Женат на собственной смерти (сборник) - Андрей Дышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он закинул сумку на плечо, спрятал лодку в камышах и, чтобы найти ее потом, вогнал в песок высокий шест. Несмотря на то что эта местность мало отличалась от берегов и зарослей острова, сердце Лагутина наполнилось волнующим чувством свободы и легкости. Нечто похожее он испытывал когда-то в армии в первое увольнение после долгого карантина и курса молодого бойца. Забитый, затурканный уставом и «стариками», Лагутин как тень бродил по городскому парку, наслаждаясь одиночеством и свободой. И воздух казался сладким, и деревья представлялись живыми существами, и люди вокруг излучали доброту и ласку…
Задумавшись о прошлом, Лагутин не заметил, как вышел на грунтовую дорогу. Он свернул налево, как объяснил ему Безымянный, и быстро пошел к поселку, который светился россыпью огней.
Оказавшись на центральной улице, Лагутин даже растерялся от изобилия веселых и хмельных людей. Ему показалось невероятным, что шумная и разгульная цивилизация находится столь близко от его острова. Контраст чувствовался необыкновенно ярко. В каких-нибудь трех или четырех километрах отсюда, в затуманенных просторах озера, в гулкой тишине, словно призраки возвышались острова. И на них в суровом одиночестве жили люди, жили по законам замшелой древности, вырывая у природы ничтожные блага, чтобы продлить свое жалкое существование. А здесь весело светились витрины магазинчиков и киосков, завешенные шторами окна гостиниц и охотничьих приютов, сверкали полированными боками дорогие иномарки и водные мотоциклы на прицепах. Из ресторанов и кафе вырывалась ритмичная музыка, и струились по центральной улице аппетитные запахи жареной дичи и рыбы.
— Молодой человек, вы не подскажете, как пройти на шестнадцатую линию? — обратилась к нему подвыпившая девушка с явным намерением познакомиться.
Лагутин отрицательно покачал головой и быстро скрылся в тени забора. «Совсем одичал! — подумал он. — От людей шарахаюсь!»
Он чувствовал себя здесь чужим. Словно огромный корабль, наполненный богатыми и веселыми людьми, подобрал его в океане. И вот мощные лебедки подняли его на борт и поставили на палубу… Лагутин уже забыл, зачем он здесь. Держась ближе к забору, отгораживающему дачные кварталы от улицы, он медленно шел вперед, пялясь на прохожих.
Постепенно он свыкся с шумной атмосферой курорта и понял, что его камуфлированный костюм и щетина на щеках не привлекают ничьего внимания, разве только девушки поглядывают на него чаще других.
— Ой, девочки, смотрите! — пронзительным голоском воскликнула худенькая блондинка в шортах и красной, на синтепоне куртке, показывая на Лагутина пальцем.
Ее подруги вонзили в Лагутина свои взгляды. Ему пришлось остановиться, так как девушки перегородили ему дорогу. По их лицам он понял, что они пытаются вспомнить, где же его видели.
— А вы артист, да? — предположила круглолицая девушка с прической каре.
«Не хватало, чтобы они узнали во мне робинзона!» — подумал Лагутин и, с сожалением разведя руками, отрицательно покачал головой.
— Увы! Я всего лишь охранник с автостоянки.
— Опять тебе, Вика, артист померещился! — проворчала третья девушка со злым смуглым личиком. — Замуж, наверное, пора!
— Но там точно был Затевахин! — не сдавалась Вика. — И нос и уши его… Давай поспорим и вернемся!
— Где же я вас видела? — не сводя восторженных глаз с лица Лагутина, произнесла блондинка, которая узнала его первой. — Сейчас вспомню… А вы случайно не Костолевский? Нет?.. А может быть, Певцов?.. На кого же вы похожи?
— На Толоконникова, — ответил Лагутин и поспешил смешаться с толпой.
«Пора затариваться и сматываться! Не то узнают и начнут брать автографы», — подумал он и, не поднимая лица, стал исподлобья смотреть по сторонам в поисках продуктового магазина. Его внимание привлекла ярко освещенная «стекляшка», небольшая витрина которой впечатляла разнообразием продуктов. Там он закупил все, что заказал ему Безымянный, и, отягощенный сумкой с раздутыми боками, пошел на заправочную станцию. Пацаны, подрабатывающие на обслуживании клиентов, раздобыли для него старую, но еще вполне пригодную канистру и наполнили ее самым дешевым бензином.
Оставалось еще немного денег, и Лагутин, едва переставляя ноги под тяжестью ноши, остановился передохнуть на открытой терраске пивного бара. Он постыдился своего дремучего вида и не стал заходить в душный и прокуренный зал, наполненный голосами и музыкой. Официант тем не менее проявил готовность обслужить его и на терраске. Ожидая заказанный бокал холодного пива, Лагутин глотал слюни и с нетерпением поглядывал на дверь, ведущую в зал.
И тут сердце его обмерло. «Так вот о каком Затевахине говорили девчонки!» — подумал он, глядя через дверной проем в зал. На маленькой сцене за клавиатурой синтезатора сидел плешивый низкорослый музыкант, а над ним, покачиваясь и тыча пальцем в нотную тетрадь, склонился Бревин. «Робинзон» был хоть и небрит, но одет цивильно, в просторный спортивный костюм с яркой голубой полосой на груди.
— Эта песня посвящается нашему гостю из Москвы Саше, — объявил в микрофон музыкант и надрывно, с искусственной хрипотцой запел что-то пронзительное и тоскливое про братву.
«Гость из Москвы», покачивая плечами, спустился со сцены и сел за столик, заставленный пивными кружками. Сидящая напротив него девица с несвежим лицом оперлась подбородком на кулак и глубоко затянулась сигаретой. Она слушала песню, смотрела на Бревина, и ее глаза наполнялись слезами. Время от времени она вздыхала, прикусывала губы и, пытаясь сказать нечто задушевное, с широким замахом ударяла себя ладонью по груди. Локоть ее, будучи единственной точкой опоры, срывался, и отяжеленная хмелем голова девушки ударялась о стол. Казалось, что она кланяется Бревину в пояс да все время почему-то задевает лбом край стола.
«Вот это «Робинзонада»! — подумал Лагутин и даже присвистнул. — Это что ж получается? Вместо того чтобы шишки лузгать на острове, он здесь под музыку пивом давится!»
Он стал вспоминать, не было ли сообщения о выходе Бревина из игры? Да нет, ничего подобного Лагутин не слышал. Сошли с дистанции только Павлов и Лена. А пропустить столь важное сообщение о Бревине Лагутин никак не мог — радиостанция ведь всегда при нем. Значит, Бревин тайно переправился на берег и теперь вовсю радуется жизни?
«Вот же сволочь! — с ненавистью подумал Лагутин. — Я, как дурак, на острове дичаю, а эта гадина как сыр в масле катается! Он же наверняка и ночует где-то здесь, с лярвами в постели!»
Лагутину стало так обидно, что он даже не допил пиво и поставил бокал на перила с фигурными балясинами. «Может, все давно перебрались жить на берег? — подумал он. — И лишь к сеансу связи возвращаются на острова? Этак я никогда победы не дождусь! В этом поселке можно припеваючи жить хоть до Нового года, хоть до Первого мая…»
С испорченным настроением Лагутин возвращался к озеру. Когда он сошел с грунтовки в камыши, уже совсем стемнело, но лодку он нашел без труда. Погрузив в нее канистру и сумку, Лагутин едва нашел место для себя. Пришлось стоять на коленях, балансируя, чтобы не свалиться за борт.
«Домой!» — без особой радости, но все же с некоторым облегчением подумал Лагутин, отчаливая от берега.
Глава 24. Резать кабанчика
— У меня такое ощущение, что ты темнишь, фраерок…
Безымянный сидел на стволе поваленного дерева и маленькими глотками пил горячий чифирь. Остатки его зубов плохо справлялись с кусочком рафинада, и сахар приходилось размачивать.
Солнце уже поднялось над озером, но его лучи увязали в густом тумане, а потому было еще прохладно и сыро.
— Почему я темню? — осторожно, чтобы не обидеть, спросил Лагутин.
— А почему вчера сказал, что шансов на победу у тебя мало?
— Да я вообще по натуре пессимист! — попытался отшутиться Лагутин и прикусил язык: надо же, едва не проболтался про Бревина!
Безымянный отставил кружку, бережно положил с ней рядом липкий, обгрызенный со всех сторон кусочек сахара и выхватил из-за пояса тесак. Не успел Лагутин догадаться, что сейчас будет, как уголовник кинулся на него, повалил на землю и, приставив к его горлу лезвие, на высокой ноте закричал:
— Ты, падла, меня не зли!! Ты за свой базар ответь!! Я тебе сейчас голову на хрен отрежу и на елку посажу!! Замочу гниду!! На куски порублю и рыбе скормлю!!
Успокоившись столь же внезапно, как и вспылив, Безымянный поднялся на ноги, вытер о брюки выпачканный в глине тесак и сунул его за пояс.
— Чтоб ты быстрее оптимистом стал, — произнес он, — начнем разгонять твоих конкурентов. Мне тоже ждать надоело. У меня деньги на исходе. Собирайся, поплывем к соседу в гости.
— К какому соседу? — насторожился Лагутин.
— Ты ж говорил, что на том острове (он кивнул головой на восходящее солнце) «нового русского» поселили.
