Песня полной луны - Елена Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С этой версией хотя бы можно было жить. Убийца, сводящий их с ума, как в старом детективном рассказе Конан Дойля или Агаты Кристи. Убийца, у которого вполне могла быть парочка бойцовских собак, жаждущих крови.
— Может, кто-то выяснил, что мы сделали.
Дилан поднялся. Обошел стол, остановился напротив Оуэна. Сжал его плечо сильно, будто тисками.
Глаза у Дилана были холодные и злые. И где-то на дне их плескалось безумие. Оуэн видел его тьму, чувствовал запах, потому что сам потихоньку сходил с ума и не знал, куда бежать от этого. И мог ли он сбежать?.. Если его нашли через половину страны.
Мокрые от озёрной воды следы индейской сучки потянутся за ним, куда бы он ни отправился.
— Хватит, — процедил Дилан. Его пальцы, стискивающие плечо, напоминали клещи. Оуэн дернулся, освобождаясь. — Мы ничего уже не сможем изменить.
* * *
Не видеться с Оуэном в перерывах между лекциями и семинарами Белла уже почти привыкла, но сердце всё ещё тоскливо сжималось, когда она выходила из аудитории и не получала сообщения или не видела его самого, ожидающего со стаканчиком кофе или болтающего с кем-то из общих знакомых.
Однако смерть Майлза подкосила их всех.
Гаррет так и не появился в университете. Дилан, по словам Линды, притворялся, что занят, однако вне лекций большую часть времени проводил в доме их братства и даже ночевал там. Они почти не общались. Оуэн пил валиум и курил ту травку, которую продал ему Найл; Белле чудилось, что эта травка не помогает, но что она могла сделать? Как возразить?
Иногда ей казалось, будто Оуэн что-то скрывает, и, возможно, Линда права — он ей не изменяет, но делиться чем-то определенным не считает нужным. И если бы это «что-то» не пугало его так сильно, Белла бы даже смирилась. Но как смириться, если любимый человек просыпается от кошмаров и закидывается то транквилизаторами, то травкой?
И как помочь, если он ничего не говорит? Можно ли вообще помочь человеку, если он этой помощи не просит?
Лекции проходили для Беллы как в тумане. Сосредоточиться не получалось, и она всерьез опасалась, что её страхи скажутся на учебе, но справиться с ними тоже не могла.
А ещё был Найл. После вечеринки легче не стало — Белла продолжала вспоминать его и злилась на себя за то, что вспоминает, но не могла поделиться этим даже с Линдой. Чувство стыда, жгучее и тёмное, захлестывало с головой, стоило ей просто подумать о том, чтобы кому-то рассказать. Как это будет выглядеть?
И отвечала сама себе: так, будто она, зная, что у её парня от усталости, стресса и на фоне смерти лучшего друга начались проблемы, сбегает к другому, потому что ей хочется потрахаться.
Белле было противно от себя самой.
От своих мыслей и желаний. И она пыталась справиться с ними без чьей-либо помощи. Но, глядя на впервые полученное за эссе «D», она поняла, что справляется паршиво. Ей было нужно возвращать себя. Возвращать свою жизнь, свою стабильность. В конце концов, как она могла помочь Оуэну, если даже не могла помочь себе сама?!
В первую очередь было нужно переписать эссе.
Сжимая в руках распечатку с позорно алеющей наверху страницы оценкой, Белла шла к кабинету преподавательницы по «Этике и экономике», прокручивая в мыслях жалостливую речь, которую собиралась произнести перед миссис Коллинз. Любые оправдания, разумеется, казались глупыми, но лучше попробовать, чем ничего не делать, правда?..
В коридоре крыла, где находились преподавательские кабинеты, было тихо и пусто. Большинство кабинетов были заперты, но кое-где всё же горел свет.
Белла всматривалась в имена преподавателей на табличках. Навещать миссис Коллинз прежде ей не приходилось — её работы всегда были оценены на «А» или «В». Поэтому Белла понятия не имела, где находится её дверь.
«Мистер Феррарс»
«Мистер Леоне»
Белла думала: и что она скажет миссис Коллинз?
«Простите, я завалила эссе, потому что лучшего друга моего парня убили, а сам он ведёт себя странно?»
Вероятно, миссис Коллинз будет плевать.
Для того, чтобы добраться до кабинета преподавательницы «Этики и экономики», нужно, как оказалось, было свернуть за угол в другое ответвление коридора. Белла дошла до угла и остановилась, чтобы привести мысли в порядок.
Она должна будет что-то сказать, как-то оправдаться…
Хлопнула дверь одного из кабинетов. Громкий звук встормошил Беллу. Она вздрогнула, едва не уронив на пол свои записи и позорное эссе, услышала быстрые шаги и всхлипывания и… едва не столкнулась с Линдой.
Линда быстро шла по коридору, одергивая юбку и шмыгая носом.
— Линда? — Белла не нашла ничего лучше, чем позвать её.
Что случилось?
— Черт, Белла, — Линда остановилась, широко улыбнулась, и её улыбка смотрелась на её заплаканном лице странно и дико. — Ты… что тут делаешь?
Белла моргнула.
— А ты? Ты же… что-то случилось?
Линда пожала плечами, нервно и дерганно.
— Завалила одну работу. Ничего страшного, я исправлюсь, просто… папа будет недоволен. И Дилан… — она шмыгнула носом. — Я хотела уговорить мистера Стокера позволить мне её переписать, философия Сартра мне никак не дается, но…
Что-то в её словах было не так. Белла почувствовала это быстрее, чем осознала. После некоторых признаний Линды она не могла утверждать, что так уж хорошо её знает, но сейчас на Линде будто пошла трещинами её всегдашняя маска, обнажая совсем другое лицо и другую правду.
Прежняя Линда не стала бы расстраиваться из-за эссе по не такому уж и важному предмету. Кредиты, не набранные на философии, можно было добрать иными курсами.
Прежняя Линда улыбнулась бы и подправила макияж.
Но знала ли Белла Линду на самом деле? Или ей только казалось, будто знает? Как это было и с Оуэном. И можно ли вообще до конца знать человека, если не приходилось вместе с ним проходить через моменты стресса или проблем страшнее, чем заваленный экзамен?
— А ты?.. — Линда покосилась на эссе в руках Беллы.
— Тоже эссе, — она выдавила из себя улыбку.
Быть
