Твои верные друзья - Борис Рябинин

В Чусовском заводе наше путешествие закончилось. Попрощавшись с красавицей-рекой, доставившей нам столько незабываемых впечатлений, мы нагрузили снаряжение на спины и двинулись пешком к железнодорожной станции.

— А где же Снукки? — хватился кто-то из нас.

Снукки сидела в опустевшей лодке на своем обычном месте и вопросительно-недоуменно смотрела нам вслед. Она так полюбила свое необычайное жилище на воде, так привыкла к этой новой жизни, что не хотела расставаться с ними.

ДОГИ В УНИВЕРМАГЕ

Между тем, в жизни моих четвероногих друзей назревали новые значительные события. Клуб продолжал шире и шире разворачивать работу по использованию собак для нужд городского хозяйства. Вскоре это близко коснулось моего Джери: Сергей Александрович предложил мне использовать дога на охране центрального универмага.

Предложение было вполне закономерно. Джери давно полностью закончил учебу на дрессировочной площадке, успешно выдержав испытания в присутствии специальной комиссии во главе с начальником клуба, и с этого времени считался, выражаясь собаководческим языком, «отработанным» псом. В учетном бланке Джери, в графе «специальность», было написано: «караульная».

Это было достижение, которым я по праву гордился. Перед испытаниями (а их было несколько) пришлось повторить с догом все пройденные с ним приемы, как и полагается делать накануне серьезного экзамена.

Особенно много хлопот доставила мне отработка последнего и самого трудного приема — отказа от корма.

Караульная собака ни в коем случае не должна брать корм или лакомство из чужих рук. Не должна она подбирать и пищу, найденную на земле. Иначе ее можно легко отравить. Это качество служебной собаки достигается длительной дрессировкой.

Моему Джери этот прием дался не сразу. Его непомерный аппетит долго мешал ему примириться с тем, что не всякую пищу можно есть. В конце концов, однако, я добился желаемого, и вот каким путем.

Я спокойно иду, придерживая Джери рядом на поводке. Навстречу идет помощник инструктора. Он ласково окликает Джери и показывает ему кусочек лакомства. Пес, облизнувшись и вильнув хвостом, тянется к соблазнительно пахнущему куску и вдруг неожиданно получает резкий удар. В тот же момент я командую: «Фасс!» — помощник поспешно убегает, а Джери, яростно рыча и лая, порываясь броситься за обидчиком, требует удовлетворения за нанесенное оскорбление.

После нескольких повторений (причем помощники каждый раз менялись, чтобы не установилось нежелательного рефлекса на одного определенного человека) Джери уже отлично знал, как отвечать на приглашение незнакомых людей отведать лакомства, и переходил к нападению, не дожидаясь моей команды.

Несколько труднее было отучить его от корма, найденного на земле. Здесь не было видно обидчика, и Джери недоумевал, почему он должен быть осторожен. Однако при первой же попытке схватить кусок мяса, валявшийся на аллее парка, где происходила дрессировка, он испуганно отскочил в сторону и долго стоял, опасливо всматриваясь в кусок. Затем, когда испуг прошел, он опять приблизился к куску, обнюхал, наконец, не в силах совладать с искушением, снова торопливо схватил и... жалобно взвизгнув, тотчас выпустил его из пасти.

Не удалась и третья попытка. Кусок был как заколдованный. Такая же история повторилась и на другой день. И вообще с этого времени все съедобные находки, которые попадались Джери на прогулках (а с некоторых пор они стали попадаться особенно часто) оказывались при ближайшем знакомстве очень неприятными. Приходилось, как это ни было жалко догу, бросать их и уходить восвояси.

В чем тут загвоздка, он, конечно, не мог знать. А между тем все обстояло очень просто. Джери не замечал, вернее, просто не придавал никакого значения, что к каждому лакомому куску, на которые я умышленно наводил его, был протянут тонкий электрический провод. В кустах прятался Шестаков с индуктором. Едва пес дотрагивался до находки, Шестаков включал ток, и этого было вполне достаточно, чтобы раз и навсегда отбить желание воспользоваться ею, чтобы она теряла всякое очарование.

В конце концов, Джери должен был примириться с тем, что все его попытки бесполезны и, кроме неприятности, не приносят ничего. Так он на всю жизнь получил отвращение ко всякой пище, за исключением той, которую получал из рук хозяина, и сделался первоклассным караульным псом. В сочетании с природной злобностью, силой и недоверчивостью это делало его ценной служебной собакой.

Не он один — все его сверстники-щенки, с которыми он когда-то обучался вместе на площадке, превратились в злобных, сильных, отработанных псов. Многие из них, принадлежавшие клубу, были сразу же поставлены на охрану заводов, фабрик, магазинов и рынков.

Собак нехватало. Убедившись на многочисленных примерах, что охрана с четвероногими сторожами дешева и надежна, а организация ее не представляет особых затруднений, многие предприятия обращались в клуб с заявками на караульных собак. Тогда-то клуб и обратился с призывом к своим активистам, чтобы те, у кого есть отработанные собаки, впредь до прибытия нового большого транспорта кавказских овчарок, согласились дать своих питомцев.

Предложение Сергея Александровича пришлось мне по душе. Решили, что Джери будет использован на внутреннем окарауливании большого трехэтажного здания универмага, стоявшего на главной площади нашего города.

Перед тем потребовалось познакомить Джери с другим догом, по кличке Джана, в паре с которым должен был «работать» Джери.

Первая встреча состоялась на улице, поблизости от универмага. Улица была выбрана не случайно. Во время прогулки собаки не так драчливы и враждебно настроены ко всему чужому, как дома, который они свято оберегают от любого вторжения.

Однако, даже несмотря на эти предосторожности, увидев большую незнакомую собаку, Джери принял воинственный вид. Если к дворняжкам и вообще маленьким собачонкам он был всегда настроен дружелюбно и никогда не позволял себе обидеть их, то в больших собаках, вероятно, видел соперников и не упустил бы случая задать хорошую трепку, если бы ему это разрешили. Зарычав, он подскочил к Джане с очень недвусмысленным намерением вцепиться в нее. Хозяин Джаны, испугавшись его грозного вида, поспешно потянул собаку за поводок к себе. Я же вынужден был скомандовать своему догу: «Фу!»

Но внезапно поведение Джери резко изменилось. Угрожающий вид его сменился на самый дружественный. Он обмяк, завилял хвостом и вообще старался всячески показать, что очень рад встрече.

В этом не было ничего неожиданного. Ведь Джана была самкой, а в собачьем мире самец никогда не обижает самку и терпеливо сносит ее нападки, если на беду у нее окажется сварливый характер. Это обстоятельство входило в наши расчеты, и оно не обмануло нас.

Видя дружелюбие Джери, и Джана перестала бояться его. Теперь можно было смело оставить их одних в универмаге, не опасаясь, что собаки перервут друг другу глотки.

Внутренняя охрана — особый вид караульной службы. Я уже довольно подробно познакомил читателя с обычным, так называемым наружным окарауливанием, когда собака, будучи привязанной, всю ночь бегает по тросу вдоль охраняемого объекта. Появилась опасность — собака с лаем бросается на врага, насколько привязь позволяет ей сделать это; лай доносится до караульного помещения, поднимает тревогу, и на помощь четвероногому сторожу приходят вооруженные люди.

Совсем другое дело — внутреннее окарауливание. Здесь собака на всю ночь предоставлена самой себе, должна рассчитывать только на свои силы.

Вечером, когда универмаг освобождался от людей — покупателей и служащих и в огромном помещении не оставалось ни души, туда запускались доги, двери захлопывались за ними, и целую ночь они были там одни. Две собаки, одна выше, сильнее, другая несколько поменьше, но обе в достаточной степени громадные и свирепые на вид, до утра бродили по залам, переходили с одного этажа на другой, обходили все просторное здание магазина, вынюхивая и выслушивая, нет ли где чего-либо подозрительного, не забрался ли вор.

Ежедневно, под вечер, когда истекали часы торговли, я отводил своего друга на дежурство, а рано утром, до службы, заходил за ним, чтобы отвести домой.

Каждый раз мы встречались там с Григорием Сергеевичем Шестаковым. Он был уполномоченным клуба и руководил охраной ряда объектов.

Я сгорал от нетерпения, ожидая случая, который позволил бы моему Джери в полной мере проявить свои качества служебной собаки.

Я хотел этого случая и в то же время побаивался его. Перед глазами всегда возникал топор — топор злоумышленника, виденный мною в памятный вечер на складском хозяйстве.

Постепенно, однако, нетерпение стало проходить, ничего особо «страшного» и чрезвычайного не происходило, все шло заведенным мирным порядком, и я уже начал привыкать к тому новому, что вошло в жизнь Джери, как привык к этому и он сам.