Девушки из Шанхая - Лиза Си

— Плоскостопие! А я ведь был рикшей в Шанхае, — жалуется он, когда мы остаемся наедине. Он вновь претерпел унижение. В общем, Сэм так и продолжает глотать желчь.

Вскоре после этого Мэй берет камеру и делает фотографию, на которой видно, как сильно изменилась квартира со дня нашего прибытия. Бамбуковые занавески подняты, но при желании их можно в любую секунду опустить. Над кушеткой висят четыре календаря, изображающие четыре времени года: их нам четыре года подряд дарили в магазине «Вонг Он Лун». Отец Лу с мрачным и замкнутым видом сидит в кресле с прямой спинкой. Сэм смотрит в окно. Он держится прямо, демонстрируя свой стальной веер, но на лице его написана боль. Верн, довольный тем, что находится в лоне своей семьи, развалился на кушетке с моделью аэроплана в руках. Я сижу на полу и рисую плакат, рекламирующий покупку облигаций военных займов в Чайна-Сити и Новом Чайна-тауне. Джой крутится рядом, мастеря шарик из аптечных резинок. Иен-иен складывает использованную фольгу. Вечером мы планируем отнести и положить фольгу и резинки в ящики для пожертвований в школе «Бельмонт».

Эта фотография напоминает мне о том, чем мы жертвуем в эти дни. Нам теперь по карману стиральная машина, но мы не покупаем ее, потому что металл сейчас в дефиците. Мы призываем отказаться от японских шелковых чулок в пользу хлопковых. Наш слоган — «Поддержи прогресс, носи фильдеперс!», и множество женщин по всему городу присоединяются к нашему антишелковому движению. Все страдают от недостатка кофе, мяса, сахара, муки и молока, но нам, работникам кафе и ресторанов, приходится хуже всего: мы больше не получаем из-за океана рис, имбирь, соевый соус и грибы «древесное ухо».[25] Водяные каштаны приходится заменять нарезанными яблоками, а вместо ароматного жасминового риса, выращенного в Китае, мы используем рис, выращенный в Техасе. Чтобы выдать маргарин за масло, мы добавляем в него желтый краситель и нарезаем аккуратными брусочками. Сэм покупает яйца на черном рынке по пять долларов за коробку. Жир с бекона мы складываем в кофейную банку, стоящую под раковиной, и относим его в центр пожертвований, из которого, как утверждается, его пускают на производство боеприпасов. Я перестала сетовать на то, что трачу массу времени на чистку фасоли и чеснока в ресторане, потому что мы обслуживаем наших ребят в форме, и нам следует делать все, чтобы помочь им. Дома мы теперь едим американскую еду — свинину с фасолью, сэндвичи с колбасным фаршем, сыром и луком, соус из тунца и запеканки из готовой смеси для выпечки «Бисквик». Главное, чтобы ингредиентов хватило на возможно более долгий срок.

Щелк: сбор пожертвований на празднование китайского Нового года. Щелк: сбор пожертвований на праздник Двух Десяток.[26] Щелк: «Ночь Китая», в которой участвуют наши любимые кинозвезды. Щелк: парад «Миска риса», на котором женщины несут за края гигантский флаг Китая и предлагают зрителям кидать туда монеты. Щелк: Фестиваль Луны, который ведут Анна Мэй Вонг и Кей Люк. Барбара Стэнвик, Дик Пауэлл, Джуди Гарланд, Кэй Кизер и Лорел с Харди весело машут толпе. Уильям Голден и Рэймонд Мэсси радостно улыбаются, глядя на барабанщиц из отряда «Мэй Ва», которые маршируют, образуя, если глядеть сверху, букву V — символ победы. На вырученные деньги приобретаются медикаменты, москитные сетки, противогазы и предметы первой необходимости для беженцев и полевых госпиталей, а также аэропланы. Все это отправляют за океан.

Щелк: военный клуб в Чайна-тауне. Мэй позирует вместе с солдатами, моряками и летчиками, которые во время ожидания отправки на вокзале Юнион-стейшн переходят через Аламеда-стрит и заходят в клуб. Эти мальчики съезжаются сюда со всей страны. Многие из них никогда не видели китайцев, и они восклицают «ништяк!» и «отпад!» — мы запоминаем эти выражения и используем их впоследствии. Щелк: я стою вместе с летчиками, которых Чан Кайши прислал обучаться в Америку. Как же радостно слышать их голоса, слушать их рассказы о родине и понимать, что Китай продолжает упорно сражаться. Щелк, щелк, щелк: Боб Хоуп, Фрэнсис Лэнгфорд и Джерри Колона приехали на организованный в клубе праздник. Девушки от шестнадцати до восемнадцати лет в белых фартуках, красных блузках и красных носках выступают на этом празднике в качестве хозяек: они танцуют с летчиками, раздают сэндвичи и сочувственно выслушивают их истории.

Моя любимая фотография была сделана, когда мы с Мэй работали в клубе, субботним вечером, прямо перед закрытием. Гардении приколоты к нашим кудрям, мягко ниспадающим по плечам. Вырезы «сердечком», хоть и демонстрируют нашу бледную кожу, все же выглядят по-девичьи невинно. На нас короткие платья, ноги обнажены. Несмотря на то что мы замужем, мы прелестны и жизнерадостны. Мы знаем, что такое война, и понимаем, что жизнь в Лос-Анджелесе — это совсем другое дело.

В течение следующих тринадцати месяцев через наш город проходит множество людей: военнослужащие, направляющиеся на Тихоокеанский театр военных действий или едущие оттуда, жены и дети, приехавшие навестить своих мужей и отцов в военных госпиталях, дипломаты, актеры и множество бизнесменов, участвующих в военной промышленности. Я не предполагала встретить среди них знакомых, но однажды в кафе я слышу, как мужской голос окликает меня:

— Перл Цинь? Это вы?

Я гляжу на сидящего в углу мужчину. Он мне знаком, но мои глаза отказываются узнавать его, потому что меня мгновенно охватывает жгучий стыд.

— Разве вы не Перл Цинь из Шанхая? Вы знали мою дочь, Бетси.

Я ставлю его тарелку с куриным рагу, отворачиваюсь и вытираю руки. Если передо мной действительно отец Бетси, то он первый и единственный человек из прошлого, который видит, как низко я пала. Я была красоткой, и мое лицо украшало дома в Шанхае. Я была достаточно умна и образованна, чтобы быть вхожей в дом этого человека. Теперь я замужем за рикшей, моей дочери пять лет, и я работаю официанткой в кафе для туристов. С натянутой улыбкой я поворачиваюсь к нему.

— Мистер Хоуэлл, рада вас видеть!

Но не похоже, чтобы он был рад видеть меня. Он выглядит опечаленным и постаревшим. Я смущена, но его горе очевидно.

— Мы искали вас. — Он хватает меня за руку. — Мы думали, что вы погибли при бомбардировке, а вы здесь.

— Бетси?

— Она в японском лагере рядом с пагодой Лунхуата.

Мне вспоминаются воздушные змеи, которых мы запускали там с З. Ч. и Мэй.

— Я думала, американцы покинули Шанхай до того…

— Она вышла замуж, — печально говорит мистер Хоуэлл. — Ты не знала? Она вышла за юношу из компании «Стандард ойл». Мы с миссис Хоуэлл уехали, а они остались. Нефтяной бизнес, сама понимаешь.

Я обхожу стойку и сажусь рядом с ним, кожей чувствуя любопытные взгляды, которые бросают на нас Сэм, дядя Уилберт и другие работники. Им не следовало бы таращиться на нас, разинув рты, словно уличные попрошайки, но мистер Хоуэлл ничего не замечает. Хотелось бы мне сказать, что я уже не испытываю стыда, но, как ни ужасно это признавать, я по-прежнему чувствую себя униженной. Я живу в этой стране почти шесть лет и до сих пор не до конца приняла свое положение. Как будто сам вид мистера Хоуэлла уничтожил все то хорошее, что со мной произошло здесь.

Возможно, отец Бетси все еще работает в Министерстве иностранных дел, поэтому он, похоже, чувствует мое смущение. Наконец он прерывает молчание:

— Мы говорили с ней после того, как Шанхай превратился в Одинокий остров. Мы думали, что она в безопасности, раз находится на британской территории. Но после восьмого декабря мы уже ничего не могли сделать. Дипломатические каналы сейчас почти не работают. — Он смотрит в свою чашку с кофе и горестно улыбается.

— Она сильная, — говорю я, пытаясь подбодрить мистера Хоуэлла. — Бетси всегда была умной и храброй.

Так ли это? Я помню, как она страстно спорила о политике, когда мы с Мэй думали только о том, чтобы выпить еще шампанского и потанцевать.

— Мы с миссис Хоуэлл постоянно себе это твердим.

— Надежда — это все, что вам остается.

Он хмыкает:

— Как это похоже на вас, Перл. Всегда видите светлые стороны происходящего. Вот почему вы так хорошо жили в Шанхае. Вот почему вы успели выбраться оттуда до того, как все началось. Все, кто поумнее, успели оттуда выбраться.

Я молчу, и он смотрит на меня. После паузы он продолжает:

— Я здесь в связи с визитом мадам Чан Кайши. Я путешествую вместе с ней по Америке. На прошлой неделе мы были в Вашингтоне — она выступила в Конгрессе с просьбой о материальной поддержке Китая в борьбе против нашего общего врага. И напомнила присутствующим, что Китай и Америка не могут считаться полноценными союзниками, пока действителен акт, ограничивающий въезд китайцев в страну. На этой неделе она собирается выступить в Голливуде и…