсем не похоже... Ты в зале-то у них была?

- Где? - рассеяно переспросила я.

- В зале! Где кресла полосатая стоит... Девчушка у них, Иришка, раз красками баловалась и всю обивку подчистую испортила. Пришлось перетягивать. Олюшка, помню, смеялась: "Художница растет!" Она ведь не злая была Олюшка, веселая...

Бабуля снова задумалась, положила очки поверх стопки конвертов и скрестила худенькие ножки в щиколотках. Я тихонько встала и вышла из комнаты.

- Ну что? - зловеще поинтересовался Леха, неожиданно выскочивший из ванной и прижавший меня к стене. - Теперь бабу Таню терроризируешь? Какие ещё сногсшибательные версии закопошились в твоей умной голове?

- Во-первых, не понимаю иронии, которую ты вложил в определение "умной", - с достоинством отозвалась я. - Во-вторых, в моей голове копошатся, как правило, не версии, а мысли. И, в-третьих, не надо устраивать мне допросов: я размышляю чисто для себя и никаких действий предпринимать не собираюсь.

- Да ладно тебе, - проговорил он уже почти миролюбиво, - давай лучше спокойно все обсудим. Мне жутко делается, как подумаю, чего ты опять наколбасить можешь. Ну как? Согласна открыть карты?

- А чего ради? Ради того, чтобы ты потешил свое тщеславие и разнес все мои соображения в пух и прах? Это мои личные мысли, пусть они останутся при мне. Мы скоро уедем в Москву, обо всем об этом постепенно забудем...

Леха недовольно мотнул круглой головой: такой вариант его, похоже, не устраивал:

- Жень, подожди, я так понял: ты Маринку виноватой не считаешь?

Интерес к моему мнению мне польстил: я важно кивнула.

- Но тебе кажется, что ей что-то угрожает?

- Это ты по поводу нашего утреннего разговора, что ли?.. Успокойся, я просто так ляпнула. Не думаю, чтоб за ней гонялся ваш Михайловский маньяк. Персонажей на первой картине было пять? Пять человек и убиты. С чего бы вдруг взяться шестому?.. Если тебе так интересно, мне кажется, что она просто что-то знает. Может быть, покрывает кого-нибудь.