Стань моей Верой (СИ) - Абдулова Мария

Мечты, грёзы, вера… В какой момент она отгородилась от таких элементарных вещей? Когда выстроила стену, которую так легко и незаметно разрушил Костя? Стоит ли, вообще, задавать себе такие вопросы?

Закрыла глаза, кутаясь в объёмный шарф. Нужно оставить всё, как есть. Придёт время и она сможет ответить. Хотя бы просто постарается это сделать. Сейчас для этого слишком рано. Она просто не справится. И снова начнётся всё сначала. Круг за кругом. Без выхода.

Она, наверное, изменилась, если уже начала видеть свою жизнь и себя иначе. Понимала, что в какой-то мере сама себя в клетку загнала из собственных страхов и боли. Не смогла выплеснуть всё наружу. Закрылась в себе, не доверяя никому, повторяя себе, что никто не в силах её понять. Никто не сможет осознать, что она ощутила, когда встретила тех тварей в переулке четырнадцать лет назад. Когда собственная жизнь стала зависеть от чужих людей, которые легко и без особых усилий её сломали. Теперь она расчерчена банальными, затёртыми до дыр понятиями, на "до" и "после". И нельзя взять и просто заорать от боли, от страха, от темноты, которая поселилась внутри, и казалось, никто не в силах её оттуда выгнать. Нельзя избавить себя от этого, потому что уже не одна, под сердцем уже живёт маленький человечек, которого никто не имеет права лишать жизни. Остаётся только терпеть. Ненавидеть весь мир, смотреть из-за толстых прутьев клетки заплаканными глаза и не понимать, что всё можно исправить, если сильно захотеть.

Больно ли было сейчас? Конечно же, да. Вера, вообще, сомневалась, что эта боль исчезнет когда-нибудь. Но её можно заглушить, задавить новыми эмоциями и ощущениями. Заставить замолчать и забиться в угол.

К сожалению, в шестнадцать лет она так не умела. Поэтому и жила, отгородив себя, а затем и Сашку, толстыми прутьями клетки, каменной стеной, которая казалась не рушимой. Принимала всё как есть. Клуб, секс с Назаровым после номера, возвращение домой и тихие слёзы в ванной под шум воды.

Почему позволила себе смириться? Почему не стала бороться? Почему не смогла встать с колен? ПОЧЕМУ?!

Осторожно вышла из лифта, одновременно доставая ключи из сумки, щурясь при неярком освещении подъезда. Квартира встретила темнотой прихожей и слабыми бликами света со стороны кухни. Щёлкнув выключателем, Вера уже открыла рот, чтобы позвать дочь, но не смогла этого сделать. Воздух застрял в горле колючим комом. Сердце пропустило удар, когда взгляд наткнулся на мужскую обувь. Попыталась вздохнуть, ощущая как внутри всё скручивается от страха. Понимала, что это не Пал Палыч решил заглянуть в гости, а совсем другой человек, которого она видеть не хотела. Она о нём даже, в какой-то мере, смогла забыть, но… Господи, зачем она сдалась Назарову спустя несколько месяцев? Зачем он снова появился в её жизни? Как он её нашёл? Никто не знал, где она сейчас находится. Вера была абсолютно в этом уверенна. Да и кому это было бы интересно? Алёнке, которая до сих пор жила в её квартире? Женщина очень сильно в этом сомневалась. Кому она была нужна кроме Сашки?

Не раздеваясь, лишь кинув сумку на тумбочку, практически бежит на кухню. Звуки шагов глухо раздаются по квартире, вторя пульсу, грохочущему в висках.

Останавливается на несколько секунд, когда дверь открывается и на пороге замирает дочь, во взгляде которой плещется удивление и что-то решительное, то чего раньше не было, от чего голубые глаза блестят ещё ярче.

— Мама? А мы тебя позже ждали…

Вера не слышит конец фразы, проходит мимо, отодвигая дочь себе за спину, готовая ко всему и… и так глупо замирает на месте, пройдя всего лишь несколько шагов.

Ожидала чего угодно… Что мир рухнет, сердце остановится или душа разорвётся на части, не выдержав пристального серого взгляда, который, казалось, въелся в кожу в первую же секунду, не давая вдохнуть или выдохнуть воздух, который уже пропитался им.

Она словно на несколько месяцев назад вернулась, когда впервые его увидела в кабинете Назарова… Когда даже не подозревала, что он сотворит с её жизнью и душой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всё та же короткая стрижка, белая рубашка и пиджак, повешенный на спинку стула, расплавленное серебро в глазах, от которых не могла оторваться.

Вдруг показалось, что не было расставания. Не было боли и рыданий по ночам. Не было дрожащих пальцев, когда его образ внезапно возникал перед глазами.

Сердце сжимается в груди. Ему мало места. Оно переполнено болью и любовью к человеку, которого она уже никогда не ожидала увидеть. О котором, когда-то запретила себе мечтать и ждать, что он вернётся.

Костя…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Захотелось согнуться где-нибудь в уголке. Не стоять прямо перед ним, когда он, не отрываясь смотрит ей в глаза. Когда она смотрела точно так же и не видела даже малейшей доли того, что крутилось у неё внутри.

Из-за спины выходит Сашка и становится рядом, помогая Вере понять, что если она не отведёт взгляд, то потонет, снова пропадёт в нём, если уже этого не сделала…

— Что здесь происходит? — голос в повисшей тишине звучит жалко и еле слышно, хотя женщина попыталась собрать все силы для этого вопроса.

— Здравствуй, Вера, — немного хриплый голос шарахнул огнём по венам, разгоняя кровь и скручивая всё внутри в узел.

Он не понимал, что сейчас делал с ней… Что заставлял чувствовать… Он даже представить этого не мог…

Пальцы сжимаются на полах куртки, которую она не успела снять. Любимый шарф, который ей подарила Сашка, начинает душить.

— Добрый вечер, Костя,

Пытается говорить спокойно, хотя кого она хочет этим обмануть? Орлов её насквозь видит. Даже сейчас чуть прищурил глаза, поджал губы и правая рука, лежащая на поверхности стола, сжалась в кулак.

Моргнула, сглатывая комок в горле, собирая саму себя по кусочкам.

Пытается задавить чувство, которое сейчас лишнее и ненужное. Душу заполняет горькая печаль и злость от пониманияя, что придётся начать всё сначала.

Хочется закричать. Хочется, чтобы он ушёл и… одновременно остался.

Как же она скучала по нему…

— Мама, — Саша тихонько вздыхает и отводит взгляд, когда женщина поворачивается к ней. — Меня Аня в гости позвала. Помнишь, я тебе вчера рассказывала? Она в соседнем доме живёт…

Вера молчит, вдруг осознавая, что если сейчас откроет рот, то не выдержит. Закричит от беспомощности, от понимания того, что вместо Кости мог быть кто угодно. Сашка ведь ни разу Орлова не видела. Как смогла его впустить в квартиру? Как, чёрт возьми?! Впервые в жизни она была настолько зла на дочь, на её беспечность и спокойствие по отношению к совершенно чужому и незнакомому человеку.

— Чтобы через два часа была дома, — буквально цедит сквозь зубы, замечая как Саша бросает неуверенный взгляд на Орлова, а тот спокойно улыбается в ответ.

Через пару минут хлопает входная дверь, погружая квартиру в тишину.

Вера стаскивая куртку и бросая её на стул, который стоял рядом, ощущает, как сердце громыхает в груди, разгоняя по венам коктейль из смешанных чувств и непонимания происходящего.

Громко тикают часы, висящие на стене, отсчитывая секунды до того как её жизнь снова расколется на "до" и "после".

Один… Два… Три… Выдыхает, наверное, громче, чем хотела бы.

— Зачем ты здесь? — смотрит на него прямо, запечатлевая в памяти каждое мгновение, замечая едва уловимые усталые морщинки, поселившиеся вокруг глаз.

— За своим приехал, — мужской голос звучит спокойно и уверенно, без дрожания и сомнений. — За тобой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вера приваливается к стенке, не обращая внимания на то как сердце пропустило удар. Скрещивает руки на груди, внезапно вспомнив его хладнокровие в последнюю встречу. Когда она в тот момент буквально с каждой секундой умирала. Когда в нём растворялась. Когда без него дышать не могла.

— И что ты хочешь, чтобы я сказала сейчас? — облизывает сухие губы, проглатывая, вновь образовавшийся комок, мешающий говорить. Замечает как Костя сжимает руки в кулаки, как старается усидеть на месте, не смотря на бурлящий вулкан внутри.