Хризантема - Джоан Барк

В целом вечер прошел без сучка без задоринки, однако в конце застолья матушка Имаи все-таки не выдержала и задала главный вопрос, который ее волновал:

— Фумико-сан, это правда, что вы ждете ребенка от моего сына?

— Да, — ответила Фумико, опустив глаза. Потом взяла Хидео за руку и добавила: — Он должен родиться в июне.

— В июне? — Матушка Имаи вдруг помрачнела. — В этом году… А что, если будет девочка? Ей всю жизнь потом придется расплачиваться, она же никогда не найдет мужа!

— О, не беспокойтесь! У меня мальчик, я точно знаю.

— Что? Как вы можете знать?

Лицо Фумико выражало абсолютную уверенность.

— Разве вы сами не чувствовали, кто родится, когда ждали Хидео? Вспомните!

Матушка Имаи озадаченно моргнула.

— Ну… — протянула она, — вообще-то да. Мне и в голову не приходило, что может быть девочка. — Она с сомнением покачала головой. — Но, может быть, я просто очень хотела мальчика… как и вы сейчас.

— Нет, не думаю, — покачала головой Фумико. — Дело не в том, что я выдаю желаемое за действительное. Мне кажется, что женщины, созданные для материнства, всегда все знают про своих детей. — Она выразительно положила руку на грудь, выпиравшую из-под кимоно.

— Вот как? — задумчиво проговорила матушка Имаи, невольно выпрямляясь и бросая украдкой взгляд на собственный немаленький бюст.

— О да! Я совершенно уверена, — кивнула Фумико, наклоняясь над столом, чтобы подлить хозяйке чаю. — Сразу вспоминаю фильм, который показывали по телевизору несколько месяцев назад, про жизнь в горной деревушке в эпоху Эдо. Там одна женщина с большой грудью родила младенца, и ее соседка тоже, только чуть позже. Соседка вскоре умерла, и ее ребенок, мальчик, остался без молока. Вдовец в отчаянии понес ребенка к той первой женщине с ребенком, и она охотно согласилась выкормить и второго, потому что у нее было много молока. Мальчик вырос здоровым, сильным и храбрым, стал настоящим воином и спас деревню от бандитов…

— О да! — Матушка Имаи взвизгнула от восторга. — Я тоже смотрела эту картину! Там была еще такая хорошенькая актриса в роли кормилицы. Конечно! Если бы у нее не хватило молока, кто бы спас тогда крестьян? Да, конечно, я видела! — Она расплылась в улыбке, охваченная воспоминаниями. — Вы знаете, у меня тоже было так много молока, когда родился Хидео! Вполне могла бы выкормить еще кого-нибудь. Маа! А мой малыш был такой жадный, его едва удалось отлучить от груди…

— Правда? — подняла брови Фумико, с хитрецой взглянув на Хидео.

Он пропустил ее взгляд, потому что в этот момент подливал себе виски. Молодой человек был в высшей степени доволен собой. Все шло так хорошо, как если бы Фумико уже лежала в постели в его спальне наверху.

— Твое здоровье, Тиби-тян! Без тебя я бы вряд ли разгребла этот сумасшедший завал.

— И твое, Сати-тян! Я пережила последние недели только благодаря тебе.

Подруги со звоном сдвинули бокалы шампанского и выпили, думая об успешном окончании года. Праздничная гонка закончилась, бухгалтерия приведена в порядок, жалованье выплачено. Заказы доставлены клиентам, а счета разложены по конвертам, готовые к рассылке в первый рабочий день после новогодних каникул.

Сатико не лукавила: без Мисако она и в самом деле едва ли справилась бы. Зная, что все бумажные дела находятся в надежных руках, она могла лучше сосредоточиться на своей непосредственной работе и общении с клиентами, как правило, требовательными и капризными. Останься хоть один из них неудовлетворенным, об этом мигом стало бы известно, что пахло разорением.

Они сидели в одном из любимых французских ресторанов Сатико в стильном районе Роппонги. Донельзя довольная своими успехами, хозяйка ателье решила доставить удовольствие новой секретарше. Вручила в офисе пухлый конверт с жалованьем и пригласила «отпраздновать… на мой лад».

Официант с поклоном подал первое блюдо — грибное суфле. Сатико передала свои комплименты шеф-повару. Мисако попробовала суфле впервые в жизни и была в восторге.

— Восхитительно! — вздохнула она.

— Очень рада, что тебе нравится, — улыбнулась подруга. — Это специальный обед в твою честь, в знак моей благодарности.

Мисако взглянула на нее с обожанием.

— Что ты, Сатико, мне даже неудобно… Я тебя должна благодарить, а не ты. Что бы со мной стало без этой работы? Ты помогла мне забыть о… ну, ты понимаешь.

— Все образуется, Тиби-тян, не переживай. — Сатико отложила вилку и дотронулась до руки подруги.

— Я знаю, — кивнула Мисако. — Мне уже лучше.

Тут она несколько погрешила против истины, потому что время от времени ощущала затылком какие-то малоприятные вибрации. Когда официант принес второе блюдо, филе палтуса с лимоном и гарниром из картофеля, лука-порея и фасоли в масле, заставив Сатико замурлыкать от удовольствия, ощущение возобновилось. Мисако знала, что оно означало чей-то пристальный взгляд.

Внезапно к столику подошла яркая красотка с густо накрашенным лицом в кружевном испанском платье с мантильей. Густые черные волосы, зачесанные вверх, удерживались огромным серебряным гребнем. Однако едва незнакомка произнесла первые слова, Мисако поняла, что перед ней вовсе не женщина, а знаменитый трансвестит, исполнявший главным образом французский шансон. Его выступления без конца крутили по телевизору, и госпожа Имаи не пропускала ни единого.

Сатико, привстав, чмокнула артиста в щеку и пригласила к себе за столик.

— Разве только на минутку, — проворковал он со сладкой улыбкой, обмахиваясь кружевным веером. — На самом деле я хотела лишь поздороваться и поблагодарить за новое платье. Оно просто прелесть… — Веер продолжал мелькать, но густо подведенные глаза не отрываясь следили за Мисако.

Сатико представила их друг другу, последовали обычные вежливые слова и поклоны, потом разговор вдруг пошел по-французски. Мисако чувствовала себя немного неловко, но была невольно очарована изящными взмахами веера, движениями роскошных фальшивых ресниц и музыкальным потоком незнакомой экзотической речи. Наконец, рассмеявшись раскатистым грудным смехом, испанская красотка снова обменялась с Сатико поцелуями и поплыла, шурша кружевным подолом, к своему столику, где ее дожидался невзрачный мужчина хрупкого сложения, не забыв, однако, напоследок обернуться и, щелчком закрыв веер, взглянуть на Мисако с многозначительной улыбкой.

— Очень приятно было познакомиться, Мисако-сан… Уверена, мы еще увидимся.

Последние слова, брошенные через плечо, заставили Мисако передернуться.

— Один из лучших моих клиентов, — объяснила Сатико, возвращаясь к еде. — У меня вечно проблемы с его здоровенным кадыком, приходится то шарфом прикрывать, то как-нибудь еще… На этот раз — стоячий воротничок из черных кружев. Неплохо смотрится, правда? Бедняга… Ну как мечтать о женской красоте с таким голосищем и огромными ногами?

Мисако не поддержала смеха подруги.

— Почему он так на меня смотрел? — подозрительно спросила она. — О чем вы говорили по-французски?

— Он интересовался, не любовницы ли мы, — объяснила Сатико, прожевывая рыбу. Мисако ахнула, прикрыв рот рукой. — Я сказала, что ты моя секретарша, вот и все. — Подруга хихикнула. — Похоже, он не поверил.

Мисако, красная как свекла, молча смотрела в тарелку. Подружка, глянув на нее, рассмеялась еще громче.

— Да не будь ты такой серьезной, Тиби! Это же просто смешно.

Мисако, обернувшись, вонзила яростный взгляд в спину испанки.

Сатико продолжала хохотать:

— А он и вправду хорош. Красотка хоть куда… Скажешь, нет?

— Разве что в качестве манекена, — сердито буркнула Мисако.

Сатико подозвала официанта и послала артисту на столик бутылку шампанского. Расплатившись по счету, подруги встали и направились к выходу.

— Merci, Сатико-сан, merci! — донесся грудной голос. — Приятной вам ночи!

Последняя фраза сопровождалась взрывом смеха. Мисако снова почувствовала, что краснеет. Сатико обняла ее за талию и подтолкнула к двери, другой рукой прощально махнув певцу.

— Полагаю, — вдруг хихикнула Мисако, выйдя на улицу, — что твой учительский гонорар сегодня сильно прибавился.

Идя пешком три квартала до следующего «образовательного учреждения», подруги беспрерывно хохотали, возбужденные от выпитого шампанского. Заведение носило название «Газовый свет» и представляло собой музыкальный бар, принадлежавший американской чете. Его постоянными посетителями были американцы, тосковавшие по родине, а также и японцы, которые отправлялись туда как в мини-путешествие по Штатам. Все в этом месте и в самом деле казалось странным и незнакомым. В зале толпились люди с чудными бумажными колпаками на головах, и каждый, стоял он или сидел, держал в руке стакан с выпивкой.