А до Берлина было так далеко - Василий Шатилов

- А в каких домах остановились немцы? - спросил я женщину.

- В школе, на другом конце. А здесь их нема. Вот я бачу, чтоб в село вы не ходили, а прошли огородами. У крайней хаты вас встретит моя дочка Маша, она каже вам шлях. Когда село наше обогнете, там лес. По нему дойдете до села Большое Селецкое. Тамочки и до Лубнов трошки останется...

Как и обещала женщина, на околице Онишек вас поджидала девочка лет двенадцати. Я спросил:

- Это ты Машенька?

- Да, я, - ответила она.

Девочка, несмотря на темноту и довольно тревожную в опасную обстановку, вела себя смело. Я подумал, что, узнай враг о поступке женщины и ее дочери, ни той ни другой не сносить бы головы. Советские патриотки наверняка это знали, и тем не менее смертельный риск не остановил их, как не остановил он и деда Остапку, указавшего нам брод через Оржицу. В ту удачливую сентябрьскую ночь 1941 года мы еще раз почувствовали, как родная Красная Армия сильна поддержкой народа!

Через много лет, в августе 1970 года, проходя по местам боев 196-й дивизии, мы заехали в село Лукомы и в село Онишки. Деда Остапку я, конечно, не нашел, он умер в 1946 году. К нашему огромному огорчению, не нашли мы и наших бесстрашных провожатых из Онишек. Они пере" ехали в Киев, где, нам сказали, живут и сейчас. Может, откликнутся патриотки и напишут? Ветераны 196-й дивизии никогда не забудут их подвига.

По тылам врага

Моросил мелкий осенний дождь. Он не переставал всю ночь и не оставил на нас ни одной сухой нитки. Вокруг было мрачно, неприветливо, очень хотелось, чтобы скорее кончились эта длинная сентябрьская ночь и этот проклятый дождь. Вскоре на востоке мы увидели зарево пожара. Разведчики доложили, что горит село Большое Селецкое. Когда мы на рассвете подошли к нему, то увидели на месте хат лишь тлеющие головешки. Несмотря на дождь, несколько сот хат сгорели за считанные минуты. Фашистские факельщики жгли ваши села с профессиональным знанием дела. Возле догоравших хат на окраине села я остановил колонну, надо было дать людям возможность высушить одежду и немного отдохнуть.

Привал был очень коротким. А что поделаешь? Пока немцы потеряли нас из виду, следовало спешить, дальше уйти от опасности, пробиться поближе к линии фронта.

И опять неторопливо движется колонна, чавкает в сапогах вода. Споткнется впереди идущий, выругается по привычке и снова шагает. И ты идешь следом, бредешь от усталости, словно в тумане. Кажется, все отдал бы, чтобы хоть час, хоть полчаса поспать, сбросить эту усталость, которая пудовыми гирями давит на плечи, висит на ногах. Поле сменяет луг, луг - перелесок, потом опять поле. И все закрыто сеткой холодного дождя. В лесу, куда мы доползли к рассвету, было так же холодно и сыро. Но здесь можно развести костры и соснуть, приготовить хоть какую-то еду. Бойцы свои проклятия ненастной, "сопливой" погоде высказывали больше по привычке. На самом же деле дождь был нашим спасением. На полевых аэродромах застряла немецкая авиация, раскисли дороги, и не рыскают но проселкам подвижные фашистские подразделения в поисках советских солдат, вырвавшихся из оржицкого котла.

После полудня погода разгулялась, дождь прекратился и тотчас же над лесом появился самолет. Он летел низко, в казалось, вот-вот зацепит макушки деревьев. Не могу утверждать, обнаружил нас немецкий разведчик или же предположил, что, кроме как в этом лесу, негде укрыться дивизии, улизнувшей из оржицкого котла, но вслед за "рамой" прилетели три "юнкерса". Они сделали три захода, дважды прошили лес пулеметным огнем, а под конец сбросили листовки, призывающие, пока не поздно, сдаваться в плен.

Вскоре стало ясно, что мы обнаружены. До нашего слуха донесся гул танковых моторов. С Качановым и Самсоненко мы выбежали на опушку и увидели, как с трех сторон лес обкладывает немецкая пехота под прикрытием танков. Опять мы в ловушке, опять нам надо пробиваться! А как это сделать?

- Иосиф Иосифович, - говорю Самсоненко, - организуй ударную группу, человек шестьдесят. Собери для них гранаты. Попробуем пробиться, И немедленно, пока фашисты не окопались.

- Ясно, - сказал Самсоненко и побежал выполнять приказание.

Минут через десять добровольцы, самые отчаянные и обстрелянные хлопцы, стояли предо мной. Разговор короткий. Говорю им: у нас нет другого выхода, как атаковать гитлеровцев и пробиться. Пойдем кучно. Короткими перебежками. Расчет на то, чтобы забросать врага гранатами. Ошеломить, не дать опомниться. Вы прорываетесь. Остальные идут следом.

Спустя несколько минут завязался скоротечный ожесточенный бой. Крики "ура" потонули в разрывах гранат. На войне, как я точно установил из собственного опыта, есть все же элемент удачи, боевого везения. Гитлеровцы были сильнее нас, намного сильнее тех 60 смельчаков. У них танки, нет нужды в боеприпасах. И все же им не удалось отбить атаку. Группа прорыва прошла сквозь их боевые порядки. Да, здесь сыграла свою роль смелость и дерзость наших бойцов: такой стремительности, такого напора фашисты не ожидали. А неожиданность - спутница боевого успеха. Но мне кажется, что здесь нам и немного повезло.

Следом за смельчаками проскочили командиры штаба и большая группа бойцов. Однако несколько подразделений замешкались. Опомнившись, фашисты закрыли коридор и отбили попытки этих подразделений вырваться. Идти им на выручку было бессмысленно, и я передал по цепи команду взять левее и идти на Малое Селецкое, которое, как мы определили по карте, находилось в шести километрах от леса, откуда мы только что вырвались. Вначале шли кустами, не обращая ни малейшего внимания на то, что их ветки били по лицу, путались в ногах. Затем началась болотистая дорога, и мы были рады ей: уж сюда-то немец не сунется.

Дорога привела нас в Малое Селецкое, стоящее на реке Суда, в которую впадает Оржица. Не доходя до села, мы увидели двух парнишек лет по двенадцати, по всей видимости поджидавших нас.

- Дяденьки, не ходите в село. В нем немцы. На танках приехали.

Одиннадцать дней длился наш рейд по вражескому тылу. Не одну сотню верст прошагали бойцы, пробираясь к линии фронта. Всюду нас поджидала опасность, и всюду нам была протянута рука народа, отводившая от нас эту опасность.

И страх, в тревога, и решимость - все это было написано на лицах сельских мальчишек. Я понял, что они дежурят здесь не впервые, что помогали не только нам.

- В село мы, хлопцы, не пойдем. Спасибо, что предупредили. Нам бы на тот берег Сулы. Брод укажете?

- Покажем, мы затем и пришли сюда.

Мальчики привели нас к реке, первыми полезли в воду, показывая брод. Прощаясь с нашими помощниками, я посоветовал:

- Быстренько, герои, по домам, обсушитесь. А то, не ровен час, увидят вас фашисты и догадаются по вашим мокрым штанам, где были и что делали. Понятно?